Но было в речи Эдгара кое-что, чему Салех не мог не поверить и не принять это всерьез. «Мир словно сошел с ума», — говорил «серый», а собеседник его вспомнил поведение Леандора после битвы. Очень, мягко говоря, странное поведение.

Чем не признак сумасшествия мира? Первый, так сказать, звоночек? Вор представил себе целое воинство — тех же Белых Рыцарей, прущих напролом с безумным блеском или столь же безумной поволокой в глазах да ахинеей на устах — и содрогнулся.

— Э-эх, — Салех вздохнул, принимая непростое для себя решение, — и денег жалко… знаешь, сколько можно выручить за магическое оружие в Мирхе? И я не знаю, даже представить не могу! Да и Ансельм будет недоволен. Ну да ладно. Всех денег не заработаешь, а мертвому деньги ни к чему. Как и умалишенному. А на Фрейгольде и гильдии тамошней свет клином не сошелся. Найду другой город — не впервой. Итак, каков наш план?

Произошли три события, на первый взгляд едва ли связанные между собой.

В одном из подгорных городов гномов на нижнем ярусе разверзлась земля. Из провала хлынули полчища тварей, столь безобразных, что место им было в дурном сне или в бреду запойного пьяницы, а уж никак не наяву, не в действительности. Расползаясь по городу, те жутчайшие существа истребляли все, что им попадалось на пути. Истребляли не с тем, чтобы утолить голод или защищаясь — просто уничтожали. Ибо никаких чувств, кроме жажды истребления и разрушения не испытывали.

Если кто-то в городе и пытался дать отпор вторжению, то попытки эти не то что не увенчались успехом — едва ли волна кошмарных тварей их даже заметила, едва ли хотя бы замедлила свое продвижение. Уж очень много существ, прозванных «хтониками», прорвалось из подземных глубин. В течение часа они заполонили город. И к исходу этого часа в городе не осталось никого живого. Если не считать самих хтоников, конечно. Но причислять эти ужасные, враждебные любой жизни, создания к живым существам едва ли было уместно.

Между тем один из предикторов Серого Ордена — звали его Ян — вернулся из таверны не на шутку встревоженным. Стоит уточнить, что посещал Ян подобные заведения не потому, что близко сроднился с зеленым змием. То есть выпить, конечно, он был не прочь. Но прекрасно владел собой и никогда не доходил до такого состояния, чтобы уснуть за… или даже под столом, а проснуться в грязи, в канаве, причем раздетым и без кошеля.

Цель походов Яна в питейные заведения города была вовсе не в поисках хмельного забытья, многими почитаемого за единственное в жизни, доступное развлечение. Нет: даже за столом и держа в руке тяжелую глиняную кружку, полную пива, Ян действовал в интересах Ордена. В отличие, скажем, от коллеги Робара, этот предиктор презирал легенды, старинные пророчества и тому подобные, как он сам выражался, «письма мертвецов». Зато жадно впитывал слухи и сплетни, распространяемые живыми — и уже на их основании выстраивал свои предположения и ценные для Ордена указания. А где легче всего разжиться слухами, как не в таверне, за пьяной болтовней.

Конечно, болтовня тоже разная бывает — в том числе совершенно пустопорожняя. Так что временами избранная Яном метода напоминала поиск иголки в стоге сена. Но бывало, что больше она походила на работу ныряльщика за жемчугом. Коему тоже нечего и думать остаться сухим, но искомую драгоценность он все-таки вылавливал.

Как вот на этот раз. Впору было радоваться… не окажись слухи, дошедшие до ушей Яна, столь пугающими. Кто-то рассказывал, что видел дракона, кружившего над городами, весями и полями-лугами. Нападать дракон не нападал, но вот обитателей одной небольшой деревушки, например, испугал до того, что они дружно покинули свои дома. И, как были налегке, поспешили в ближайший город — в надежде найти защиту за его крепкими стенами.

Еще кто-то с содроганием рассказывал о существе, отдаленно напоминавшем человека, но имевшем донельзя жуткий вид и, похоже, бессмертном… точнее, неуязвимом для оружия. А главное: это существо — рассказчик прозвал его Тварью-Без-Лица и собутыльники это прозвище дружно подхватили — стремилось убить всякого, кто встречался на пути. Жестоко убить. И без особого смысла… если, конечно, не считать таковым желание найти человека по имени Даррен. Именно про Даррена обыкновенно спрашивала Тварь-Без-Лица, прежде чем выпотрошить очередную жертву или перерезать ей горло.

