— Кстати, сегодняшний вечер для меня особенный, — продолжил Зак, когда смешки стихли. — Сегодня со мной особая гостья.

К моему ужасу он указал прямо на меня, и каждая голова в помещении развернулась в мою сторону. Я вжалась в кресло, надеясь, полностью в нём утонуть.

— Классная у тебя подружка! — прокричал какой-то мужчина в возрасте.

Наверное, моё лицо покраснело так сильно, что слилось с волосами. Зак, однако, зацепился за неправильно определенный статус.

— Ага, люблю иногда выводить её на прогулки по городу. Выпендриваться перед ней. Красоваться, знаете? Знали бы вы, какой я отвратный, если её нет рядом.

Я нервно захихикала, а прикованные ко мне взгляды вновь обратились к сцене.

— Прошлой ночью я ходил в боулинг, — сказал Зак. — Побил рекорд — самое большое количество гаттерболов^[5] вне своей дорожки, — он тряхнул кулаком в победном жесте. — Теперь в боулинг центре “Lucky Strike” на стене висит моя фотка с именем, прикиньте. Естественно это плакат с надписью: “Ни при каких обстоятельствах не пускать этого человека снова играть в боулинг”. Я сделал шесть гаттерболов через три дорожки от себя. Теперь я на своём примере знаю, что это вполне достижимо. До этого моим рекордом было четыре гаттербола через две дорожки. Но управляющий сказал, мол, я опасен для других боулеров и конфисковал мои ботинки.

— Несправедливо! — выкрикнул кто-то.

Зак помахал ему свободной рукой.

— Знаю! Я спросил управляющего, не должны ли мы сперва позвать понятых, а уже потом выносить обвинение? Так он позвал одного из тех боулеров, чью голову я едва не пробил своим ударом, такую маленькую пожилую леди со средней силой броска. Она только посмотрела на меня и сказала: “Виновен! В чёрный список его пожизненно!”. А я такой: “Ба! Я же твой родной внук!”.

Я смеялась всё пятнадцатиминутное выступление Зака. Комедийные шоу никогда меня не привлекали, но что-то в энергии Зака, в том, как сияло его лицо в свете софитов, завораживало меня. Казалось, он прекрасно себя чувствовал, и смех аудитории только подпитывал его уверенность. Наблюдать за ним было одно удовольствие. Он больше не был гиперактивным и нервным Заком Грили, он был звездой, актером от природы. Он так же проявлял свою энергию, подскакивая на сцене во время шуток, но больше не казался несобранным или беспокойным, как в повседневной жизни.

Закончив, он спустился со сцены высоким прыжком и всю дорогу ко мне раздавал зрителям “пять”. Его лицо светилось от возбуждения, и выглядел он так, словно это было у него в крови. Его глаза сияли, и когда он улыбнулся мне, мой желудок, будто, разом совершил тысячу кувырков.

— Что думаешь? — спросил он.

— Ты был великолепен, — сказала ему я. — Лучшее комедийное выступление, какое я когда-либо видела.

Он засмеялся.

— Единственное комедийное выступление, которое ты когда-либо видела.

— Это потому, что раньше я не считала их достойными внимания.

Он кивнул на дверь.

— Готова идти? Я могу приготовить офигенный слуши прямо сейчас.

— Ага, идем. — Я постаралась встать с кресла-мешка, но не смогла придать себе равновесие для рывка. После двух неудачных попыток я протянула руки Заку. — Помоги.

— Эйвери Джеймс просит о помощи? — Зак притворился, что обескуражен. — А я думал, что Эйвери Джеймс сама может о себе позаботится и не нуждается в помощи.

Я стукнулась о его ногу, когда хваталась за руки, чтобы встать.

— Мне просто нужен был небольшой рывок, чтобы встать с этого дурацкого кресла. Ума не приложу, кто назвал это орудие пытки сидением.

Когда я встала, мы оказались так близко друг другу, что мой нос чуть не касался его подбородка. В ноздри ударил мускусный запах его одеколона. Его руки все ещё держали мои руки, наши пальцы переплелись, и мы стояли, глядя друг на друга так, словно ни один из нас не в силах был отвести взгляд.

