Около 15 час. 151-я и 152-я бригады перешли в атаку на вторую линию, прорвали проволочные заграждения и ворвались в окопы, захватив 100 пленных, 15 пулеметов, 2 тракторных орудия и другие трофеи. Противник отступил на третью линию. Огневая бригада в это время наступала по перешейку между озерами Старое и Красное. Части 51-й дивизии, продолжая преследование противника, к полуночи прошли третью укрепленную линию и вышли в район почтовой станции Юшунь…

Итак, 10 ноября дивизиям не удалось полностью выполнить поставленных задач. Наибольший успех был достигнут на правом фланге, где 51-я дивизия прошла три укрепленные линии. Менее благоприятно складывалась обстановка на левом фланге, где за сутки удалось овладеть лишь первой укрепленной линией противника. Тем не менее следует признать, что благодаря упорству и героизму красных бойцов за день было достигнуто весьма многое…

В ночь с 10 на 11 ноября в районе почтовой станции Юшунь противник перешел в контрнаступление на части 51-й дивизии и несколько оттеснил наши войска.

Около 7 час. утра Латышская и 51-я дивизии возобновили наступление; атаковали последнюю укрепленную линию противника, прорвали ее и захватили много пленных. Противник, напрягая последние усилия и опираясь на огонь двух бронепоездов, трех автоброневиков, одного танка и тяжелых батарей, произвел ряд контратак; части Латышской дивизии под натиском противника отошли на третью линию юшуньских позиций. Однако при поддержке резервов дивизия снова перешла в наступление, преодолела упорное сопротивление противника и около 9 час. утра совместно с правофланговыми частями 51-й дивизии заняла железнодорожную станцию Юшунь, где было захвачено 200 вагонов с различными грузами, 20 млн винтовочных патронов, несколько десятков тысяч снарядов, винтовки, оружие, подбитый танк и прочее.

В это время на левом фланге армии события развивались в следующем порядке.

В ночь с 10 на И ноября в штабе 15-й дивизии были получены от перебежчиков сведения, что противник готовится К/«анесению 11 ноября на участке нашей 15-й дивизии решительного контрудара для ликвидации нашего наступления. Для предупреждения противника около 3 час. ночи 44-я и 45-я бригады атаковали противника и выбили его со второй укрепленной линии перед своим фронтом.

Противник, подтянув резервы, при поддержке ураганного артиллерийского огня перешел в контратаку. Части 52-й и 15-й дивизий начали отход в северном направлении, на Литовском полуострове. Подтянулись последние резервы 52-й и 15-й дивизий. Наши части перешли вновь в контратаку. Противник около 10 час. снова был оттеснен на прежнюю линию. Однако упорный бой продолжался. Около 11 час. противник возобновил при поддержке офицерских батальонов корниловской и дроздовской дивизий контратаку и опять стал теснить наши войска.

В связи с создавшимся положением 51-я дивизия получила от командарма задачу ударить противнику, наседающему на 52-ю и 15-ю дивизии, в тыл: 152-й и Огневой бригадами в обход оз. Красного с юга (но перешейку между оз. Красным и расположенным к востоку от него озером без названия), а отдельной кавалерийской бригадой — в общем направлении на Мурза — Кояш; 15-й и 52-й дивизиям в то же время было приказано продолжать самое энергичное наступление.

Совместными усилиями 51, 52 и 15-й дивизий вскоре было окончательно сломлено сопротивление противника. Он начал постепенное отступление. На перешейке между оз. Красным и Безымянным озером, что восточнее оз. Красного, отходившие части противника уничтожались или забирались в плен 51-й дивизией; в это же время 15-я и 52-я дивизии, преследуя противника, продвинулись вперед верст на десять.

Латышская дивизия к 18 час. выполнила задачу и заняла линию Бой-Казак — Бешеул (исключительно); кавалерийский полк с автоброневиками бросился преследовать противника, отходившего на Евпаторию и Симферополь.

51-я дивизия к вечеру 11 ноября вышла на линию Бешеул — южная оконечность Безымянного озера (восемь верст восточнее почтовой станции Юшунь).