Услышав знакомое имя, предиктор Ян просто не мог себе позволить счесть это простым совпадением — мигом навострил уши. И вскоре услышал от еще одного посетителя таверны, подсевшего к столу рассказчика, что впервые существо, подходящее под описание, видели в Грейпорте… точнее, в том, что от него осталось. А это значило, что движется Тварь-Без-Лица от побережья с запада на восток. И Фрейгольд рано или поздно окажется у нее на пути.

Надо ли говорить, что едва придя к последнему умозаключению, предиктор Ян залпом допил остатки пива из кружки и поспешил доложиться Магистру. Ну… то есть, как поспешил. Неровной неуверенной походкой проковылял по улице до ближайшего извозчика, чтобы тот в целости-сохранности довез предиктора до занятого Орденом особняка.

К Яну и его образу действий Даррен успел привыкнуть. Так что выслушал его и воспринял рассказанное заплетающимся языком со всей серьезностью.

А тем временем к югу от Мид-Бранга силы Белого Ордена готовились к новой большой битве. К сражению, которое после давешней победы обещало стать решающим. И собирались либо добить разбитых в том, прошлом бою орков, окончательно положив конец их вторжению, либо… Впрочем, о других возможных исходах, кроме собственной победы, в рядах Белых Рыцарей даже задумываться считалось дурным тоном.

К лагерю стекались новые толпы ополченцев… вернее, их сгоняли группы вербовщиков из рыцарей и собственных же старших товарищей. Эти, последние после недавно выигранной битвы чувствовали себя, похоже, настоящими воинами. Отчего смотрели свысока, словно на глупых избалованных детей, на всех тех, кто еще не держал в руках меча или пики. И не знал, какой запах стоит над полем боя, заваленным свежими трупами.

Именно эти, пережившее сражение, ополченцы проявляли теперь при вербовке особое рвение. Загребая в ряды воинства, похоже, всякого, кто был способен хотя бы удержать в руках оружие. В толпах новобранцев, понуро бредших к лагерю, можно было увидеть и хилых подростков, и еле переступавших согбенных стариков, и даже женщин. Ополченцы-вербовщики подгоняли новичков гневными окриками и отборными ругательствами.

Уже в лагере толпу новичков разбивали на отряды и определяли под начало ополченцев-ветеранов.

Не сидели без дела и рыцари. Кто-то с остервенением точил меч. Кто-то осматривал доспехи — все ли в порядке, не требуется ли починка? А кто-то наспех обучал ополченцев боевым приемам или освежал собственные навыки обращения с оружием.

Непрерывно стучали молоты: кузнецы прямо в поле чинили оружие или изготовляли новое — в ряды воинства Света влилось столько народу, что даже ржавых дедовских клинков уже на всех не хватало. Скрипя колесами, в лагерь въезжали вереницы телег, полных провианта и фуража. Перед группами воинов яростно витийствовали проповедники в белых хламидах — доносили до них важность предстоящей битвы.

В общем, все были при делах, каждый — занят. И никому даже в голову не пришло обратить внимание на одного лишнего ополченца. В самом-то деле, чего обращать? Раз человек, значит свой, беспокоиться не о чем. Не орк же и не эльф. А раз не о чем беспокоиться, раз опасности никакой нет, то и внимания к себе этот человек особого не притягивал.

Выглядел он примерно как большинство ополченцев первого набора, полагавших теперь себя матерыми вояками. Ржавая кольчуга на плечах, небольшой топорик… явно когда-то использовавшийся для колки дров — на поясе. В руке ополченец нес трофейную орочью палицу, закинув ее на плечо. А смуглое — непривычно смуглое для этих мест — лицо прятал отчасти под трофейным же рогатым шлемом, отчасти под тряпкой, обмотанной вокруг шеи и головы до самого носа и только рот оставлявшей открытым. Тряпка тоже не вызывала подозрений — после битвы многие ее участники щеголяли повязанной головой, рукой или плечом, пострадавшими в сече.