И тут юноша смеётся — первый раз в жизни и по-настоящему.

— Мама, ты не поняла, да? Во всех легендах именно отец убивает сына вопреки своему желанию. Хильдебранд — Хадубранда, Кухулин — Кондлу, Илья-Муромец — Сокольника, Рустам — Зохраба. Но ты понимаешь — это не просто смерть. Это восстановление прежнего кольца времён. А моя победа, победа сына, победа младшего, впервые начинает новое время.

— Страшное время. И страшная земля.

Потому что вокруг пустыня. Ни дома, ни механических созданий, ни леса, ни даже камней и вод. Один черный базальтовый песок на много верст вокруг.

— Это земля неживых, — снова смеётся Всеслав. — Огняник собрал в ней всё то, что ушло сверху, а теперь возвратил это мне, своему единородному сыну. Разве ты не знаешь, что Волк Огнезмий может переходить с Земли Живых на землю Мертвых и обратно? Как до этого делал его отец — и сама свёрнутая в комок Тёмная Радуга, что теперь у меня в руках.

Разумеется, талисман-яйцо потерял силу — прежде всего оттого, что стал глиняным. Зато внутри яичка что-то слегка шуршало и перекатывалось.

— Коровий бог, — произнёс Велька глубокомысленно, — деток охраняет. Тоже неплохо.

Ограда наполовину разрушилась, и перелезть через нее оказалось совсем просто: надо было только покрепче уцепиться за жилистые плети одичавшего винограда.

И, конечно, в доме — никакого отхожего места: на то оно и отхожее, чтобы в тёплых стенах свою вонь не приходилось копить.

Ну а стены были точно тёплые: бревно с внутренней стороны обшито тонкими дощечками, а снаружи в пазы кончика ножа не протолкнешь.

Водовода внутри не было тоже — сырость еще разводить. Однако Велька уже сбегал живой ногой и разведал родник — нюх на воду у него был прямо-таки звериный. Принёс ее в наскоро сшитом лыковой веревкой берестяном куле. Настоящие ведра, бочата, лохань и всякие чашки-плошки-ложки-поварешки обещал потом вытесать из поваленного ветром сухостоя, благо кой-какой инструмент в доме сохранился. Ну и дров заодно нарубить для печи. Одного взгляда на пышное русское великолепие было достаточно, чтобы понять ненасытность этой утробы. Зато годна и хлебы печь, и кашу варить, и белье кипятить в чане, и самим на скорую руку в широком зеве мыться, а потом спать в тепле на лежанке под самым потолком. Только что горшков боги в ней не обжигают.

— Без еды на первых порах мы не останемся, — сказала Зоя Владимировна. — Коренья всякие прямо из земли торчат, клубней накопаем, травок нарвём… И без одёжек и покрышек не будем. Не соткать, так хоть связать из конопляных да крапивных волокон получится. Веретено выточить не так сложно, труднее его в пляску запустить. Любопытно всё-таки, где наши металлические слуги. В големов оборотились? В колоссов на глиняных ногах?

— Я так понимаю, просто в оружие, — ответил сын. — Стоят, как живые клинки, на страже по периметру и никого не пускают в рай. И из рая пока тоже.

— Ты что, думаешь, охрана сработает? Как я понимаю, в нашем новом мире нет никакой магии, а без нее девять железок — всего-навсего девять простых железок.

— Мам, здешняя магия — это не тарабарщина всякая. Это способ договориться с окружающей природой. Быть как она и жить ее нуждами. Шагать со ступеньки на ступеньку и поднимать её до своего разума. Ничего не бояться.

— Нас только двое.

— Почему ты так решила? Есть птицы в небесах, звери на лесных тропах, рыбы в реках, киты в море…

— Ни одна тварь тебе не невеста, хоть ты и сущий вовкудлак.

В это мгновение в дверь тихонько стукнули: будто коготком поскребли.

Сын Зои сделал ей знак — помалкивай. И рывком потянул дверь на себя.

На пороге стояла девочка. Рыжие волосы, смуглая кожа, весёлые зеленые глаза.

— Извиняйте пожалуйста, я соседка ваша буду. У вас не найдется какой-никакой худой утвари? Чугунков дырявых, сковородок ржавых, худых тазиков для варенья, вафельниц без зубьев, на худой конец просто от них отломков и огрызков? Мы и золото берем, и серебро, хотя проку-то от них! Чинить-паять кастрюли, как в песне поётся.

— Ты кто по чину, мелюзга? — спросил он строго.

— Кузнецова дочь. Владиславой зовусь. А батя мой Вольга — ох и знатный коваль! Чего хочешь сообразит и откуёт. Не видел разве — кажный день за той горкой дым прямо к небу подымается? Это мы кузнечную печь раздуваем, только оно шибко тяжело — старику-то с девкой.

— Лишнего у нас пока нет и не скоро появится. Только то, что самим позарез надобно. А вот не возьмете ли подмастерья в вашу кузню? — спросил Велька.

— Что же, парень ты видный, здоровый, — девица оценивающе повела по нему взглядом. — Плечи вона какие. Обучить тебя грубой работе можно вскорости, а там уж чего Бог даст.

«Видно, в начале новых времен кузнец, как и раньше, — самая видная фигура, — смеясь в душе, подумала Зоя. — Владыка рудных земель. Вот тебе и всё волшебство и волхование».

Только главное волшебство было не в этом, а совсем в другой вещи.

В том, что ее сын и рыжеволосая девчушка взялись за руки и пошли рядом, бойко разговаривая — просто ни о чём.

Ни о чём и обо всём сразу.

© Copyright Мудрая Татьяна Алексеевна (Chrosvita@yandex.ru), 17/04/2011.