— Сейчас покажу. Отдохнул? Пошли.

Подземный родник, откуда она брала воду, образовал небольшое озерцо с целебным запахом, которое пришлось обойти по кругу. Со сводов над ним сочилось и капало, коридор, поначалу широкий, незаметно сужался, пока не уперся в берег другого водоёма, судя по чистому и свежему дыханию, шедшему от него, — с пресной водой. Женщина указала вверх:

— Вода собирается сюда с воли. Совсем крошечный ручеек, озорной. Прыгает с уступа на уступ, то прячется, то снова показывается на поверхности. Здесь ему еще не конец — дно всё в трещинах, приходится глиной обмазывать. Да и вверху камни непрочно легли.

Сорди посмотрел — и вмиг понял.

— Зачем ты меня по горам волокла, если можно было просто потолок проломить?

— Видишь ли, здесь вода питьевая. Дороже золота, ценнее любых лекарств. Не нашей смертной грязью ее пачкать.

II

Когда они оба вернулись на прежнее место, долгоиграющий факел решил, наконец, что пора погаснуть. Карди поспешно достала из ниши новый (лежали аккуратной стопкой), зажгла огонь от огня (а прежде что было — самовозгорание? Фокус) и воткнула увитый пламенем жезл в кольцо на стене. Еще из одной ниши (их тут, похоже, десятки и все спрятаны, как яйца-писанки на Пасху, отметил Сорди) вытащила огромный матрас и тут же раскатала по полу, заодно бросив сверху два тощих одеяла.

— Будем ночевать. Тебе как, Сорди, свет не мешает?

Он бросил взгляд на обширные мрачные своды и, улыбаясь, покачал головой.

— Тогда ложись к стеночке и укрывайся. Даже раздеться там внутри можешь — условия не походные. Но оборачиваться из одного только досужего любопытства не советую. Понял?

— Понял.

— Но если понадобится по великой и неотложной нужде — вон там загородочка, а за ней в нише прорублена глухая щель в полу. Глухая — это чтобы подземные потоки не пачкать. Бери факел и шагай, да смотри ножку не подверни, всю экспедицию задержишь. Выспишься — непременно сходи в купальню: на это стоит посмотреть. Где минеральный ручей, но слегка ниже по течению. И воду не грязнишь, и не такой она крутой кипяток.

Сорди еще раз кивнул — уже из последних сил. Заполз на свое место и почти потерял сознание. Только слышал: «Фу, надо было ещё и спину ему побрить — не терплю дикошёрстых».

Когда Сергей разлепил глаза с обычным в последнее время ощущением, что проспал самое лучшее — резкую перемену в судьбе, весть издалека или просто хорошую утреннюю погоду — оказалось, что поверху на него навалились обе покрышки из грубой шерстяной фланели. Рядом лежала аккуратно свернутая простынь из похожего материала, но помягче, накрывая собой кучку одежды, и стоял котелок с заваренной кашей: адским запахом от него отнюдь не несло, напротив. Должно быть, на сей раз Карди не торопилась с готовкой и черпнула той самой драгоценной питьевой водицы. На чём тут стряпают, кстати, — на факельном пламени?

Тут он обнаружил нечто похожее на туристическую горелку — трехногого стального паучка с таблеткой сухого спирта в брюхе. Или не сухого спирта, а похожего снадобья. Зажигали его явно от лучины — валялись рядом наполовину обгорелые.

Спал Сорди в одной рубахе с глубокими вырезами спереди и сзади, поэтому без церемоний накинул на плечи купальное полотенце, обулся в прежние башмаки — ранить босую подошву было бы совсем некстати — и отправился искать здешние серные бани.

Над ручьём, что вытекал из малой чаши, вился лёгкий пар — здесь было прохладней, чем у истока. Пол был неровный и скользкий, Сорди увлеченно балансировал на неровных плоских плитах — и пропустил момент, когда оказался на берегу водоёма.

Вокруг удивительно синего озерца, похожего на небо, затянутое облачной пеленой, струнными рядами возвышались беломраморные колонны, перемежающиеся с подобием канделябров. Их выточила по своей прихоти вода; эта же вода, растворившая в себе крупицы камня, застыла в виде украшений совершенно сказочного вида и красоты, которые опрокидывали себя вниз, чтобы слиться со стихией, что их породила. А в центре этой фантасмагории, по колено в воде и тумане стоял абсолютно голый человек и плескал себе водой в лицо.

