Комендор не допускает промах,

Дальномерщик с дальномером слит.

Партия устами военкома

О победе людям говорит.

И клянусь я званием балтийца,

Сердца полыхающим огнем,

Я хотел всему бы научиться

У тебя, товарищ военком.

Быть таким же в боевом расчете,

124

Выдержанным, смелым до конца,

Научиться бережной заботе,

Ленинской заботе о бойцах.

1940

ДИВИЗИОН ДВИЖЕНИЯ

Хранители движенья боевого,

Давление поднявшие в котлах,

О вас мое восторженное слово,

О мужестве большом в простых делах.

Когда зима кругом, смыкая льдины,

Толкает их под лопасти винтов,

«Скисания» не ведали турбины,

Вращенье не замедлилось валов.

Шел в бой корабль иль охранял линкоры,

В большой волне зарывшийся по клюз,

Всю боевую бешеную скорость

Давали машинисты кораблю.

И смелость проникала все поступки,

И мужество всходило до вершин.

Вы заглушили лопнувшие трубки,

Не уменьшая скорости машин.

Когда врага громим мы из орудий,

Когда долбим его и в бак, и в ют,

Дивизион движенья - наши люди

Нам силу и стремление дают.

Не зря эсминец носит имя «Ленин»,

И всем бойцам оно согрело грудь.

Корабль идет вперед без отступлений,

И этот путь - его команды путь.

1939

* * *

Метет позёмка, расстилаясь низко,

125

Снег лижет камни тонким языком,

Но красная звезда над обелиском

Не тронута ни инеем, ни льдом.

И бронза, отчеканенная ясно,

Тяжелый щит, опертый на гранит,

О павших здесь, о мужестве прекрасном

Торжественно и кратко говорит.

1940

МАЯК

Кривой и жилистый дубняк

Растет наперекор погоде.

И на прибрежный дуб походит

Своею стойкостью маяк.

Здесь, волны тяжкие гоня,

Бьет шторм с упрямостью осенней.

Ведут сто семьдесят ступеней

В жилище светлого огня.

Ударит в красный сектор пламень,

И луч коснется волн груди.

Корабль, сюда не подходи -

Ты будешь выброшен на камень!

Внизу - песок от волн рябой,

На рифах - белой шлюпки остов.

И днем и ночью слышит остров

Незатихающий прибой.

Тяжел судов торговых ход,

Несущих груз тысячетонный,

Но сторож зоркий и бессонный

Их бурной ночью бережет.

1939

126

ЖАВОРОНОК

То был рассвет свинцово-алый,

Холодной пены тусклый мел,

И вот измученный, усталый

На рубку жаворонок сел.

Пронизанный морозной пылью,

Он сотни миль летел с трудом,

Намокли маленькие крылья

И стали покрываться льдом.

Одно спасение от бездны,

От поджидающих смертей -

Кусочек палубы железной

В немолчном рокоте зыбей.

«Не бойся, чудачок, не тронем.

Устал? Какой же разговор!»

Берет в широкие ладони

Комочек пуха комендор.

Дрожали маленькие веки,

И сердце било дробь быстрей,

Сидел он в штурманском отсеке,

Товарищ неба и полей.

И улыбались все широко,

И тот, кто спал, вставал от сна,

Как будто в кубрик раньше срока

Пришла балтийская весна.

Пришла, неузнанная СНИСом,

Не устрашила глубина,

И кок кормил пичугу рисом

За неимением пшена.

Закат провел огнем границу

И медленно вдали померк,

И боцман взял любовно птицу

И вынес бережно наверх.

«Лети, браток, привет Кронштадту,

Здесь близок берега гранит».

127

И наш недолгий гость крылатый

Рванулся пулею в зенит

Над зыбью темной и лиловой

На ост от борта корабля,

Туда, где реки и дубровы

И благодатные поля.

1941

КОМАНДИР

Поэма

Анкеты лист шероховатый,

И строчки ровны и ясны:

«Отец погиб на льду Кронштадта

При штурме северной стены».

