потолще Кузьмы. Серого, рядового бойца, часто подшучивающего над другим бойцом,

Шутером, так звали просто потому, что его настоящее имя – Сергей. Шутер же был

невысоким, подвижным и юрким, его чаще других посылали в разведку.

На какое-то время я потерял отряд, вошедший в небольшую рощу. Решив, что идти

через нее опасно, слишком велик шанс наткнуться на тех, за кем следишь, я направился в

обход. Когда обогнул рощу, увидел, что люди остановились метрах в двадцати впереди… и

тут же повалился лицом на землю, потому что засек движение в кроне дерева.

Сидящий на ветке Шутер в бинокль разглядывал, что там впереди, у болота. Хорошо,

что я подошел сбоку, а то бы он меня в момент засек. Но и сейчас рюкзак на спине торчит

горбом, и заместить его нетрудно.

Все-таки он меня не увидел. Поводил еще биноклем туда-сюда и уставился вдаль.

Высматривает, что ли, ренегатов майора Шульгина, про которого упоминал Фара? Кстати,

что это за ренегаты такие? Возрожденцы, ренегаты… Совсем я не знаю ситуацию в Армии

Возрождения, мы почти не сталкивались с ними. Базируются они где-то в непонятном месте,

где мы с Михаилом никогда не бывали. Даже не слышали ни от кого, где основная база

возрожденцев. На самом деле, если задуматься, это довольно странно, потому что вот Край

или Черный Рынок – все знают, где находятся эти места, а про базу армейцев ничего

неизвестно… И это при том, что они составляют немалую силу, а если всерьез схлестнутся с

теми же кочевыми байкерами, то до финала и неясно, чья возьмет. Иногда в округе

появляются небольшие армейские отряды, которые открыто конфликтуют с отдельными

бандами кочевников – борются за зоны влияния; солдаты останавливаются в поселках,

принуждают местных обеспечивать их провизией. При этом всерьез не мародерствуют, то

есть ведут себя поприличнее большинства байкеров. У них дисциплина, подчинение

командованию, даже форма своя есть, хотя не на всех солдат ее хватает.

Шутер спустился с дерева и бодро, чуть не вприпрыжку поспешил к своим.

Энергичный паренек. Глядя ему вслед, я перевел дух. Все это время «вал» был нацелен на

него, и, если бы Шутер заметил меня, пришлось бы его валить. Валить из «вала», такой вот

каламбур… А это означало начало серьезных проблем: пришлось бы отступать, прятаться и

думать, что делать дальше.

Маленький возрожденец подошел к остальным, у них с Фарой и Зверобоем состоялся

короткий разговор, после чего отряд двинулся дальше.

Местность становилась все более топкой. Выглядывая из-за очередной кочки, я заметил,

что люди впереди свернули. Что там такое? Когда прошел немного дальше, стало понятно:

аномалия. Выглядела она неприятно и опасно – как будто на землю вылили цистерну

кислоты, и та проела яму глубиной метра полтора. Внизу окислившаяся, смешанная с

ядовитой слизью порода, на дне торчат несколько столбиков затвердевшей земли. Иногда на

таких столбах лежат сформированные аномалией артефакты.

Послышался легкий гул, а еще начало пощипывать ноздри, глаза, и пришлось забирать

влево. Звук издавали земляные столбы, к тому же они мелко дрожали, причем энергия

вибрации в них постепенно накапливалась. В этом и состоит основная опасность:

среагировав на движение, столбы начинают сотрясаться и подымают облако едкой, ядовитой

пыли. Вдохнешь такую немного – и тебе предстоит сутки отлеживаться, голова

раскалываться будет, тошнить, а вдохнешь побольше – так и не встанешь. Имеется и другая

опасность: если энергии в аномалии накопилось много, там что-то срабатывает, происходит

разряд, пыль вспыхивает. В радиусе десятка метров гибнет все живое. После этого аномалия

успокаивается, начинает копить энергию заново, и в это время можно забрать лежащие на

столбах арты.

