Мои плечи поникли. Я потянулась и поправила положение своей тарелки на зеленой клетчатой подложке, пока та не оказалась ровно по центру.

— Как на работе? — спросила я, повернувшись к папе.

— Как обычно, — ответил он мне. — С приходом жары продажи опять упали. Никто не хочет выходить на улицу.

— Может, скоро дела пойдут на лад, — сказала ему я.

Мой отец работал помощником менеджера в магазине спорттоваров и специализировался в основном на велосипедах, байдарках и аксессуарах. В наших краях не было снега, так что зимой всегда было тяжелее всего, за исключением Рождества, когда все хотели купить своему ребенку велосипед. Каждый год в это время мы пытались свести концы с концами, поскольку папа работал меньше часов в неделю.

— А как обстоят дела с хот-догами? — спросил он, ухмыльнувшись; папа постоянно грозился прийти в “Будку Дигити” и сфотографировать меня в костюме хот-дога Боба, а я всякий раз угрожала разъехаться с ним, если он сделает это.

— Воняют и отнимают все время, как обычно. Мы выпустили менее жирный корн-дог с индейкой вместо свинины, который запекаем, а не прожариваем. Он произвел большой фурор среди людей постарше. И продается намного лучше, чем хот-дог мороженое, который мистер Трокмортон придумал в прошлом месяце.

Папа скорчил рожу.

— Слов “хот-дог” и “мороженое”, сказанных в одном предложении уже довольно, чтобы я держался от него подальше.

— Я пыталась объяснить это мистеру Трокмортону до того, как он добавил его в меню, но он не слушал.

Мой взгляд переместился на Иана, который сидел тихонько, постукивая вилкой по холмику пюре. Он даже не пытался принять участие в разговоре, как делал всегда. Обычно мой брат трещал столько, что мы с папой едва могли вставить хоть слово.

Папа прокашлялся, промокнул рот салфеткой и скомкал ее в руке.

— Мы с Тришей поговорили, — медленно начал он взволнованным голосом.

В моей груди вдруг все похолодело. Я уставилась на отца не в силах оторвать взгляд от его профиля, и пульс стучал в моих ушах так сильно, что я почти не слышала его. Слова, которые я говорила брату, сейчас вертелись в моей собственной голове: Триша не наша мама. Триша не наша мама.

— И решили, что всем нам пойдет на пользу, если мы вместе чем-нибудь займемся в эти выходные, — продолжил папа. — Например, на пикник выберемся, что скажете?

Вздох, который я держала при себе, тут же вырвался наружу. Я разжала плотно стиснутые кулаки, которые сжимала всё время, пока он говорил. За секунду в моей голове пронеслись все самые худшие кошмары, которые только можно было себе вообразить — переезд Триши в наш дом, свадьба Триши с папой, Иан, купивший-таки ей неиссякаемый запас медведей на тупой День матери.

— Я работаю в эти выходные, — сказала я.

Папа посмотрел на меня, вскинув брови.

— Все выходные?

— По большей части. А в свободное время я буду помогать Заку с нашим бизнес-проектом.

— Полагаю, он мог бы отпустить тебя с нами на часик.

— Я не могу позволить себе получить плохую отметку за это задание, — сказала я. — Если я провалю что-нибудь с этого момента и до конца выпускного года, то не стану лучшей выпускницей. Ты этого хочешь?

— Быть второй среди лучших — тоже неплохо, — ответил мне папа.

Я засмеялась.

— Так говорят те, кто недостаточно хорош. Второе место будет означать, что я облажалась и все испортила. Это недопустимо. Прости, но нет, я не смогу поехать на пикник с твоей подружкой.

Папа открыл было рот, но тут встрял Иан.

— Все всегда должно быть по-твоему, да? — брат смотрел на меня через стол поверх горы пюре. — Тебя злит, когда чье-то мнение не совпадает с твоим.

— Неправда.

— Правда. Может, другие хотят на пикник. Ты хоть иногда думаешь о том, чего хотят другие или у тебя круглосуточно время Эйвери?

Папа изумленно наблюдал за неожиданной метаморфозой в поведении Иана. Он посмотрел на моего брата с прищуром.

— О чем это ты, Иан?

