— Выгодное приобретение, — ответила я. Животное подняло на меня ленивые глаза, отмахнулась от мошкары и продолжило жевать жвачку из травы.

— Тебе не нравится? — спросил Гарт.

— Пока не знаю. Для начала надо проверить, как всё это ехать будет. Хотя, какая разница на тягловой тяге или на машине?

— Не понял о чём речь, но ты не против.

— Не против, — я улыбнулась. Гарт стоял облокотившись на телегу и смотрел на меня. Я его продолжала его узнавать всё это время, хотя мы мало времени проводили вместе. Мне надо было закончить дела в больнице, он же бегал по каким-то черновым подработкам, о которых не любил распространяться. Ему не нравилось такое положение дел, но Гарт не жаловался. Я поняла о чём он говорил, когда мы с ним пошли на рынок. Там люди в открытую или игнорировали его или делали вид, что были заняты, но при этом стоило мне обратиться к человеку по тому же вопросу, как «дела» сразу откладывались. Гарту делали исключение, только когда дело касалось семьи. Например, его поздравляли, когда узнавали, что у него скоро ребёнок будет. Или когда мы искали на рынке куртку для меня, то тут даже вопросов не возникало. Мило побеседовали с торговцем. Узнали какие сейчас дороги. Но стоило спросить ботинки для Гарта, то он такую цену заломил, что мы ушли ни с чем.

Оставаться здесь мы не могли. Нужно было уезжать. Искать место, где люди приняли бы нас. Хотя я сомневалась, что такое место будет на этой планете.

— Тогда грузим сумки и поехали? — предложила я. — Солнце светит высоко. Ветер дует в нашем направлении. Ждать нам нечего.

— Согласен с тобой. Тем более повозку я обменял на квартиру, — закидывая сумки в телегу, ответил Гарт.

Сумок было немного. Патрионцы не путешествовали с багажом. Они оставляли всё вместе с квартирой. Мы же взяли лишь сменные вещи, мелочь в виде расчёски, лент, посуды, да сумку с лекарствами. Вот и всё. Можно было ехать. Гарт помог забраться в повозку, которая напоминала короб без крыши на колёсах. Там где сидел возница и пассажир были накиданы подушки. В самом коробе лежал матрас из сена. С боку одеяло. Вот и всё.

— А ты умеешь управлять этим животным? — спросила я, оправляя юбку.

— Но сюда же я доехал, — ответил Гарт.

Я чуть не упала, когда телега медленно двинулась в путь. Рассмеялась. Это было веселее, чем ехать на машине и медленнее, но быстрее, чем идти пешком. Мы выехали из города. Я даже не обернулась в его сторону. Вперёд был смотреть интереснее.

— Вот смотри, ещё несколько месяцев назад, я и думать не могла, что отправлюсь с тобой куда-то вглубь страны.

— И?

— Я изменилась и не могу понять...

— Потому.

— Что «потому»?

— Ты спросишь почему изменилась. Я тебе уже отвечаю. Арина, я могу тебе открыть секрет: нет никаких изменений. Ты прежняя. Может стала проклятой, но ты не менялась. Рядом со мной шелуха слетела. Так и надо.

— Какая шелуха? — не поняла я.

— Когда ты общаешься с кем-то, то шелуха появляется. Ты стараешься быть лучше. Показать себя не такой, какая ты есть. А когда люди сходятся, то шелуха слетает. Больше не надо казаться кем-то. Ты меня воспринимаешь, как себя. Вот и всё, — ответил Гарт.

— Почему?

— Потому. А как иначе?

— Ты также себя чувствуешь?

— Да.

— И ты всегда такой неразговорчивый?

— Я много с тобой разговариваю, — ответил Гарт. — Но не трещу без умолку. Не умею так. И не считаю нужным.

— А что считаешь нужным? — спросила я. Он посмотрел на меня как-то странно.

— Чувствую это будет долгое путешествие, — пробормотал он, подгоняя коко.

— Это намёк, чтоб я помолчала?

— Нет. Говори. Это факт.

— Я обычно так много вопросов не задаю. И не разговариваю так много. Когда сюда приехала, то почти не с кем не болтала.

— Заметил. Даже сейчас почти не разговариваешь.

— Тебя это раздражает?

— Нет. Скорее удивляет как у тебя язык не болит. Но женщины любят разговаривать.

— Мужчины тоже.

— Не всё умеют говорить красиво. Если не умеешь говорить красиво, то лучше помолчать.

— И вести разговор только по делу?

— Да.

