Погода у нас стоит жаркая. Нередки дни с 29° по Р<еомюру> в тени. Обливаемся потом. В воздухе стоял дым от пожара в Клину; теперь дымно от горящего где-то торфа.
Однако прощайте. Нужно провожать единоутробного братца. Кланяюсь Вам и жму руку.
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., не позднее 6 сентября 1885*
111. Н. А. ЛЕЙКИНУ
Сентябрь, не позднее 6, 1885 г. Бабкино.
Уважаемый Николай Александрович!
Сделайте божескую милость, поторопите «Пет<ербургскую> газету» и Вашу контору высылкой мне гонорара. Если я не получу скоро деньги, то рискую продлить свое лето до октября, что не особенно весело. У «Пет<ербургской> газеты» я просил полтораста. Мною заработано у нее больше. Простите, что вместо произведений посылаю Вам прошение, но, ей-богу, погода такая мерзкая, что вытье по-волчьи больше к лицу, чем творчество. Денежная почта придет в Воскресенск во вторник 10-го и в пятницу 13-го.
Желательно получение 10-го. Если таковое невозможно, то пятница является все-таки крайним сроком. «Газету» просил я о высылке уже давно, в августе.
Отдавая всего себя надежде, сладкой посланнице небес, пребываю
Ваш А. Чехов.
Дождь порет во все лопатки. Бррр!.. Чтобы уйти из-под этого серого облачного свода в тепло и цивилизацию Москвы, мне нужно minimum 200 руб., а в кармане один талер — только…
Весна, где ты?!*
Лейкину Н. А., 14 сентября 1885*
112. Н. А. ЛЕЙКИНУ
14 сентября 1885 г. Воскресенск.
85, IX, 14. Воскресенск.
Уважаемый Николай Александрович!
Ваше письмо получил и шлю спасибо в квадрате. Спешу ответить. Вы начинаете тем, что я не исполняю Ваших указов. Аллах керим! Буду обелять себя по пунктам:
1) Запас рассказов у меня как-то не выклевывается. Дара у меня нет ли, времени или энергии — бог ведает. Но, насколько помню, Вы к каждому № имели мои вещички. Если я в иную неделю не посылал, то только потому, что знал, что у Вас есть в запасе мой несомненно цензурный рассказ. Впрочем, по этому пункту признаю себя виновным и обещаю по прибытии в Москву посылать Вам целые транспорты.
2) Обозрение* я прекратил на время в силу Вашего редакторского указа. Ваш указ мог их и возобновить. Теперь не шлю обозрения, потому что в газетах и письмах из Москвы — сплошная пустота.
3) Подписи шлю по мере сил.
И так далее. Я всё еще на даче!! Сейчас погода великолепная = бабье лето. Журавли летят… Но все-таки пора отправляться к родным пенатам. Сегодня роковая суббота — время получения денежной почты. Пришла почта, а денег из «Пет<ербургской> газ<еты>» нет и нет! Без этих же денег мне выехать нельзя, ибо, надеясь на них, я жил по-лукулловски и натворил долгов… Во вторник вечером или, что всё равно, в среду утром придет еще денежная почта. Если и на сей раз не получу, то останусь на даче на всю зиму, что оригинально и ново… В «Газету» писал я чуть ли не 3 раза. Надоедать совестно, и потому не пишу в 4-й раз. Знай я, что она запоздает высылкой, я запросил бы не 150, а 200 (уже заработанных), и это было бы весьма кстати, так как в ожидании получки я всё вязну, вязну… по шею вязну… Но я Вам надоел своими счетами, а посему еду дальше.
О сентябре вышлю к следующей неделе*, если же у меня ничего не выйдет, то пришлю Сентябрь и Октябрь вместе, ибо они мало отличаются друг от друга — septem, octo… От Агафопода писем не имею, где Николай, не знаю… Вероятно, последний в Москве… Судя по часто появляющимся в «Будильнике» его рисункам*, он не голоден и обретается в Москве… Надо бы остепенить эту человечину, да не знаю как… Все способы уже испробовал, и ни один способ не удался. Всё дело не в выпивательстве, а в femme. Женщина! Половой инстинкт мешает работать больше, чем водка… Пойдет слабый человек к бабе, завалится в ее перину и лежит с ней, пока рези в пахах не начнутся… Николаева баба — это жирный кусок мяса, любящий выпить и закусить… Перед coitus всегда пьет и ест, и любовнику трудно удержаться, чтобы самому не выпить и не закусить пикулей (у них всегда пикули!).
Агафопода тоже крутит баба… Когда эти две бабы отстанут, чёрт их знает! Кстати, как поживает Л. И. Пальмин? Я его уже ½ года не видел. Если будете писать ему, то поклонитесь от меня.
Больные лезут ко мне и надоедают. За всё лето перебывало их у меня несколько сотен, а заработал я всего 1 рубль.
Гонорар от «Осколков» получил. О если бы скорее получить из «П<етербургской> г<азеты>»! Непонятная, ей-богу, медленность… Написали бы, что не вышлют скоро, так я, быть может, стал бы измышлять способы, как мне вывернуться. Я посылал в «Газету» счет.
Налимы ловятся великолепно… За сим, в надежде на вышеписанную середу, пребываю
А. Чехов.
Лейкину Н. А., 24 или 25 сентября 1885*
113. Н. А. ЛЕЙКИНУ
24 или 25 сентября 1885 г. Москва.
Уважаемый Николай Александрович!
Простите, что пишу на обрывке: другой бумаги нет, а послать в лавочку некого. Я уже в Москве. Спасибо за Ваши советы*. Воспользовался ими и буду пользоваться. Спасибо и за хлопоты*, которые причинили Вам мои нервы. Мои балбесы еще не нашли новой квартиры, и я продолжаю жить на старой.
Вероятно, переберусь за Москву-реку, где уже наклевывается квартира. Не знаю, как быть мне с журналом… Нумера, которые приходят теперь в Воскр<есенск>, я получаю здесь на Сретенке, ибо подал в тамошнем почтамте заявление.
Худекову счет послан. По приезде нашел у себя на столе письмо Пальмина. Вечно он ютится около Смоленского рынка — скучнейшее место Москвы…
Завтра сажусь за усердную работу. Был у меня Гиляй и жаловался, что Вы его не печатаете. Из этого человечины вырабатывается великолепнейший репортер.
В Москве ничего нового.
Прощайте и будьте здоровы. Кстати о здоровье: ужасно много больных в Москве! Все похудели, побледнели, как-то осунулись, точно страшный суд предчувствуют. Пробыл я на даче только 4½ мес<яца>, а воротившись, многих в живых на застал… Чёрт знает что!
Боятся холеры, чудаки, а не видят, что из каждой тысячи умирает 40 — это хуже всякой эпидемии… Не хотят также видеть поразительной детской смертности, истощающей человека пуще всяких войн, трусов, наводнений, сифилисов… Впрочем, и так далее, а то надоем…
Ваш А. Чехов.
Чехову М. М., 25 сентября 1885*
114. М. М. ЧЕХОВУ
25 сентября 1885 г. Москва.:
85, IX, 25.
Дорогой Миша!
Я воротился в Москву. Если у вас не раздумали посылать ко мне мальчиков лечиться*, то я к услугам И<вана> Е<горовича>. Принимаю от утра до обеда, т. е. от 10 до 2-х. Если же раздумали, то уведомь. В случае перемены жительства* или часов приема своевременно уведомлю
Как живешь и как твое здоровье? Большое удовольствие доставил бы, если бы вспомнил о нашем существовании и пришел бы провести вечерок. Кланяюсь и жму руку.