Бежать некуда, но остались места, где можно спрятаться, а Осви знал Лунден, как крыса свою конюшню. Он вёл нас быстро, держась мелких улочек, куда враги пока не добрались. Теперь мы шли на восток, и хотя пока не повстречали врагов, мы их слышали. Слышали крики и вопли, звон клинков и смех воинов, наслаждавшихся лёгкой победой. Некоторые местные в поисках убежища сбегались в церкви, и, огибая деревянную церковь, я услышал причитания женщины и плач ребёнка.

Нам пришлось пересечь широкую улицу, ведущую от моста к большой рыночной площади на вершине холма. По обе стороны улицы горели факелы, ветер разносил от них тёмную копоть. На освещённых участках кучками стояли воины — мечи в ножнах, щиты свалены вдоль стены. Одна группа выкатила из «Красной свиньи» бочонок, и воин топором рубил крышку, вызывая общий восторг. Вскрикнула женщина, потом резко смолкла. Лунден пал, и захватчики наслаждались добычей. Потом от реки прискакал всадник в красном плаще.

— К дворцу! — велел он. — Бросайте эль, там ещё много!

Улица постепенно опустела, но по-прежнему оставалась опасной. Глядя вниз с холма, я видел, что воины охраняют мост, и некоторые из них начинают взбираться к нам. Я понимал, что на центральной улице суета так и будет продолжаться всю ночь, но если мы хотим отыскать лодку в гавани к востоку от моста, придется пересечь улицу.

— Пойдём не спеша, — сказал я.

— Не спеша? — спросил отец Ода.

— Мы не бежим. Не выглядим перепуганными. Мы просто идём.

Так мы и сделали. Пошли через улицу медленно, как будто у нас никаких забот в этом мире. Один из воинов, подошедших с моста, увидал Бенедетту, которая по-прежнему шла с отцом Одой.

— Нашли себе бабенку? — крикнул он.

— Женщина! — отдались эхом полдюжины голосов.

— Поделитесь! — крикнул первый.

— Идите дальше, — сказал я и последовал за Осви в полуразрушенную арку, ведущую в следующий переулок. — А теперь быстрее! — крикнул я, но бежать было сложно, поскольку в узком и совершенно темном переулке под ногами были лишь земля и битые камни. Я услышал, как преследователи снова что-то кричат. Они подошли к арке и пошли за нами в темноту.

— Финан, — сказал я.

— С удовольствием, — мрачно отозвался тот, и мы пропустили остальных вперед.

— Ведите ее сюда! — крикнул воин, но в ответ услышал лишь торопливые шаги. — Эй, говнюки! — снова крикнул он. — Ведите сучку сюда!

И снова он не получил ответа, а потому пошел в нашу сторону, еще четверо следовали за ним. Мы видели их силуэты на фоне слабого света с главной улицы, но они нас видеть не могли, их тени падали на наши обнаженные мечи.

— Приведите ее! — снова крикнул тот человек, а потом издал какое-то мяуканье, когда Вздох змея прошил его кольчугу, разорвал мышцы живота и провернулся в кишках.

Он рухнул на меня, его меч клацнул по земле, а правая рука сжала мою кольчугу. Я двинул правым коленом ему в подбородок, и едва начавшийся крик превратился в кровавое бульканье. Я отступил, извлекая Вздох змея из поверженного тела. Финан со своей обычной молниеносной быстротой убил противника без шума, за исключением хриплого, булькающего вздоха из перерезанного горла. По переулку растеклась черная кровь, немного брызнуло мне в лицо, когда я перешагнул через своего первого противника, чтобы вонзить клинок в другого. Он попытался увернуться, но Вздох змея впился ему в ребра, разрывая кольчугу, и враг споткнулся о первого умирающего, а Беорнот, стоявший позади меня, ударил оголовьем меча, раскроив ему череп как яйцо. Своему противнику Финан полоснул мечом по глазам, и тот кричал, прижимая руки к окровавленному лицу.

Последний преследователь остановился и побежал прочь. Финан рванул за ним, но я схватил его за руку.

— Назад! Назад, оставь его!

Беглец уже достиг широкой, освещенной факелами улицы.

Мы побежали, пытаясь найти Осви. Я свернул направо, в другой переулок, споткнулся, ободрал об стену левую руку и снова повернул налево. Послышались крики: бойню, которую мы устроили, обнаружили. Финан потянул меня за рукав, и я спустился за ним по трем каменным ступеням. Из-за облаков вышла луна, и снова стало все видно, но мы стояли в непроглядной тени мрачных каменных стен. Руины, решил я, мы пересекли залитое лунным светом пространство и свернули в еще один переулок. Где же Осви? Я слышал позади крики. Замолчал последний колокол в западной части города, и чей-то голос рядом с нами позвал:

— Сюда! Сюда!

Я увидел силуэт в тени на вершине кучи битого камня. Мы вскарабкались туда и рухнули в темноту. Я наступил на кого-то — на Бенедетту — и она ахнула, затем упал рядом с ней.

— Тише, господин, — прошипел Осви, — Тише!

Мы залегли, как загнанные звери, но охотники жаждали крови. Один из преследователей нес факел, отбрасывавший на развалины стены позади нас тени крупных мужчин. Охотники остановились. Я затаил дыхание и услышал бормотание голосов.