Тут на самом большом столбе тоже что-то было, я даже рискнул подойти немного

ближе, чтоб посмотреть, но увидел, что это всего лишь полуразложившийся труп болотного

мутанта. Эти твари напоминают помесь выдры с огромной лягушкой. У них большие

выпуклые глаза, а на теле почти нет шерсти, только у загривка мягка серая поросль. Шкура

слизистая, пупырчатая, бледно-зеленая. Когтистые гладкие лапы, а еще жабры и короткие

хвосты. Пахнут выдры-мутанты сладковатой кислятиной.

Обогнув аномалию, я стал догонять отряд, и вскоре на фоне вечернего неба впереди

проступила необычная штуковина: большая, накренившаяся, бугристая. Всё, граница болот

рядом. Почти пришли.

Решив, что в болота отряд с ходу не войдет, я приотстал. Сомнительно, что они решатся

пересекать его ночью, скорее всего, разобьют сейчас лагерь.

Так и оказалось, причем встал отряд аккурат возле торчащей впереди бугристой

возвышенности. Когда я ползком подобрался ближе, там уже разжигали два костра, и я

свернул, чтобы очутиться под прикрытием громады, у подножия которой устроили стоянку.

Это была опора старой высоковольтной линии, атакованная деревом-мутантом. Один

решетчатый рог вышки отломался и лежал на земле, а вся конструкция сильно накренилась.

Толстые ветви плотно оплели ее.

Редко увидишь такое, чтобы дерево-мутант стояло далеко от других, но это почему-то

выросло отдельно. А потом умерло, во всяком случае, на нем уже давным-давно не было ни

единого листика. Ствол у основания – человек семь надо, чтоб обхватить. Земля вокруг него

взрыта корнями. Между твердыми коричневыми буграми зияют провалы и темные дыры, где

копошатся мелкие зверьки, ползают змеи, многоножки и жуки – странные насекомые,

которых не увидишь в других местах. В паре метров над землей ствол резко искривлялся,

будто не мог выдержать собственного веса, в сторону опоры ЛЭП. Дальше он распадался на

множество толстых ветвей, которые змеями оплели ее, сломав часть железных штанг и

согнув другие. Дерево-великан и опора стояли, будто обнявшись. Вместе они напоминали

фантастическую башню – покосившуюся, давно заброшенную.

Я решил, что с рюкзаком точно не смогу подобраться ближе к стоянке, снял его и вместе

со свертком, где были артефакты, положил на дно оврага неподалеку. Забросав ветками,

пополз к лагерю со стороны дерева-мутанта.

Донесся голос Зверобоя:

– Как станет темнее, дуй на дерево. Дежуришь два часа, сменяет Боров.

Я перелез через сырую черную яму, в глубине которой что-то копошилось и шуршало,

забрался на торчащий бугром изгиб корня и выглянул из-за ствола. Главарь бандитов стоял

перед Шутером. Горели два костра.

– А чего я? – насупился Шутер. – Не люблю деревья эти. Они живые вроде.

– Чушь не неси, малой. Сейчас жрешь, потом лезешь наверх.

– Не, а чего я?

– Ты лазишь хорошо, – Зверобой отвернулся.

– Не, слушай! – Шутер запястьем вытер нос. – Ты сам лезь, если тебе печет, а я лучше

тут внизу побуду.

Раз! – и кулак Зверобоя впечатался в его лицо. Как и на СТО, когда он ударил Борзого, я

не заметил движения, просто Шутер вдруг очутился на земле. Сидящие у костра Томат с

Серым и Павлушей повернулись, схватившись за оружие. Из палатки выглянул Боров, а

стоящий возле пленницы Фара развернулся на каблуках.

Шутер вскочил, схватился за пистолет в кобуре, выкрикнув возмущенно-просительно:

«Командир!». Фара, в два шага оказавшийся рядом, схватил его за руку и не позволил

вытащить оружие.

– Слушаться его, понял?! – процедил он, сверкая глазами. – А то и я добавлю!

Чтобы угроза казалась убедительней, Фара занес кулак над головой маленького бойца и,

когда тот съежился, повернулся к остальным:

– Всех касается! Зверобой сейчас командир, его слушать. Вопросы есть? Нет? Вот так!

Отпустив Шутера, он вернулся к пленнице, присел рядом с ней, заговорил. Женщина

отвернулась. Волосы у нее были совсем короткие, «ежиком», а лицо угрюмое.