— Может потому что это не очевидные вещи?

— Но всё равно. Получается, что это не мышцы каменеют, а кожа становиться прочной и одновременно мягкой, не теряет свою эластичность.

— Мышцы тоже твёрдые. А кожу пробить пуля может. Смотри сама, — он приложил мою руку к своему плечу. Там был рубец. — Вчера получил пулю. Но она отскочила от тела. Только кожу порвала. Сейчас уже всё затянулось.

— Не хочу, чтоб тебя убили.

— Не убьют. Всё хорош будет, — ответил он. — Скоро всё закончиться. Тогда надо будет подумать, где будем жить.

— Мне всё равно где, — прошептала я, зевнув.

— Ты спать собралась?

— Поздно уже.

— А я ещё хочу. Долго тебя не целовал. Скучал сильно, — сказал Гарт.

— Я по тебе сама скучала.

— Тогда надо как следует нацеловаться, потому что следующий раз может не скоро случиться.

— Почему?

— Потому. У каждого из нас своя работа, — ответил он, накрывая меня своим телом.

Рассвет. Нужно вставать. Только не хочется. Мы всю ночь с ним целовались. После третьего раза я говорить уже не могла. Меня просто выключило. И вот рассвет. Нужно вставать. Только не хочется.

Окончательно проснуться помогло понимание, что я одна. Гарта не было. Ушёл и не попрощался? Мог бы разбудить, предупредить. Я же опять волноваться за него буду. Это безответственно с его стороны. И...

В ванной раздался тихий стрекот. Я нашла бельё. Оделась. Пошла туда. Гарт сидел на полу, поджав ноги. Перед ним на табуретки стояла машинка. Что-то похожее на швейную. Коричневая ткань бежала из-под лапки машинки. Гарт крутил ручку машинки и она почти бесшумно стрекотала.

— Проснулась?

— Я думала, ты ушёл.

— Если я так сделаю, ты не простишь. Я уже понял.

— Как?

— Вчера. Ты цветок выбрала маленький. Я понял.

— Не знала. Выбрала интуитивно.

— Часто вещи сделанные спонтанно бывают правильными, — отрезая нитки, ответил он. — Держи.

— Что это?

— Юбка. А это рубашка. Теперь нормально выглядеть будешь.

— Так я выгляжу ненормально? — расчёсывая волосы, спросила я.

— Так ты выглядишь чужачкой. Не каждый поймёт, что ты другая. Да и мне приятнее тебя видеть в нормальной одежде.

— Я и не спорю. Просто пытаюсь понять...

— Не всё надо понимать. Некоторые вещи надо принимать.

— Ты хорошо шьёшь. Я так не умею, — разглядывая рубашку, ответила я. Рубашки почти не делились на женские и мужские. Единственное, что на женских не было карманов на груди. А на мужских они почему-то были. Широкая юбка на резинке, которая закрывала ноги чуть ниже колен. Короткие юбки здесь были не в моде.

— А я лечить не умею. Зато шью хорошо, — ответил Гарт. — У каждого свой талант.

— Согласна. Но я не могу её сейчас надеть. Ткань мягкая. Приятная. Я не хочу её испачкать, порвать. Такую одежду только на праздники надевать.

— На праздники из другого материала делается. А это повседневная одежда. Будет время, я ещё сделаю.

— Мы ведь у местных заказывали свою одежду, но материал отличается как небо и земля, — чувствуя, как ткань не раздражает тело, а с ним словно сливается, заметила я.

— Так кто будет для чужаков шить из хорошего? — усмехнулся Гарт, надевая новую рубашку, которую и себе сшил. — Из той ткани, что шили для вас, у нас половики делают, да одежду для заключённых.

— И никто ничего не сказал?

— Так это же ясно. Не знаю, почему вы не догадались, — усмехнулся Гарт.

— Откуда материал? Машинка?

— Ребята дали. Потом верну. Сейчас времена тяжёлые. Надо помогать друг другу, — ответил он. Я села рядом. Прямо на пол. Начала заплетать косу.

— У меня такое ощущение, что рядом с тобой я глупею. Другой становлюсь. Более мягкой. Растерянной. Часто не понимаю, что делать дальше. Как поступить. Раньше всё иначе было бы. Даже утро началось бы по-другому.

— Как?

— Я не стала бы сейчас с тобой сидеть. Пошла бы сразу работать или в столовую бы заглянула. Занялась бы делом.

— Для всего есть своё время. Разговаривать важно так же как и работать. Тем более что сейчас никому твоя помощь не нужна. Мне ты нужна больше.

