Фотографию посылаю*. Приношу Вам сердечную благодарность за письмо и остаюсь преданный и готовый к услугам
А. Чехов.
Ялта.
Книппер-Чеховой О. Л., 1 декабря 1901*
3559. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
1 декабря 1901 г. Ялта.
1 дек.
Милая собака, поздравь, я получил письмо от Варфоломея Смолича*, твоего аксеновского приятеля. Он пишет: «Прошу передать мой привет Ольге Леонардовне и сообщить, что таинственный цветок не поддался моему искусству и остался неизвестным»*.
Получил от Членова письмо*. Он в восторге от вашей московской квартиры, от вас обоих, от Маши в особенности, и пишет, между прочим, будто ты говорила ему, что про меня печатать в газетах запрещено*. Должно быть, он не понял тебя.
Сегодня пасмурно, скверно. Что бы ты там ни писала, пьеса Немировича будет иметь успех*; он московский автор, и всё, что он ни пишет, как раз по москвичам. Только зима эта пройдет у вас в общем вяло и ни то ни се.
Целую и обнимаю жену мою ласковую, умную, великолепную. Благословляю тебя и опять целую.
Твой Antonio.
В Кадетский корпус Возницыну посылаю карточку. Уж очень ласково пишет!
Книппер-Чеховой О. Л., 3 декабря 1901*
3560. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
3 декабря 1901 г. Ялта.
3 дек.
Милая моя собака, ненаглядная, сегодня пришло от тебя два письма: одно так себе, другое грустное. Ты пишешь, что уже два дня не получала от меня писем*. Только один день я пропустил*, все же дни писал тебе. И вчера не писал тебе, потому что от тебя письма не было, было скучно и не хотелось нагонять на тебя меланхолию. Ты жалуешься, что мои письма стали невеселыми. Обстоятельства такие подъехали, дуся моя; то одно, то другое, а сегодня я, как дурной, голова пуста, чувствую слабость — это оттого, что вчера нажарили мою печь, всю ночь было жарко и душно, и от печки несло, как из пекла. Ну, да всё равно! Сегодня опять очень хорошая погода, теплая и солнечная. В саду работают турки, делают плантаж, т. е. копают на 5/4 арш. глубины — это для винограда, который я получил в подарок от одного из служащих в Никитском саду. Это самые лучшие сорта, какие только существуют на свете.
Сегодня получил из Америки «Foma Gordeyev (dedicated to Anton P. Chekhov)»* — толстая книга в переплете.
Вчера у меня была m-me Татаринова. Сидела 2½ часа.
Поехать с тобой в Москву?* О, дуся моя! Приезжай, посоветуемся, и, вероятно, я поеду.
Я пишу вяло, без всякой охоты. Не жди пока от меня ничего особенного, ничего путного. Говорю не о письмах, а о произведениях. Как бы ни было, комедию напишу, дуся моя. И роль для тебя будет*.
Я тебя люблю всё крепче и крепче. Целую тебя, глажу тебя, мою собаку. Будь здорова и счастлива, не забывай мужа, люби, пока не надоест.
Твой Antonio.
Скажи Маше, чтобы она привезла холста для кухонных полотенец, который она покупает в кустарном магазине; мать просит еще семги.
Прусику Б., 3 декабря 1901*
3561. Б. ПРУСИКУ
3 декабря 1901 г. Ялта.
3(16) дек. 1901 г.
Ялта.
Многоуважаемый Борис Федорович!
Я получил книжку рассказов, получил и две афиши (из Часлава и Нимбурга), а также афишу Нац<ионального> театра, приношу Вам мою сердечную благодарность.
В Ялте я пробуду, вероятно, всю зиму, и потому благоволите адресоваться в Ялту.
Искренно преданный
А. Чехов.
На обороте:
Monsieur B. Proussik. 1106 Vinohrady, Prague (Praha).
Bohẽme, Autriche, Австрия.
Книппер-Чеховой О. Л., 4 декабря 1901*
3562. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
4 декабря 1901 г. Ялта.
4 дек.
Здравствуй, супружница моя, дуся! Мои письма не нравятся тебе*, я это знаю и ценю твой вкус. Но что же, милая, делать, если все эти дни я был не в духе! Уж ты извини, не сердись на своего нелепого мужа.
Вчера я был не в духе от твоего письма*: ты написала, что не приедешь в Ялту на Рождестве. Не знаю, что мне делать с собой. Одни доктора говорят, что мне можно в Москву, другие говорят, что совсем нельзя*, а оставаться здесь я не могу. Не могу, не могу!
Что же, возьмете в аренду театр Омона? Оставаться в старом вам никак нельзя, ибо вы сгорите там рано или поздно, да и место не центральное. Я всё боюсь, как бы не загорелось у вас во время IV акта «Трех сестер» — ужасная толкотня и чепуха на сцене.
Не стесняйся, собака, пиши мне всё, что взбредет в голову, разные мелочи, пустячки; ты не можешь себе представить, как ценны для меня твои письма, как они умиротворяют меня. Ведь я тебя люблю, не забывай этого.
Сегодня буду в Олеизе у Горького. Быть может, побываю и у Толстого.
Вчера приходил татарин, богатый, и просил у меня денег под проценты. Когда я сказал ему, что денег под проценты не даю и считаю это грехом, то он удивился и не поверил. Один хороший знакомый взял у меня 600 р. «до пятницы». У меня всегда берут до пятницы.
Целую и обнимаю мою жену хорошую. Не сердись, деточка, если, случается, нет от меня письма. Виноват, но заслуживаю снисхождения.
Твой муж Antonio.
Нет ли новых пьес? Получил письмо от Федорова*, автора «Бурелома»; пишет, что посылает Немировичу пьесу.
Веселовскому А. Н., 5 декабря 1901*
3563. А. Н. ВЕСЕЛОВСКОМУ
5 декабря 1901 г. Ялта.
Милостивый государь Александр Николаевич!
Имею честь предложить* на имеющиеся вакансии почетных академиков следующих кандидатов:
Михайловский Николай Константинович,
Мережковский Дмитрий Сергеевич,
Спасович Владимир Данилович,
Вейнберг Петр Исаевич.
Покорнейше прошу Вас, милостивый государь, принять уверение в искреннем моем уважении и совершенной преданности.
Антон Чехов.