Травника спрятать было негде, поэтому его я просто бросил на дно рюкзака. Всякую бумагу

охотники да старатели с собой носят часто: для самокруток, на растопку или для других,

понятных целей. Решив, что дневник особого внимания не привлечет, я просто сунул его на

дно рюкзака… И действительно – шманая рюкзак, никто не обратил внимания на рваную

тетрадку. А вот кулон-ключ Миши мог вызвать нездоровый интерес и поэтому был спрятан

надежнее всего остального, в тайнике гораздо более хитром, чем повязка на ноге. Тайник

этот находился в моем ремне – кармашек с обратной стороны, с прорезью, закрытой

«молнией» и скрытой под узким кожаным клапаном. В общем, если только ремень не

отберут, за кулон можно не опасаться.

Я поймал взгляд пленницы. Она сидела все в той же позе, обхватив себя за колени,

завернувшись в плащ, и недоверчиво смотрела на меня исподлобья.

– Ну? – Зверобой перебрал лежащие на моей куртке вещи. – Кто такой?

– Охотник, – сказал я. – Стасом звать.

Главарь бандитов окинул меня тяжелым, недоверчивым взглядом и, кажется, собрался

задать следующий вопрос, но его перебил Фара:

– Часто в этих местах промышляешь?

– Постоянно. Жир гоню и в поселки окрестные сдаю. То есть меняю – на еду, патроны.

На всякое. Когти еще, ну и на змея вот тоже охочусь…

– А со змеями что делают? – скривился Шутер. – Неужели едят?

– А то! Это ж тебе не выдра, почему б и не есть змея?

– На выдр, значит, охотишься, – повторил Зверобой с неопределенным выражением.

Фара подошел ко мне ближе, пригляделся.

– Нет, я тебя раньше не видел. Давно ты здесь?

– Давно, ага.

– А живешь-то где вообще?

– Нигде конкретно. – Я кивнул на опору. – Иногда вот под ней останавливаюсь, где вы

сейчас. Мою стоянку, можно сказать, заняли. А иногда в болоте ночую. Или в Гниловке той

же.

– Аж до Гниловки ходишь? – заинтересовался Фара. – Это хорошо.

– То есть ты знаешь болота? – уточнил подошедший к нам Кузьма.

– Ха! – я поднял пятерню, показав им растопыренные пальцы. – Как свои пять знаю.

Все тропки здесь переходил-перенюхал.

Зверобой с Фарой переглянулись. По тяжелому лицу бандита ни о чем невозможно было

догадаться. Я впервые видел вблизи и при нормальном освещении убийцу Миши, вчера

сверху лица было особо не разглядеть. Мужик в районе сорока, черная щетина, глаза темные,

лицо – малоподвижное и какое-то серое. И взгляд мрачный, недобрый, причем так он,

кажется, смотрел не только на меня, а на весь окружающий мир.

– А вы куда вообще направляетесь, хлопцы? – заговорил я, оглядываясь. – Смотрю,

форма на вас такая… Хотя не на всех.

– Тебе до нашей формы дела не должно быть, понял? – сразу напрягся Фара.

– Да ладно, ладно. Мне и правда дела нет. Так что, может, вы меня отпустите? И

разойдемся своими тропками-дорожками.

– Много за жир патронов дают? – спросил Зверобой.

– За тот, что из этой дуры вытоплю, – я пнул лежащего под ногами мутанта, – с десяток

для «махновки» получу и еще, может, спичек.

– Не густо.

Я поймал взгляд Рыбы, который вдруг уставился на меня. В прозрачных глазах его что-

то появилось, какое-то чувство… узнавание, что ли? Под ложечкой засосало. Да нет же, не

может он меня узнать! Бандиты не видели непрошеного ночного гостя вблизи, и лиц а в

темноте никак не могли разглядеть. Тогда с чего он вдруг насторожился? Хотя Рыба так

ничего и не сказал – просто глядел на меня, и все.

– Хочешь подзаработать? – прямо спросил Фара.

Зверобой, скривив губы, кинул на него быстрый взгляд – он явно привык сам вести

подобные разговоры.

– Смотря на чем, – ответил я осторожно.

– Нужно провести нас через болото. На другую сторону.

– И зачем?

– Не твое мутантское дело. Сколько возьмешь за такую работу?