Аплодисменты, раздавшиеся в знак приветствия следующего выступающего, вырвали меня из объятий гипнотического взгляда Зака. Я отстранилась, высвободив руки из его хватки. Я разлучница, напомнила я себе. А разлучницам запрещено привязываться к объекту своей работы. Это просто деловое соглашение, ничего больше. Я не из тех девушек, что влюбляются в парней абсолютно и полностью ей неподходящих, подвернувшихся в совершенно неподходящее время. Потерять концентрацию сейчас — непозволительная роскошь.

Вот только Зак Грили отвлекал меня всем своим существом.

— Все дело в правильном соотношении, — сказал Зак, потянув рычаг разливного автомата с вишневым слуши. Он наполнил бумажный стаканчик на треть и затем перешел к лимонному автомату. — Перебухаешь один из ингредиентов, и все насмарку.

После того, как мы покинули Розовый Замок, Зак настоял, чтобы мы заехали на автозаправку Gas ‘N Drive за его фирменным вишнево-лимонно-виноградным слуши.

— Это послеконцертная традиция, — пояснил он мне. И ехать нужно именно в Gas ‘N Drive на Миллер стрит в шести кварталах отсюда, а не на ближайшие заправки.

— На других заправках неправильные автоматы, — сказал Зак, добавляя виноградный слуши к пюре в стаканчике. Он взглянул на смесь, поболтал ее и затем добавил еще немного. — Они выдают слишком много слуши за раз, и это портит всю смесь.

Я стиснула руки в кулаки и плотно прижала их к телу, борясь с желанием стереть капельки слуши с каждого крана. Зак, казалось, был слишком увлечен приготовлением вишнево-лимонно-виноградного коктейля, чтобы заметить это.

В тихом магазине мы были единственными людьми, не считая сонного продавца, который оперся локтями о прилавок, подперев руками подбородок. Он слегка приоткрыл глаза, когда мы вошли, и коротко махнул Заку, который увел меня в конец магазина.

Когда напиток был размешан до нужной консистенции, Зак вручил мне стаканчик с такой улыбкой, словно открывал секрет бессмертия.

Я взглянула на сине-чёрный хаос внутри стакана.

— Эм, нет спасибо.

Зак покачал головой, когда я попыталась отдать стаканчик обратно, и взял другой, чтобы начать все заново.

— Это для тебя. Приготовлен по-особенному. Я угощаю.

Он высунул кончик языка, сосредоточившись на воспроизведении правильно консистенции для собственного напитка.

Я держала стаканчик перед собой, боясь сделать глоток.

— Не припомню, чтобы когда-то покупала что-то на заправках. Что-то кроме воды и чипсов, я имею в виду. Я даже не знала, что тут есть зона для еды.

Зак округлил глаза.

— Серьезно? А я, бывает, весь день живу только на кукурузных хот-догах и начос из Gas ‘N Drive. Конечно кукурузные хот-доги здесь не такие, как в Будке Дигити, но подходят, если в два часа ночи страсть как хочется хот дога.

Я взболтнула наполовину замерзшую жидкость в стакане.

— Не могу сказать, что когда-то мне сильно хотелось хот-дог.

— Иногда я сомневаюсь, что ты человек, Эйвери Джеймс.

Он закончил приготовление собственного слуши, и я пошла за ним в переднюю часть магазина. Пока мы подходили, кассир проморгался и широко зевнул.

— Привет, чувак, — поприветствовал он Зака, выпрямляясь, чтобы пробить наши покупки.

— Привет, Джейк, — Зак кивнул на меня. — Ты знаком с Эйвери?

С минуту кассир Джейк изучал меня взглядом из-под полуприкрытых век и затем покачал головой.

— Не, не думаю. Я помню каждого, кто приходит во время ночных смен.

— Обычно во время ночных смен я сплю, — сказала ему я.

— Я нарушил её сладкий сон, — пояснил Зак с озорной улыбкой. — Знакомлю ее с безумным миром полночных слуши.

Джейк засмеялся и вручил Заку сдачу.

— Не разврати ее слишком сильно, Зак. Хорошей ночи, ребята.

Мы направились к моей машине, но когда Зак потянулся к двери, я нажала кнопку блокировки на брелке. Он остановился и посмотрел туда, где я застыла на тротуаре.

— Никакой еды и напитков в моей машине, — сказала я. — Правило номер один, забыл?