Два толчка, с разных сторон стиснувших сердце: мужчина? Но если…Чужак или даже враг? Стройное худощавое тело, широкие плечи, талия, которую можно обхватить двумя ладонями, крепкие ягодицы умелого всадника. Бёдра чуть широковаты для юноши, ноги — жилистые, с сухими икрами, но всё равно изящны. И самое главное — коса. Слишком длинная для воина — он видел кое-кого из взрослых инородцев — и необычного для здешних жителей оттенка.

— Карди, ты прямо так и моешься, не расплетая волос?

Она обернулась — крепкие груди даже не колыхнутся, светлый треугольник между ног почти просох от влаги.

— Ну да, Сорди, вот так и полощусь. С отваром травы мыльнянки. Разбирать косу и укладывать заново по всем правилам — дело хлопотное, спасибо раз в месяц эту пытку вытерпишь.

Шрам выделился резче — или кожа на щеках слегка посветлела? Зато язвочки…

Нет их. Совсем.

— Не торчи сталагмитом — скидывай порты и лезь, покуда водица не остыла. У нас в запасе лет от силы пятьсот. Да не бойся — я уже пошла на берег обсыхать и вытираться.

— Я это из-за твоего лица. Совсем быстро прошло.

— А, пустяки. Раньше серной мазью все кокетки мазались от угрей. Старая шкура слезет — новая под ней что шёлк. Хотя недолго действовало, правда. Ну, наслаждайся тут без меня, Актеон, а то как бы рога оленьи не выросли. Жидкое мыло — в чашке, мочало — на колу.

Слегка улыбнулась, проходя мимо, сгребла в охапку свои вещи и ушла.

Когда Сорди вернулся, Кардинена почти облачилась и даже наполовину обмотала талию своим примечательным шарфом: потайных карманов в нем, похоже, было не меньше, чем в стенах здешнего «охотничьего домика». Сабля крепилась на особом кольце, а мелочи, которые можно было показать народу, — по принципу нэцке: один конец шнура — резная фигурка, другой, с кошельком или коробочкой, свисает внизу пояса. Накинула на плечи плащ, нацепила на каждое запястье по тяжелому, из четырех створок, бронзовому наручу шириной едва ли не до локтя.

Одежду ему зачем-то было велено сменить в очередной раз: рубаха со стоячим воротом и короткие шаровары тонкого белого полотна, куртка не какая попало, а из добротно выделанной и крашенной бурым цветом юфти. Плащ и, кстати, башмаки оставили прежние, хотя выдали пару носков тончайшей вязки и очень прочных с виду: шёлковых?

— В ногавках, как у меня, камень хорошо чуять. Но тебе рано — только ступни повредишь. Ягмурлук вполне для тебя хорош: большой, тёплый и почти ненадеванный. Выдан тебе аккурат в соответствии с нынешним статусом, — объяснила ему старшая.

Что она была старшей, показывал обруч из той же бронзы, но размером много меньше тех, что у Карди, с защёлкой и шипами на внутренней стороне, которым Карди велела ему скрепить расчёсанные костяным гребнем волосы. Теперь каштановая грива, что до того свободно рассыпалась по плечам и спине, оказалась скована в хвост наподобие конского.

Затем они набрали по небольшому заплечному мешку всякого сухого корма, рассовали по карманам кое-какие второстепенные мелочи, что не вместились в пояс.

— Обычай велит оставить взамен что-нибудь лишнее, — сказал Сорди. — Ты же на ходу вся греметь будешь, как ведун бубенцами.

— Сделано, приторочено и вообще не твоя забота, — сухо ответила женщина. — А ты знаток здешних порядков, как я погляжу. Дай-ка присядем на дорожку — тоже привычка неплохая. Родом из твоей матерней землицы, однако.

Они опустились наземь — и началась беседа: поток вопросов, которые задавались с непонятной целью и требовали немедленного и четкого ответа. Стоило мужчине задуматься, как перстень с когтем, повернутым к основанию среднего пальца, начинал постукивать по каменному сиденью — живое напоминание о дальнобойном арбалетике.

— Всё, можешь быть свободен, — заключила Карди, когда он уже было решил, что его решились вконец уморить. — То есть вот прямо сейчас будем выбираться отсюда — загостились. Как я поняла, социальная антропология, психология масс и учение о коллективном бессознательном у вас в универе шли как факультатив?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: