— Проснулась?

Агния от неожиданности чуть с жизнью не попрощалась. Резко села в кровати, от чего запястья пронзила резкая боль, а всё тело заныло, напоминая о том, что пришлось пережить. На лавке напротив неё сидел незнакомый темноволосый мужчина. Лицо его казалось измождённым, а рваный шрам через всю правую щёку делал его ещё страшнее.

— Не бойся, я тебя не обижу, — снова заговорил он.

— Я… — попыталась заговорить Агния, но из горла донёсся только сухой хрип.

— С тобой всё будет хорошо, — голос его был немного болезненным, печальным. Он поднёс воды в чаше и Агния, потянувшись за нею, заметила повязки на руке. Тут же вспомнился голос Зоряны и, будто в тумане, чьё-то лицо кровью забрызганное, и то, что она с собой сделать пыталась.

— Зачем? — она смотрела теперь на него с осуждением. — Я ведь это сама… я же… — её глаза наполнились слезами.

Сорока было потянулся к ней, чтобы стереть с лица горькие капельки. Агния испуганно отшатнулась и зарылась лицом в подушки, не представляя, как ещё может спрятаться. Его рука замерла на месте, будто преграду встретила.

В горницу без стука вошла Златояра одетая, против привычки, в сарафан, хоть и с оружием на поясе. Сегодня её золотые косы под серебряным очельем были заплетены на диво сложно и красиво — сразу видно, что девушка плела. Согласившись-таки на чин десятника, она понемногу привыкала к тому, что ей кто-то прислуживает. Вот и сейчас за ней следовала девочка из челяди, неся в руках отвар целебный и повязки свежие.

— Как она? — спросила она коротко.

— Проснулась. Жара нет, вроде, — ответил ей Сорока.

— Агния? — Злата присела на край кровати. Девушка не шелохнулась. — Повернись, нужно осмотреть твои раны.

— Пусть он уйдёт, — едва разборчиво прозвучал приглушённый подушками голос.

— Что ты уже натворил? — в мягком голосе послышался укор.

— Ничего я не делал, — буркнул Сорока, уже направляясь прочь.

Только когда дверь хлопнула за его спиной, Агния решилась открыть лицо.

— Кто вы?

— Я — Златояра, — улыбнулась приветливо. — А его Сорокой кличут.

— Почему мне не дали умереть?

— Боги не для того нам жизнь дают, чтобы так просто от неё отказываться.

— Мне нет больше жизни. Я грязная, порченная. Как мне теперь среди людей жить? Все ведь знают, что я… что со мной… — по щекам Агнии снова потекли слёзы.

— Не надо, я всё знаю. Зоряна рассказала, что с вами всеми было.

— Я… другие говорили не противиться, — всхлипывала девушка, — говорили, что лучше дать им, чего хотят, и тогда ничего не будет. Но я не могла так, боролась, сколько стало сил, да только хуже сделала. Лучше бы вы дали мне умереть.

— Негоже так думать.

— Я не хочу жить!

— Я понимаю, это пройдёт.

— Не понимаешь! — вскричала Агния в отчаянье. Ей казалось, что страшнее того, что она пережила, и быть не может. Да взглянув в глаза Златояре, увидев прядь седую, среди чистого золота, поняла, что своё горе с чужим не сравнить. Кто знает, через что другим пройти пришлось. Устыдилась своей горячности и молча протянула ей руки, позволяя повязки сменить.

Порезы начали уже понемногу затягиваться, Злата лишь осторожно промыла их отваром и обернула чистым полотном. За работой заметила, что Агния время от времени с опаской оглядывается на дверь, за которой Сорока скрылся.

— Зря ты с ним так, — заговорила между делом. — Это ведь он тебя спас — принёс ко мне едва живую, три дня глаз с тебя не спускал, не отходил ни на шаг, даже не спал, кажется.

— Я три дня уже здесь?

— Верно.

За дверью послышался грохот, и Злата, поспешила туда, чтобы узнать, что стряслось. У двери на полу простёрся Сорока — так устал, что уснул на ходу. Над ним уже парни из его десятка стояли, видать, тоже на шум пришли.

— Я же говорил, больше трёх дней не выдержит, — усмехнулся один.

— В тот раз под Атилем он неделю продержался. Кто ж знал, что он вообще спать не станет?

— Знал — не знал, а златник подавай — проспорил!

— Вот же шельма, — ворчал второй, вынимая из-за пояса монету.

