Сопротивляться не было сил. Он подписал.
— И здесь… И здесь, — указывал следователь почти потерявшему сознание военачальнику, имя которого в годы гражданской войны наводило на врагов страх и смятение.
Примаков командовал корпусом червонных казаков. Ему было двадцать лет, когда его избрали красным атаманом 1-го полка червонных казаков, и он повел их в первый дерзкий рейд, перейдя по льду Днепр, в тыл обороняющим Киев гайдамакам.
Противник никак не ожидал от красных такой дерзости, когда конные эскадроны появились в их тылу и стали все крушить и уничтожать на своем пути. В стане врага вспыхнула паника, казавшаяся несокрушимой оборона дрогнула — и покатилась назад.
Это был первый рейд красных, червонных казаков под началом отважного Примакова, которого подчиненные боготворили, с которым были готовы идти в огонь и в воду. В боевом мастерстве его равняли с Буденным, Котовским, Мироновым, Думенко… Его называли первой саблей Украины. О нем, неустрашимом Примаке, слагали легенды, распевали песни.
В военном понимании рейд — это особый вид маневра, когда отдельная войсковая часть или отряд, прорвав оборону противника, проникает на значительную глубину в его расположение. Решительными действиями наступающие уничтожают находящиеся там войска, ликвидируют линии связи и пункты управления, воспрещают подход резервов, работу органов тыла управления. Каждый рейд требовал тщательной подготовки, высокой организованности и дисциплины, отваги и самоотверженности, а от командира — решительности, самообладания.
За годы гражданской войны Виталий Маркович совершил со своими червонными казаками тринадцать рейдов. Тринадцать!
В трудные дни осени 1919 года войска наступающей армии Деникина с неудержимой решительностью рвались к Москве. Казалось, что не было силы, которая смогла бы их удержать. На самый опасный участок была выдвинута 14-я армия Уборевича. На усиление ей были направлены красные конники Примакова.
После изучения сложившейся обстановки Примаков предложил направить его отряд во вражеский тыл.
— Пусть только латышская дивизия прорвет неприятельский фронт обороны. А уж там я развернусь, — убеждал он командарма и члена Реввоенсовета Серго Орджоникидзе. И убедил. Решение было принято.
2 ноября 1919 года стрелковые части прорвали деникинскую оборону. И в прорыв устремились примаковцы. За тридцать семь часов, в буран и стужу, они углубились во вражеское расположение на 120 километров. 6 ноября они захватили Фатеж и Попыри, а вскоре ворвались в Льгов, где находились большие боезапасы Добровольческой армии.
После войны Виталий Маркович обобщил свой боевой опыт в научном труде, по которому учились тысячи конников. А в мае 1924 года, признавая его одним из лучших кавалерийских командиров, Примакова назначили начальником Высшей кавшколы в Ленинграде. В этой школе учились будущие маршалы Советского Союза, прославленные военачальники Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, А. И. Еременко, И. Х. Баграмян. Питомцем этой школы был генерал армии И. А. Плиев — непревзойденный мастер стремительных рейдов в годы Великой Отечественной войны. Он не только продолжил опыт Примакова, но и, учитывая особенности войны, развил его, придал боевым действиям новые черты взаимодействия различных видов войск — кавалерии, танков, артиллерии, пехоты, авиации.
Примаков учил других и, готовясь к новой войне, учился сам. После пребывания военным атташе в Японии и командования 13-м стрелковым корпусом в Свердловске его с большой группой выдающихся полководцев, в которую входили Якир, Дубовой, Уборевич, Дыбенко, направили в Германию, в академию генерального штаба…
Человек широкой натуры и недюжинных способностей, он в мирные дни отдался литературному труду. Первой вышла книга военно-исторического плана — «Гражданская война на Украине», затем в московском журнале Примаков публикует воспоминания о своем необыкновенном опыте «Рейды конницы». Его пребывание в качестве военного атташе и советника в Китае, Японии, Афганистане нашло отражение в книгах «Записки волонтера», «По Японии», «Афганистан в огне». Пробует он себя и в художественной прозе: повесть «Митька Кудряш» и рассказы. Пишет он и стихи. Вот одно из них:
И вот он на скамье подсудимых. Он — враг народа, шпион и предатель Родины. От этой нелепости сердце обливается кровью, рвется на куски.
Но за годичное пребывание в тюрьме Примакова «сломали». Когда подошла его очередь для последнего слова, следователь попросил, чтобы подсудимый зачитал по имевшемуся документу текст. Примакову угодливо поднесли очки, и он начал читать.
— Я должен сказать последнюю правду о нашем заговоре, — неуверенно произнес он. — Ни в истории нашей революции, ни в истории других революций не было такого заговора, как наш, ни по целям, ни по составу, ни по тем средствам, которые заговор для себя выбрал. Из кого состоит заговор? Кого объединило фашистское знамя Троцкого? Оно объединило все контрреволюционные элементы, все, что было контрреволюционного в Красной Армии, собралось в одно место, под одно знамя, под фашистское знамя Троцкого. Какие средства выбрал себе этот заговор? Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Для какой цели? Для восстановления капитализма. Путь один — ломать диктатуру пролетариата и заменить фашистской диктатурой.
Сидевшие на скамье подсудимых, переглянувшись, с полным недоумением слушали этот бред, ясно понимая, чьих рук это творение. Примаков же, неотрывно глядя в текст, продолжал читать:
— Какие же силы заговор собрал для того, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию больше 70 человек — заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора… Я составил себе суждение о социальном лице заговора, то есть из каких групп состоит наш заговор, руководство, центр заговора. Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей Советской стране…
Кончив читать, Примаков отдал следователю лист и с отчужденным видом сел на скамью.
Напуская излишне официальную строгость, Ульрих говорит, что ни у кого из присутствующих заседателей нет сомнения в предательской деятельности Примакова. Об этом он сам заявил в своем «последнем слове».
«Неужели все верят тому, к чему меня принудили?» — проносится острая мысль. Примаков смотрит на сидящих за судейским столом заседателей. Вот сдержанно-тактичный командарм 1-го ранга Шапошников, начальник Генерального штаба. В 1931 году, когда командовал Ленинградским военным округом, он писал аттестацию на командира и комиссара 13-го стрелкового корпуса Примакова: «Развитой, интересующийся современным развитием военного дела командир. Знания совершенствует. Ум пытливый. С достаточной волей и настойчивостью. Инициативен. Энергичен. Умеет потребовать от подчиненных выполнения своих приказов. Подготовка частей корпуса вполне удовлетворительная. Много внимания уделяет строительству. Пользуется авторитетом. Вполне достоин выдвижения на должность помкомвойсками округа. Шапошников».