А я сначала жил у тетки,

Но ей тяжел был лишний рот,

Знал рыбу, снасти, весла, лодки,

Потом подался в Севторгфлот,

И с океаном стал знакомым,

И волны были как семья.

Вторым Архангельским райкомом

В училище направлен я.

Светла Нева в оправе темной,

И как волне не просиять,

Когда в комиссии приемной

Сказали краткое: «Принять!»

Товарищи моей учебы,

Как много вас на всех морях,

Где флотские белеют робы,

Где поднимают якоря.

Из вас такого нету, кто бы

Не сохранил в груди своей

Живую память дней учебы,

Прекрасных, мужественных дней.

128

И нет таких, кто были б глухи

К тем первым радостным часам,

Когда вставал маяк Толбухин

Навстречу серым парусам.

И, выбирая туго шкоты,

Идет наперерез волнам

Курсант Петров, четвертой роты

Высокорослый старшина.

На вахтах вместе мы стояли

В коротких северных ночах, -

Глаза оттенка синей стали,

Русоволос, широк в плечах.

Грудь обтянула парусина

Сверкающею чистотой,

И вертикальною морщиной

Прорезан лоб его крутой.

И мне ничто не скроет тенью,

Как он идет, плечист и прям,

Он весь настойчивость и рвенье

В учебе и любви к морям.

О, как счастливо в жизнь входило,

Тая могущество в себе,

Познанье стали и тротила

И обучения борьбе.

Вся мудрость штурманской науки

И управление огнем,

И крепкие мужские руки

Владеют лотом и рулем.

История! Она не в книге.

Она приходит за тобой.

О, не синявинские ль бриги

Минуют Гогланд голубой?

«Азарда» палуба под нами,

Нам право действия дано.

Мы видели: взметнулось пламя

129

И лодка рухнула на дно.

Бессмертным мужеством согреты,

Мы били пулей и штыком,

Когда взвивались ввысь ракеты

Над красногорским сосняком.

И кровь, ликуя, к сердцу хлынет,

Когда пошлет на штурм полки

Стратег и воин - тот, кто принял

Штурвал из ленинской руки.

Отбой, означенный в уставе,

Вдали балтийская заря,

Мечты о подвиге, о славе,

О дальнем странствии в морях.

Так жить и так работать, чтобы

Проникли в жизнь и слились с ней

И мужество высокой пробы,

И знание БЧ своей.

Ты рос, вперед ведомый флотом,

Туда вела его ладонь,

Где смелость связана с расчетом

И в краткой формуле огонь.

Так в юноше ковался воин,

Осталось, может, два шага -

И скажут твердо: ты достоин

Вести корабль! Громить врага!

И склянки пробили чеканно,

Желанный отмечая час,

Когда седые капитаны

К экзаменам призвали нас.

Тут появляется уменье,

И на весы ложится тут,

Как знание и вдохновенье

Тебя к победе приведут.

Квадрат двора, такой знакомый,

Упругий шаг по грани плит,

130

И выслушан приказ наркома,

И путь на мостики открыт.

Прощай, училище родное,

Учившее моря любить,

Ни в стуже Севера, ни в зное

Тебя нам не дано забыть.

И стало нам всего дороже,

Чтоб славу Родины своей

И лавры светлые умножить

Победной славою морей.

Уходим, верные Отчизне,

К труду и вахтам корабля,

Определяя место в жизни

По звездам пламенным Кремля.

Прощай, Петров! Сегодня вправе

Мы вновь сказать: под гром зыбей

Идем, чтобы борьбой прославить

Величье Родины своей.

С тех пор прошли большие годы

И, вспоминая, даже горд,

Какие яростные воды

Ломали корабельный борт.

Был день, когда, погибель сея,

Блистая темной сталью спиц,

Взгремели гулко батареи

Северо-западных границ.

И отдан был приказ Балтфлоту:

На север курсы проложить,

Сломать и смять врага расчеты,

Найти его и разгромить!

И сети обходя, и мины,

И льды, и мели проходя,

Пошли на север субмарины