Только сейчас дружинники Злату заметили.

— Ну, чего уставились-то? Отнесите десятника в его горницу, пусть выспится.

— А ты кто такая, приказывать нам? — хотел было возразить один из дружинников, да другой его тут же одёрнул, шепнул что-то на ухо, от чего у того и глаза на лоб полезли. Кивнул коротко, и оба принялись своего командира с пола поднимать.

— Что ж ты сразу не сказал кто она, — шёпотом сетовал парень, удаляясь по коридору.

— Будто ты сам не знал.

— Так в бою-то она в шлеме была, ещё и размалёванная вся, поди ж ты узнай…

— Вот же олух…

Злата усмехнулась тихо, надо же, и слава о ней уже расползлась. Посмотрела ещё немного им вслед и вернулась в горницу к Агнии.

— Встать можешь? — спросила.

— Не знаю, — девушка откинула одеяло и опустила ноги на пол. Двигаться было больно, слабость тянула её вниз, дыхание сразу же сбилось. И не мудрено, три дня девочка не ела, а может и дольше. Злата поспешила помочь ей. Накинула на плечи кафтан, найденный здесь же на лавке, видать, Сорока оставил, и осторожно повела её на задний двор терема, в баню, приговаривая, что банька любую грязь смывает.

Запах трав, веничка берёзового да с дубовыми веточками, будто силой наполнял. Осторожно, чтобы руки лишний раз не намочить, Злата натёрла Агнию мочалкой, про себя отмечая, что синяки на ней понемногу сходить начали. А та сидела на полке, словно кукла, бездумно глядя перед собой. Ей жить не хотелось, а Златояра тут со своей баней. Злате вдруг вспомнилось, как её вот так же безвольную перед свадьбой купали, вспомнилось, как матушка в тот день её утешала, грусть и горе из волос вычёсывала. Она так всегда делала, случись Злате или Велене заболеть тяжко, опечалиться горько.

— Ты смотри, — заговорила уже в предбаннике, бережно расчёсывая русые косы Агнии, — надо же, сколько печали в волосах запуталось.

— Печали?

— Ага, гляди, потемнели совсем.

— Это от воды.

— Не правда. Вот сейчас мы сгоним всю эту гадость к кончикам и отрежем, сразу легче станет.

Агнии было всё равно, пусть хоть под корень режет, не верила она в такие росказни. Тихо напевая себе что-то под нос, Злата ловко щелкала ножницами, гребнем горести изгоняя.

«Сказки всё это… — думала Агния, уже лёжа в кровати и разглядывая свои подрезанные косы. — Ну не может же так быть, чтобы все плохое с отрезанными волосами в печи сгорело».

Комментарий к Огненная

*зелье - имеются в виду травы, а не магическое снадобье.

========== Вот же глупая… ==========

Златояра горестно покачала головой, глядя на спящую Агнию:

«Снова ничего не поела, эдак она себя голодом заморит».

Забрала остывшую давно снедь и вышла из горницы. И так со вчерашнего утра, только воду и пьёт, упрямая. Неужто всё равно извести себя вздумала?

У двери столкнулась с Сорокой. Полдень уже, а он только проснулся — так измотал себя беспокойством, что со вчерашнего утра проспал.

— Что это? — спросил, глядя на тарелки в руках Златы.

— Есть отказывается твоя подопечная.

— Чего? — взвился тот. — А ну-ка принеси чего-нибудь свежего, я с ней поговорю.

— Не надо. Она тебя боится, вчера обмолвилась.

— Хм, так, может, и лучше. Неси еду, и пусть Марфа повкусней чего положит. Сейчас накормим, подопечную.

Злата не стала спорить, на ее уговоры Агния не отвечала, кто знает, может, ему удастся. Лишь бы хуже не сделал.

— Опять упрямится? — недовольно поджала губы кухарка. — И как только совести хватает? Нянчитесь с нею, как с дитятей, а она еще и носом воротит.

— Не бросать же её на произвол судьбы. С того света вытащили, чтобы дать замучить себя? Жалко девку-то, — вздохнула Злата. — Что там у нас к обеду? Отнесу Сороке, сказал, знает, как её образумить.

Марфа за сердце схватилась:

— Это тот с рожей порезанной что ли? Он же её саму сожрёт не подавится. Ты, боярыня, присмотри, за ним, как бы не угробил девку-то. А то знаю я таких…