— Сюда! — сказал один, и тени стали бледнеть по мере того, как шаги удалялись на восток. Никто из нас не пошевелился и не заговорил. Где-то неподалеку страшно закричала женщина и победно заревели мужчины. Она снова закричала. Бенедетта что-то зло прошептала. Я не понял ни слова, но почувствовал, что она дрожит, и потянулся к ней. Она крепко схватилась за мою ободранную руку.

Мы ждали. Шум стих, но мы еще слышали всхлипывание женщины.

— Свиньи, — тихо сказала Бенедетта.

— Где мы? — прошептал я в сторону Осви.

— В безопасности, господин, — тихонько ответил он, хотя наше убежище вовсе не казалось мне безопасным. Мы находились на развалинах маленького каменного дома, из которых не было другого выхода, кроме того, через который мы сюда попали. У закрытого ставнями окна появлялся и исчезал свет факелов. Закричала еще одна женщина, и Бенедетта схватилась за меня еще крепче. Осви что-то прошептал, и я услышал, как Финан ворчит в ответ.

Удар кремня об сталь, шум дыхания, еще одна искра, и маленькая щепка из кошеля Финана загорелась. Крошечного пламени хватило, чтобы разглядеть в обломках у разрушенной стены нечто, похожее на вход в пещеру. Темный проход поддерживала расколотая, покосившаяся колонна. Осви прополз в дыру. Финан протянул ему горящую щепку, и огонек исчез внутри.

— Сюда! — прошептал Осви.

Финан последовал за ним, затем мы по одному пролезли в пещеру. Финан поджег кусок дерева побольше, и в его свете я увидел, что мы оказались в погребе. Я рухнул на каменный пол, от вони меня едва не вывернуло. Похоже, погреб находился рядом с выгребной ямой. Бенедетта прижала к лицу шарф. Потолок поддерживали толстые колонны из римского кирпича.

— Мы прятались тут, — сказал Осви, а потом пролез сквозь пролом в дальней стене погреба. — Осторожнее здесь!

Финан снова последовал за ним. Пламя самодельного факела дрожало. За проломом оказался еще один погреб, только глубже, а справа — выгребная яма. Узкая лестница вела к кирпичной арке, и Осви исчез в ней. Его окликнул мальчишеский голос, потом к внезапному шуму добавились другие голоса, Финан отдал факел Видарру и обнажил меч. Он прошел сквозь арку и крикнул, чтобы все заткнулись. Немедленно стало тихо.

Я последовал за Финаном и обнаружил в последнем погребе с десяток детей. Самому старшему было лет тринадцать, а самому младшему вполовину меньше. Три девочки и девять оборванных мальчишек, все истощенные, с огромными глазами на бледных испуганных лицах. У них имелись соломенные постели, одеждой служило тряпье, волосы были тонкие и длинные. Осви развел небольшой костер из соломы и щепок, и в его свете я увидел у одного из мальчишек нож в руке.

— Убери его, малец, — рявкнул я, и нож исчез. — Это единственный выход? — спросил я от кирпичной арки.

— Единственный, господин, — сказал Осви, колдовавший над огнем.

— Он лорд? — спросил мальчик.

Никто ему не ответил.

— Кто они? — задал я глупый вопрос, поскольку ответ был очевиден.

— Сироты, — сказал Осви.

— Как ты.

— Как я, господин.

— У вас что, нет монастырей? — спросила Бенедетта. — Мест, где заботятся о детях без матери?

— Монастыри жестоки, — резко ответил Осви. — Если ты не нравишься монахам, они продадут тебя работорговцам на реке.

— Что происходит? — спросил мальчик, убрав нож.

— Город захватило вражеское войско, — ответил я. — Лучше вам оставаться здесь, пока они не успокоятся.

— А вы от них убегаете? — спросил он.

— А ты как думаешь? — поинтересовался я, но он не ответил. Я знал, что он думает, будто может получить целое состояние, предав нас, поэтому я и спросил Осви, есть ли другой выход из вонючего темного погреба. — Вы останетесь здесь, пока мы не разрешим уйти, — добавил я. Мальчик просто молча посмотрел на меня. — Как тебя зовут, малец?

Он поколебался, будто хотел воспротивиться мне, а потом пробормотал:

— Алдвин.

— Алдвин, господин, — поправил я.

— Господин, — неохотно добавил он.

Я подошел к нему, перешагивая через тряпки и солому. Присел на корточки и посмотрел в его темные глаза.

— Если предашь нас, Алдвин, враги дадут тебе шиллинг. Может быть, два шиллинга. Но если окажешь мне услугу, я дам тебе золото, — я вынул из кошеля монету и показал ему. Он уставился на нее, потом посмотрел мне в глаза и снова на монету. Он молчал, но во взгляде я видел голод. — Ты знаешь его? — спросил я, кивнув в сторону Осви.

Он посмотрел на Осви, потом на меня.

— Нет, господин.

— Погляди на него. — Мальчик недоуменно нахмурился, но послушно посмотрел на Осви, освещенного огнем костерка. Алдвин увидел воина с подстриженной бородой, кольчугу тонкой работы, расшитый пояс с маленькими серебряными пластинами. — Скажи ему, кто ты, Осви, — велел я, — и кем ты был.

— Я воин Нортумбрии, — гордо сказал Осви, — но когда-то был таким как ты, мальчик. Я жил в этом погребе, воровал еду и убегал от работорговцев, как вы. Потом я встретил моего господина, и с тех пор он платит мне золотом.