— А мы останавливаться будем только вечером или ещё и днём?

— Хоть по три раза на дню. Я никуда не тороплюсь. Но мы только выехали.

— А я сейчас и не прошу об остановке. Просто интересуюсь. До этого я путешествовала лишь с военными. Мы останавливались лишь на ночлег. А сейчас едем с тобой... Ты раньше пешком путешествовал?

— Да. Или на попутках.

— А я раньше на машинах и кораблях. С планеты на планету. Но по самим планетам меня не брали в путешествия. Я на базе оставалась. Ждала их возвращения. Неприятно это кого-то ждать и думать, что они не вернутся.

— Почему не вернутся?

— Всякое в дороге могло случиться. На базе хотя и были всегда другие люди, но они же не родные. Оставаться сиротой мне как-то не хотелось.

— У нас родители не уходят от детей. Отпускают их, когда вырастят.

— Но всякое же может случиться.

— Не случиться, если семья правильно живёт.

— Это как? — спросила я.

— Когда есть любовь, когда есть смысл вернуться домой, то ничего не случается. Как может что-то случиться, если ты каменный? Да, женщина не каменеет. Но мужчина должен её безопасность обеспечить. Если всё правильно, то люди долго живут. Дети хорошие вырастают.

— Такое ощущение, что люди не могут разлюбить.

— Могут. Но это редко бывает. Ветер просто так не сводит. Ты ведь это тоже чувствуешь, но ищешь ответы, понятные для тебя. Тебе недостаточно видеть солнце и греться под его лучами. Ты хочешь знать почему оно восходит и заходит.

— Так и есть.

— Но не всё можно измерить и объяснить.

— Я видела вдову с детьми. Хочешь сказать, что они жили неправильно?

— Её муж жил неправильно. Он поверил словам, а не сердцу.

— Откуда ты знаешь?

— Такое часто было. Мы далеко от дома. И вот говорят, что там жена другого нашла. Человек верит. Теряет смысл. Умирает. Когда нет смысла, то от занозы помереть можно.

— А твой брат...

— Я только дал ему надежду, что он может выбраться из тюрьмы. Передал слова невесты, что она его дождётся до осени. А там другого найдёт. Но он понимал, что не успеет к ней.

— И поэтому он потерял смысл?

— Да. Видишь всё как просто?

— Нет. Не просто. Разве она не могла его дольше подождать? Или он думал, что она не дождётся, а она его ждёт до сих пор?

— Ты бы ждала, даже если срок пройдёт. Она не станет. Мало кто станет ждать. Особенно, если род сильный. Выбор богатый. Зачем размениваться на кого-то?

— А любовь? Ты сам говоришь, что она важна.

— Когда возникает.

— Опять меня запутал.

— Арина, бывает, что люди с первого раза понимают, что хотят быть вместе. А бывает, что время нужно. Не сразу это понятно.

— Ясно.

— А когда ещё и род голову кружит, то тут выбор часто мимо может пройти.

— Как может род голову кружить?

— Ты с этим не столкнулась, потому что поздно род появился. Когда уже со мной сошлась. А так выбор у тебя был бы большой. Другие не подходили, потому что думали, что у тебя уже есть род. И время было неспокойное. А сейчас бы от женихов отбоя не было бы. Могла бы выбирать. Тут бы выбор пал не в мою пользу.

— Не факт. Я до сих пор плохо понимаю ваше сватовство.

— Да обычное сватовство. Вот как я к тебе подошёл.

— Я помню, что ты внаглую ко мне завалился спать.

— Так ты не была против, — усмехнулся Гарт. — Вдруг кому другому идея такая пришла бы в голову? Надо было первым успеть.

— И что? Ко мне бы вереницей мужики в кровать лезли?

— Цветами бы завалили. И проходу не давали. Я бы среди них затерялся, — просто ответил Гарт. Покосился на меня. Я не стала продолжать разговор. Задумалась.

А ведь правда, будь у меня большой выбор, стала ли я обращать внимания на Гарта? Скорее всего нет. Я его даже рассматривать бы не стала. И никогда не рассматривала парней в качестве кавалеров, которые были ниже меня. Плюс возраст. Раньше всё это казалось важным. А сейчас потеряло ценность. Зато на первое место встала не внешность, а комфорт в отношениях. Но это можно было понять. Гарт не стеснялся своих недостатков. Он их признавал, но не грузил меня ими. Говорил об этом как о данности, не перекладывая на мои плечи свои проблемы и комплексы. Вот и я их не видела.