Иан густо покраснел до самых ушей. Он вскочил и протяжно выдохнул.

— Ни о чем. Все равно это ничего не значит. И никогда не значило.

Громко топая, он удалился в свою комнату и через минуту мы услышали, как захлопнулась дверь его спальни. Взгляд отца переместился на меня.

— Объяснишь? — спросил он.

Я старалась выглядеть так же обеспокоенно, как и он.

— Понятия не имею. Может, шоколада переел? Уверена, он прячет его в своей комнате.

Папа вздохнул, проводя ладонями по лицу.

— Разреши ты ему уже есть конфеты, Эйвери. Ему это не повредит.

— Мне что, снова распечатать для тебя исследования о влиянии рафинированного сахара? Это еще как вредит ему.

Он одарил меня хмурым взглядом.

— Перестань. Сладости остаются.

Я вскинула руки вверх.

— Да-да, и книги по самопомощи тоже остаются.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы с Ианом слишком погрязли в своих выдуманных жизнях, где все решается с помощью сладкого и книг, написанных психологами шарлатанами, которые ничего не знают. Триша — не решение всех твоих проблем, папа.

Жилка на его лбу запульсировала — верный признак, что я ступила на опасную территорию.

— Я так никогда и не говорил. Но что плохого в том, чтобы найти человека, с которым я проживу остаток жизни?

— Проблема в том, что ты вредишь этим мне и Иану, — мой голос слегка дрогнул, но я втянула в себя воздух, возвращая ему твердость. — Неужели ты не понимаешь, что всякий раз, когда очередная девушка исчезает, мы вспоминаем о том, как нас бросила мама?

Мягкое тиканье часов над папиной головой несколько секунд эхом отражалось от кухонных стен, когда мои слова повисли в воздухе.

— Не все такие, как ваша мама. Не все уходят, — сказал папа тихо, уставившись на свои замершие над тарелкой руки.

— А как насчет Ванессы? Или Пэм? Или Дженнифер? Кейт? Джули? — я выплевывала имена бывших девушек, которые появлялись в нашей жизни и разбрасывались обещаниями о будущем.

Но потом все они уходили. Всегда. Менялись лишь их лица.

— Перестань исцелять нас этими книгами и девушками, — сказала ему я.

Папа стукнул кулаком по столу, заставив посуду подпрыгнуть.

— Перестань контролировать мою жизнь, Эйвери. Ты — ребенок, а я — родитель.

— Это ты любитель кого-нибудь поконтролировать!

Cама не знаю, как мы дошли до этого и когда начали кричать друг на друга через стол, пока Иан прятался в своей комнате, предположительно, набивая рот конфетами “Hershey’s Kisses”. Это так не похоже на мою семью.

— Всякий раз, как я завожу разговор о Коста-Рике, ты меняешь тему. Тебе невыносима мысль о том, что мои планы на жизнь могут отличаться от твоих.

— Мы не потянем Коста-Рику, — сказал папа. — Мы с оплатой дома едва справляемся. Я одинокий родитель и пытаюсь поднять тебя и твоего брата на одну свою зарплату.

— Тогда не переживай об этом больше, — сказала ему я. — В следующем месяце у меня будет требуемая сумма, которую я заработаю самостоятельно.

Он посмотрел на меня паническим взглядом.

— Эйвери…

Я положила вилку параллельно тарелке, встала и задвинула стул аккурат перпендикулярно столу.

— Я не могу контролировать твои действия, но иметь контроль над своей жизнью я обязана. Я не поеду на псевдосемейный пикник ни с Тришей, ни с кем-либо другим. И летом, когда она испарится, как остальные, я уеду, так что справляйся со всем как-нибудь сам.

— Ну? — спросила Делия Грили. У них с братом были одинаковые улыбки. Но она походила на него и в другом — те же темно-каштановые волосы и загорелая кожа. И даже блеск в глазах у нее был такой же, как у Зака.

Впрочем, она была менее энергична, чем брат. Пока колено Зака постоянно подпрыгивало, Делии удавалось сохранять неподвижность.

Я сидела в кабинете Грили, расплывшись по мягкому дивану, и слушала презентацию Делии о предварительных планах на наш сайт.