Мать благодарит тебя за письмо. Ты пишешь ей насчет эмса и горячей воды*. Но всё это, дуся моя, невозможно. И не пиши насчет еды, ибо сие бесполезно. Мать и бабушка — обе старухи*, они очень беспокоятся, обе хлопочут, но все же одной 70, а другой уже 80 лет.
Твои письма очень интересны, я читаю по два, по три раза.
А бани здесь нет, мыться негде! Мою одну только голову.
Целую тебя крепко. Не забывай твоего мужа. Напиши два слова о здоровье Лужского*.
Твой Antonio.
Чеховой М. П., 27 ноября 1901*
3553. М. П. ЧЕХОВОЙ
27 ноября 1901 г. Ялта.
27 н.
Милая Маша, отвечаю на твое письмо. Сегодня нельзя к нотариусу, идет дождь*, грязно; пойду завтра. Напрасно ты обратилась к Коновицеру; нужно только послать Перфильевой деньги — и дело с концом. Никаких ку́пчих, никаких бумаг, ничего не нужно. Если угодно Перфильевой, то пусть сама она хлопочет, продает Кучук-Кой, а мне надоело уже… И Коншин пусть сам продает Мелихово*, хотя за бесценок, это всё равно, лишь бы скорей развязаться.
Мать здорова, всё благополучно. Собаки постоянно радуются, особенно Каштанка.
Итак: пошли Перфильевой деньги при письме, которое я тебе послал раньше, и больше ничего не нужно, а то конца не будет тратам.
Кланяюсь низко и желаю всего хорошего. Будь здорова.
Твой А. Чехов.
На обороте:
Марии Павловне Чеховой.
Книппер-Чеховой О. Л., 28 ноября 1901*
3554. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
28 ноября 1901 г. Ялта.
28 ноября.
«Я пишу скучно, однообразно, неинтересно…»* Ты уж и забыла, что писала мне сии слова, дурочка моя. А я так люблю твои письма! Пиши и скучно, и однообразно, только, пожалуйста, почаще, а я за это буду присылать тебе картинки.
Как решила? Приедешь в Ялту на Рождестве или нет? Мне это нужно знать наверное.
У нас в доме холодно*; печки, случается, бывают горячие, но тепла не бывает. У меня в кабинете обыкновенная температура +12 и редко бывает +13. Камина топить нельзя, потому что от камина у меня глаза болят. А при 12 градусах работать трудно. Злюсь только и больше ничего, хотя и знаю, что это глупо.
С каким удовольствием я теперь поговорил бы со своей женой, потрогал бы ее за лоб, за плечи, посмеялся бы с ней вместе. Ах, дуся, дуся!
Ну, бог с тобой, будь жива и здорова, и весела. Пиши!
Твой Antonio.
Лаврову В. М., 29 ноября 1901*
3555. В. М. ЛАВРОВУ
29 ноября 1901 г. Ялта.
29 ноября 1901.
Милый друг Вукол Михайлович, здравствуй! Я не отвечал до сих пор Виктору Александровичу по очень простой причине: он написал мне в своем письме*, что через три дня уезжает из Москвы; и, стало быть, мое письмо уже не застало бы его.
Ну-с, насчет заглавия моих будущих рассказов* ничего не могу сообщить тебе, так как сам не знаю; заглавие я выдумываю уже после того, как напишу рассказ.
Погода в Ялте преподлая: дождь, отчаянный ветер. Настроение скверное, работаю неохотно, вяло, помаленьку кашляю; и сильно хочется в Москву.
Перед тем как посылать рассказ*, я напишу тебе за неделю. Или, быть может, ты приедешь в Ялту в начале декабря? Вот хорошо бы! Если приедешь, то напиши теперь же.
В Москве я чувствую себя гораздо здоровее, чем здесь. Ну, будь здоров, милый мой, храни тебя создатель. Крепко жму твою руку и обнимаю.
Твой А. Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 30 ноября 1901*
3556. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
30 ноября 1901 г. Ялта.
30 ноябрь.
Книппуша моя милая, умница ты моя, я жив и здоров, чувствую себя сегодня недурно; и погода великолепная, солнечная, а вчера была буря, дождь, ломало деревья.
Гостиницы в Севастополе отвратительные, подлые; если, допустим, 21 декабря ты приедешь в Севастополь, то 21-го же будешь и в Ялте. Приезжай, моя милая, умоляю тебя!* Я очень скучаю, так скучаю, что совсем не могу работать, а только сижу и газеты читаю. Будущую зиму я буду жить в Москве* во что бы то ни стало, что бы там ни говорили доктора. Или под Москвой, где-нибудь на даче, в Царицыно или Химках.
Скажи Маше, чтобы она привезла: 1) фартуков для прислуг, 2) белых тесемок для белья, 3) черных тесемок подол подшивать, 4) перламутровых пуговиц для белья. Это продиктовала мне мать.
Вчера у меня был Горький. Он здоров, собирается написать еще одну пьесу*. Живет он в Олеизе, где нанял дачу.
Получила ли открытое письмо с изображением Толстого?*
О. О. Садовская мне очень нравится*, она настоящая, неподдельная артистка-художница, очень талантливая.
Ну, дуська, бог с тобой. Целую тебя без конца и радуюсь, что я женат на тебе. Приезжай, милая, хорошая, добрая моя немочка, актрисуля. Приезжай!
Твой Antonio.
Петрову А. А., конец ноября — начало декабря 1901*
3557. А. А. ПЕТРОВУ Конец ноября — начало декабря
1901 г. Ялта.
Уважаемый Александр Адрианович, на днях у меня будет Алексей Максимович*. Приходите — познакомлю. Податель сего — мой человек — передаст Вашу рукопись*. О рассказе поговорим после. Желаю не скучать и наслаждаться всеми благами красавицы Ялты.
Ваш А. Чехов.
Возницыну Н. А., 1 декабря 1901*
3558. Н. А. ВОЗНИЦЫНУ
1 декабря 1901 г. Ялта.
1 декабрь 1901.
Милостивый государь Николай Аполлонович!
Рассказ мой «Один из многих»* есть не что иное как сокращенный водевиль «Трагик поневоле». Водевиль этот был напечатан в «Пьесах» изд. Суворина*, а теперь его можно найти в VII томе изд. Маркса.