— Не понимаю я этого.

— А это поймёшь? — он взял куртку, которая лежала рядом. Достал из кармана голубую ленточку. После этого прицепил ленточку к косе. Саму же косу закрепил у меня на затылке, ещё и бантик завязал. В его глазах было столько всего, что трудно было передать словами. Я смотрела в них и не верила, что такое возможно. Люди не смотрят так друг на друга.

— Поняла, — ответила я.

— Только слёзы не лей. Что-то ты рядом со мной всегда плачешь. Ясно, что я тебя вижу такой, какая ты настоящая. Но может хватит плакать?

— Думаешь поэтому я всё хнычу? Никогда раньше...

— Раньше ты была одна. А теперь нет. Ты ведёшь себя так, как сама с собой. В своих мыслях. И я так себя веду с тобой. По-настоящему. Понимаешь? Не думаешь же, что я так и с другими себя веду?

— Я не видел, чтоб ты ещё кого-то съесть пытался, — хмыкнула я. Он рассмеялся. Взял моё лицо в свои ладони и ласково, почти неуловимо коснулся моих губ.

— Ты замечательная. Скоро всё закончится. Тогда будет больше времени.

— Гарт, только предупреди, когда уехать захочешь, — попросила я.

— Хорошо, — смотря в мои глаза, пообещал он.

ГЛАВА 9

Я увидела его в коридоре. Мужчина был выше среднего роста патрионцев. С голубыми глазами, чисто выбритым лицом и приятными чертами лица. Коротко стриженные волосы, мягкая улыбка, которую он щедро дарил всем мимо проходившим женщинам, но при этом не было и намёка на флирт. В этом человеке чувствовался стержень. Хороший, крепкий стержень. Достаточно было только взглянуть, чтоб понять, что за ним не пропадёшь. В нём не было ничего такого по земным меркам, но по местным его можно было назвать красивым. Тут у меня случилось какое-то раздвоение: я ничего не видела такого в этом мужчине, но при этом не могла оторвать от него взгляда. Хотя его многие женщины провожали взглядами.

— Нана, а вот сейчас мужчина в палату зашёл. Он красивый или нет? — спросила я.

— Красивый. Жалко, что женат. Такой мог на любую женщину рассчитывать, — ответила она.

— Но выбрал ту, которая всё знает, — пробормотала я. Оставалось только дождаться, когда этот красивый мужчина выйдет из палаты. Но пришлось отвлечься. Когда я освободилась, то он был уже на другом конце коридора. Пришлось ускорить шаг, чтоб его нагнать. Это мне удалось сделать уже на выходе. — Жап Ронк?

— Да, — он остановился, посмотрел на меня.

— От жены, Рены, весточка есть, — ответила я. — Она передать просила, когда встречу тебя. И ведь знала, что встречу. Удивительный дар, — я достала из сумки талисман. — Она передать велела, что если до птиц не вернёшься, она твой вещи выкинет. Остальное всё простит.

Он изменился в лице. Улыбка слетела с губ. В глазах свет погас, они стали темнеть.

— Когда ты её видела?

— Давно уже. Когда город эвакуировали. Она тогда к матери пойти решила. Вместе с сыном. Так что поздравляю с пополнением в семье.

— Я думал... — он протёр лицо рукой. Посмотрел на солнце.

— Всё правильно ты думал. Она окаменела. Но всё хорошо. И ребёнок здоровый. И Рена на ногах. Ты не думай. Она всё понимает и зла не держит. Ждёт тебя.

— Спасибо за хорошие вести, — он поймал меня за руку и поднёс её к губам. — Ты ведь с Гартом?

— Да, — кивнула я. Он задумчиво посмотрел на небо. Как раз ветер заиграл верхушками деревьев.

— Гарт! — позвал Жап. Я обернулась. Гарт появился из-за машины. Неторопливо подошёл к нам. — Сегодня готовь своих. Будем выступать.

— Как скажешь, — кивнул Гарт.

— Потом сговоримся, — ответил Жап.

— Что ты ему сказала? — спросил меня Гарт, наблюдая как ветер гнёт верхушки деревьев.

— Весть от жены передала. Мы с ней знакомы, — ответила я.

— М, ясно.

— Даже с ней детей сговорились посватать, если они у меня будут. Я тогда и забыла, что это невозможно, — вспомнила я. Гарт вопросительно посмотрел на меня. Пришлось пояснить. — Мы же разных рас. У нас не может быть потомства.