52-я дивизия к вечеру сосредоточивалась у левого фланга 51-й дивизии (южная оконечность Безымянного озера).

15-я дивизия продолжала преследование противника, который, бросая вооружение, снаряжение и прочее имущество, обратился в паническое бегство.

Операция по овладению перекопско-юшуньскими позициями к вечеру 11 ноября была закончена, и вместе с этим И ноября была решена участь врангелевской армии.

Общее паническое бегство противника. Дальнейшее движение в глубь Крыма шло без боев; лишь в районе Джан-коя произошли небольшие стычки.

Наши стрелковые дивизии с необычайной быстротой двинулись вперед. Латышская дивизия в ночь с 13 на 14-е заняла Евпаторию, 51-я дивизия 15 ноября уже заняла Севастополь 52-я дивизия 16-го заняла Ялту и Алушту.

16 и 17 ноября соседней 4-й армией были заняты Феодосия и Керчь».

Комкор Борис Миронович Фельдман — солдат царской армии. В годы гражданской войны — начальник штаба бригады, дивизии. В 1921 году окончил Военную академию РККА и получил назначение — командиром корпуса в Приморский край Дальнего Востока. В дальнейшем служил начальником штаба ряда военных округов, начальником Главного управления Красной Армии (ГУРККА).

Он был арестован в мае 1936 года. С завидным упорством отрицал все обвинения. Но с арестом Тухачевского, Якира, Уборевича и других он, наконец, сдался. Подписал все требуемые суду документы.

На суде, ко всеобщему удивлению и негодованию обвиняемых, заявил:

— Я хочу передать народному комиссару внутренних дел СССР товарищу Ежову, что готов, если это нужно для Красной Армии, выступить перед кем угодно и где угодно и рассказать все, что я знаю о военном заговоре.

— Значит, заговор был! — подхватил Ульрих. — Был!

— Сломали-таки мужика, — промолвил кто-то из подсудимых.

Комкора Примакова арестовали 14 августа 1936 года. В квартиру вошли четверо из НКВД, предъявили ордер на обыск, а потом ордер и на его арест. И увезли. Вначале держали в знаменитых Питерских «Крестах», а потом перевезли в Москву, в Лефортовскую тюрьму.

Примакова обвиняли в контрреволюционной деятельности. Пытались «связать» с немецкой разведкой с 1931 года, когда он учился в академии германского генерального штаба, потом с японской (в 1929 году он был в Японии военным атташе). Прощупывали на счет связи с Англией, когда он был военным атташе в Афганистане.

Однажды он заметил следователю: почему не допрашивают о его деятельности в Китае, где он был советником 1-й национальной армии.

— Возникнет необходимость, спросим и о том, — ответил следователь.

Долго допытывались о его второй жене, небезызвестной Лилии Юрьевне Брик, с которой близкие отношения поддерживал поэт Маяковский.

Все обвинения Виталий Маркович отвергал, ни в чем себя виновным не признавал. В этом ему помог прошлый опыт. Тогда за распространение среди солдат Черниговского гарнизона революционных листовок Киевский военно-окружной суд лишил его всех гражданских прав и навечно сослал в Сибирь, в отдаленный уголок Енисейской губернии.

Однажды нарком Ежов спросил следователя, как продвигается дело Примакова.

— Он все отрицает, ни в чем не признается, — ответил тот.

— Так выжмите из него необходимые показания. Мне что ли вас учить! Пустите его в оборот.

И в марте 1937 года его действительно пустили в оборот. Следователи, сменяя друг друга, допрашивали круглые сутки, не давая ни минуты сна. Побои, изощренные пытки, лживые обещания — таков был арсенал приемов допроса.

А в мае его вдруг стали допрашивать о другом — о его бывших начальниках: Тухачевском, Уборевиче, Якире. Требовали признания тех встреч и фактов, которые ему были неведомы.

— В интересах дела признай и подпиши. Этим смягчишь свою вину, — уговаривали следователи, подсовывая отбитый на машинке текст. — Тут все правда… Вот ручка, чернила… Поставь свою подпись.