По слову партии тогда.

Я должен был сказать о многом

131

И бросить взор во все концы,

Как шли по снеговым дорогам

Великой армии бойцы.

Сквозь грады пуль, навстречу стуже,

Сквозь дни военного труда,

Непобедимое оружье

Не опуская никогда.

О том, как, льда пройдя заторы,

Развеяв флаг на ветерке,

Стреляли славные линкоры

По батареям Биорке.

О летчиках отваги смелой,

Об их уменье воевать,

Об очень многом мне хотелось

Как можно лучше написать...

Но я с вниманьем неуклонным

Слежу, как в пелене снегов

Уходит в шхерные районы

Подлодка друга моего.

С какою радостью суровой,

Понятной тем, кто был в бою,

Я снова моего Петрова

В командной рубке узнаю.

На море нет ни вех, ни знаков,

Ни одного огня в ночах,

Лишь глыбы взорванных маяков

Лежат на темных островах.

Но я любуюсь с восхищеньем

Трудом людей, трудом машин,

Неукоснительным движеньем

На плесы, чистые от мин.

Бойцы росли в суровой школе

Родного моря своего,

Читая командира волю

Во взоре пристальном его.

132

О курс в безвестном шхерном горле,

Где заграждения черта,

Где минрепы со скрипом стерли

Оледеневшие борта!

Беззвучней, тише, незаметней,

Едва скользя в придонной мгле,

И карты давности столетней

Лежат на штурманском столе.

Не тот ли путь, которым в лето,

Когда поникнул шведский флаг,

Ходили русские корветы,

Обследуя архипелаг?

Здесь шел фрегат в картечном граде,

Схватившись с флотом короля.

Вглядись! Не твой ли гордый прадед

Вступил на вахту у руля?

Нет, нам дано иное счастье

Вершить великие дела.

Вглядись! Сквозь серое ненастье

Всплеснули чьи-то вымпела.

Громадный плес и мелко битый

Морской светло-зеленый лед,

И шхер, извивами укрытый,

На норд уходит пароход.

Маневр, легли на курс сближенья,

Потом атаки курс, и вот

Команда: «Залп!» Как на ученье,

Торпеда ринулась, вперед.

Раската взрывы замирают,

Корабль в плену волны морской,

И дыма полоса густая

Висит над стынущей водой.

Таков удар, короткий, четкий,

Вновь командир к борьбе готов.

Вперед! Выслеживать канлодки

133

У неприятельских портов.

«Петров, мы встретились с тобою,

Над черноморскою водой,

Под шумы ветра и прибоя,

Под пламенеющей звездой.

Ты всё такой же неречистый

И так же плечи широки,

Но сединою снежно-чистой

Уже блестят твои виски.

И, никогда не угасая,

Сияя блеском дорогим,

Звезда повисла золотая

Над сердцем огненным твоим.

Всё тот же ты. И сам не скажешь

О трудностях суровых дней,

Ни о потопленном тоннаже,

Ни о решимости своей.

Но, в сердце воина лелея

Свои высокие мечты,

Какой любовью сердце греешь?

Ответь мне, друг». И молвил ты:

«Меня ведет сквозь ночь и воды

И окрыляет сердце вновь

Любовь могучего народа,

Великой Родины любовь.

С одной мечтой иду по жизни,

Не опуская вымпела,

Чтоб до конца отдать Отчизне

Победы, помыслы, дела».

И смолкли мы. Заря туманна,

И волны цвета серебра.

Идут по створам Инкермана

В ночное море крейсера.

1941

134

НОЧНОЙ БОЙ

Ночь идет на рандеву со штормом,

Не нуждаясь в штурманской прокладке,

Презирая вспышки маяков.

Шторм идет ударить в нос и в корму,

Корабля тяжелую громаду,

Побороть упорство моряков.

И, сближая облаков эскадры,

Он сигналит семафором молний -

Потопить неистовых и храбрых,

Начинать пристрелку по судам.

Трюмы пусть разбитые наполнит

Веская зеленая вода.

Но внизу, куда удар стремится,

Держат курс советские эсминцы.