Я хитро улыбнулся:

– Хорошим людям за хорошие деньги ничего не жалко. Давайте пятьдесят патронов

двадцатого калибра, половину с дробью, половину обычных. Это мне для «махновки». Если

таких патронов нету, то могу взять рубли, но лучше золотом, чтобы… Ай, ай, ты чего?!

Зверобой стоял передо мной, подняв пистолет, какой-то «Иж», кажется, – трудно

разобрать детали и понять точно, что за модель, когда ствол смотрит прямиком тебе в лоб.

– Поведешь нас через болото. Получишь за это пятьдесят рублей.

Я изобразил разом удивление, обиду и страх:

– Ну, если ты так ведешь разговор… Ладно, проведу за полтинник. Четвертак – авансом.

Слушайте, а выдру эту на жир топить будем? Она ж тоже денег стоит.

– Мы спешим, охотник, – сказал Фара. – Не до выдр нам.

– Вам не до выдр, а мне-то – до выдр, э? Тогда ее компенсировать мне на-а… – Я не

договорил, потому что Зверобой, взмахнув рукой, врезал мне рукоятью пистолета по уху.

Едва не упав, я переступил с ноги на ногу.

И поклялся себе, что убью его собственноручно, причем так, чтобы видеть, как уходит

жизнь из этих темных глаз.

– Не возражать! – процедил бандит. – Выдру – бросить. Тебе за работу пятьдесят. Без

аванса. Завтракаем на ходу. Всё, в путь!

С этими словами он отвернулся от меня. Я стоял с обиженной мордой, держась за ухо,

но ликуя в душе. Вот так, вы у меня на крючке!

Когда Зверобой шагнул к палатке, я поймал взгляд пленной женщины. Внимательный и

настороженный взгляд.

Глава десятая

Калуга. Встреча на болоте

Если бы я действительно знал болото так, как говорил, все было бы ничего, однако мы с

Михаилом бывали здесь нечасто и местность я изучил не слишком хорошо. Из-за этого

приходилось быть вдвойне осторожным: и чтобы не вляпаться куда не надо, и чтоб не выдать

себе перед теми, кого взялся вести.

Вооружившись палкой, я шел впереди отряда. И буквально физически ощущал тяжелый

взгляд Зверобоя, который иногда устремлялся мне в спину. Ясно было: он не доверяет

болотному проводнику Стасу. И никогда не будет доверять.

Еще опасения вызывал Рыба. Почему-то он, в какой-то момент насторожившись, стал

относиться ко мне с агрессивной подозрительностью. Бандит с мертвыми глазами даже

оживился немного, на снулом лице его появилось подобие чувств, теперь он постоянно

наблюдал за мной, как будто пытаясь поймать на лжи или лукавстве. А я все не мог понять,

что же его насторожило. Ведь не мог он узнать ни моего лица, ни голоса! В чем же дело? Это

было совсем непонятно.

Потыкав палкой перед собой, я осторожно шагнул на мягкую кочку, с нее на другую,

перепрыгнул на участок почти сухой земли и, приподнявшись на цыпочках, поглядел вперед.

Туман немного рассеялся, но дальше метров пятнадцати видно было все равно не очень. Я

снова зашагал, кинул взгляд через плечо: отряд растянулся двумя длинными цепочками.

Прямо за мной шел Шутер, потом Зверобой и Кузьма, за ними пленница по имени Аля, рядом

Фара. Он вообще далеко не отпускал ее от себя, все время старался держать рядом. Позади,

немного по сторонам, шагали Серый с Томатом, за ними Рыба, Боров и замыкал шествие

молчаливый Павлуша. Верной дорогой идем, товарищи. Меня звать Сусанин, и я – ваш

герой.

– Эй, Стас! – негромко позвал Фара, перешагивая через ствол упавшего дерева. – Долго

мы уже идем. Далеко до Гниловки?

– Что с того, что долго, – пожал я плечами. – Далеко еще, да. Это же болота, здесь все

расстояния в пять раз больше становятся.

– До вечера хоть туда попадем?

– Попадем, но надо будет сделать небольшой привал. Жрать уже и сейчас охота, скоро

вообще брюхо подожмет. А в болоте на ходу не едят. Дойдем до более-менее сухого и

твердого места, встанем на часок, потом дальше.

– А что, есть тут такие, сухие и твердые? – с любопытством спросил Шутер.