«Шторм-браток, не задевай нас первый,

Мы идем по делу, на маневры.

Ну, а если, если хочешь боя,

Примет бой советская команда

И поспорит с штормом, кто сильнее».

И, многодюймово воя,

Грохнул гром из облачных флагманов,

И взметнулись волны выше рей.

Вот, охватывая головою,

Петлями грозовых локсодромий,

Подползает флот «Большого неба».

Даль дымится заревом багровым,

И на бок уже обрушен темный

Громыхающий, тяжелый гребень.

Море, побелевшее от злости,

Пеною забрасывает мостик,

И грызут стальных эсминцев кости

Черные холодные клыки,

И балтийским бешеным норд-остом

С глубины невиданной выносит

135

Сжатые в упругой ветра горсти

Древние придонные пески.

Корабли идут дорогой смелых,

Ловко ускользая от обстрела,

Стерегущие минуя мели,

Добиваясь заданной им цели.

Впереди идет эскадра «синих».

И в форсунках ярость не остынет,

Если надо, каждый сердце вынет

И отдаст его огонь машине.

Чтоб пройти над вздыбленной пучиной,

Чтоб торпеды двинулись лавиной,

Мы тараним ржавленные днища

Облаков, повиснувших над нами.

Шторм, мечтающий об абордаже,

Позабывший технику боев,

И зачем ввязался ты, дружище,

В рукопашную с большевиками.

Старый шторм, расплакавшийся даже

Хлещущим, как пулемет, дождем,

Напирай, неистовствуй и хмурься,

Мы идем на пересечку курса,

Всем ветрам, идущим на границы,

Всем штормам, летящим на Союз.

1941

КУРС ЗЮЙД-ВЕСТ

Туман лежит тяжелой пеленой,

Симфония орудийного грома

Гремит над льдами, над седой волной,

Мы вылетаем в ночь с аэродрома.

На курс зюйд-вест, указанный страной,

Ложимся мы, дорога нам знакома,

Цель скрыта темнотою ледяной,

136

Но бомбардиры не допустят промах.

Во славу звезд, пылающих в Кремле,

Ударь, наш залп, по вражеской земле.

Как молнии карающей удары.

Вокруг разрывов жгучие цветы,

Но видим мы с орлиной высоты

Горящие фашистские ангары.

1941

ПОХОД НА ВЕСТ

То был рассвет почти неуловимый,

Чуть просветлел синеющий простор,

И тонкий клуб нетающего дыма

Замечен был на фоне дальних гор.

То шли враги, хранимые конвоем,

Тяжелые большие транспорта.

И напряглась команда перед боем.

Рты окаймила жесткая черта.

Звала Отчизна! Это помнил всякий.

И медленно пополз на цель визир.

На узких флагах дьявольские знаки

Отчетливо увидел командир.

Уже штыки проклятого десанта

На палубах блестели там и тут.

Стволы орудий, тюки провианта -

Все видел он в теченье двух минут.

Команда: «Залп!» И ринулись торпеды,

Как стая демонов, исполненных огня

И окрыленных волею победы,

Как молнии в лиловой дымке дня.

Скользнула стрелка по секундомеру.

Мы слушали, дыханье затаив,

И он пришел, потрясший атмосферу

И глубь морей потрясший, грозный взрыв.

137

Потом я помню взрывы бомб глубинных,

Стремительный уход на глубину.

Мы уходили. Выше были мины.

И киль скользил по илистому дну.

А там, в выси, из рук не выпуская,

Дробя в щепу и днища и борта,

Громила авиация морская

Фашистского десанта транспорта.

Так бьет врагов балтийская порода,

Так пишется истории скрижаль,

И поглощают яростные воды

Всех тех, кого не истребила сталь.

1941

ЗАЛП

В морозной мгле мы выходили в море,

Ломались льдины около бортов,

Все было белым в пасмурном просторе

Не в меру крепких в эту зиму льдов.

В ущелиях базальтовых нагорий

Стояли пушки. Без излишних слов

Враг уточнил прицел по нам. И вскоре

Весь лед звенел, как лопнувший швартов.

Шли корабли, безмолвствуя, доколе