— Вы бросаете в лицо моему гостю тяжкое обвинение, мистер Ветерелль. Вы убеждены в своей правоте?

— Мистер Гаттерас может подтвердить вам мои слова и в подробностях изложить всю эту историю.

Когда я окончил свой рассказ, лорд Эмберли попросил у нас извинения и вышел из комнаты, сказав, что сейчас приведет молодого лорда. Прошло минут двадцать, прежде чем он вернулся с озабоченным выражением лица:

— Вы, по-видимому, правы, джентльмены. Ни мнимого лорда, ни его воспитателя нигде нет. Кроме того, я узнал, что весь их багаж был вынесен из дома еще сегодня вечером. Это ужасно неприятная история. Я уже дал знать полиции, и все меры будут приняты.

— Лорд Эмберли, — обратился к нему Ветерелль, — не будете ли вы любезны приказать одному из ваших слуг позвать сюда мою дочь?

— К несчастью, должен вам сказать, мистер Ветерелль, что ваша дочь уехала час тому назад. Ей принесли письмо, которое извещало, что вы внезапно заболели, и она немедленно покинула бал.

Трудно описать, какое впечатление произвело это на Ветерелля.

— Боже, я погиб. Это месть Николя, — воскликнул он и в глубоком обмороке повалился на пол.

Едва Ветерелль немного оправился, он обратился ко мне слабым, едва слышным голосом:

— Отвезите меня домой, мистер Гаттерас, отвезите меня домой. Там мы постараемся что-нибудь придумать, чтобы спасти мою несчастную дочь.

— Я думаю, что вы правы, мистер Ветерелль, — сказал губернатор, вставая и протягивая ему руку. — Вполне возможно, что вы застанете вашу дочь дома. В том случае, если ее там не окажется, я немедленно поставлю на ноги всю полицию. Мы не должны терять ни минуты, если хотим изловить этих негодяев. Затем, обратившись ко мне, он продолжал:

— Только благодаря вам, мистер Гаттерас, мы имеем сейчас возможность раскрыть это преступление, и я надеюсь, что в дальнейшем мы также сможем рассчитывать на вашу помощь.

Я поспешил выразить свою полную готовность, тем более что сам был слишком заинтересован в этом деле.

— Домой! И как можно скорее! — приказал Ветерелль, когда мы сели в экипаж.

— Дома ли мисс? — крикнул я слуге, едва он отворил нам дверь.

Удивление, отразившееся на его лице, сразу мне все сказало. Когда мы вошли в кабинет, я налил мистеру Ветереллю немного виски.

— Вы должны успокоиться и собраться с мыслями, — сказал я. — Давайте вспомним всю историю с самого начала. Готовы ли вы отвечать на мои вопросы?

— Спрашивайте что хотите.

— Во-первых, через сколько дней после прибытия сюда лже-Бекингема ваша дочь познакомилась с ним?

— Через три дня. Он, кажется, увидел ее на улице и был поражен ее красотой. Через адъютанта губернатора он вошел к нам в дом и начал за ней ухаживать.

— А теперь простите меня за несколько нескромный вопрос: как вы думаете, были ли его намерения по отношению к вашей дочери серьезными?

— Вполне, как он сам сказал мне. Он хотел жениться на Филлис в день своего совершеннолетия, через неделю.

— Дальнейшие события, — продолжал я, — по-видимому, развивались следующим образом: он узнал о нашем приезде в Сидней и, видя в этом прямую опасность для себя, поспешил бежать, захватив с собой вашу дочь.

С разрешения Ветерелля я позвонил и приказал позвать кучера, который отвозил Филлис на бал. Минут через пять слуга вернулся и доложил, что тот еще не приходил домой. В этот момент раздался звонок.

— Идите скорее и, если это окажется полицейский агент, проведите его сюда, — обратился Ветерелль к слуге.

Но это был сам инспектор полиции.

— Я прислан сюда их светлостью господином губернатором, сэр, — сказал он, входя и здороваясь с нами. — Он уже изложил мне суть дела.

— А что вы думаете предпринять? — спросил я.

— Мы уже начали розыски Бакстера и его сообщника, а также молодого Бекингема. Специальным агентам поручено также найти того кучера, который вез вашу дочь с бала. Я надеюсь, что вскоре мы узнаем результаты.

Едва он успел договорить, как снова раздался звонок. Вошел слуга.

— Два полицейских, сэр, привели нашего кучера Томсона, — сказал он, обращаясь к хозяину дома. — Он не совсем в приличном виде, сэр…

— Не важно, пусть введут его немедленно. Это может пролить некоторый свет на дело.

Слуга вышел. На лестнице раздались тяжелые шаги, и в комнату вошли два полицейских, поддерживая под руки жалкую фигуру в ливрее.

— Ну, Томсон, что вы можете нам сказать? — проговорил Ветерелль, взглянув с нескрываемым отвращением на этого человека.

Надо сказать, что выглядел кучер действительно ужасно: ливрея была разодрана, шляпы не было, а вся голова оказалась выпачкана в грязи; кроме того, громадный синяк украшал его левый глаз. В ответ на вопрос Ветерелля он скорее прохрипел, чем произнес нечто нечленораздельное. Способность говорить вернулась к нему только тогда, когда он выпил предложенный ему стакан грога.

— Я не виноват, сэр. Они провели меня. Все произошло так: неделю тому назад я познакомился через одного моего приятеля с очень симпатичным джентльменом, который сказал мне, что он недавно приехал из Англии и хочет купить здесь ферму. Он сказал также, что слышал обо мне как о человеке опытном и пригласил меня в компаньоны. В четверг вечером я должен был дать ему окончательный ответ. Когда я отвез мисс на бал, я отправился к нему в отель «Канарейка». Он ждал меня у дверей и пригласил войти, сказав, что один его знакомый посторожит лошадь, пока мы будем беседовать. Мы прошли в отдельный кабинет ресторана и заказали выпивку. Мы болтали о ферме, о хозяйстве, когда он попросил меня, чтобы я посмотрел, нет ли кого у дверей. Я пошел и посмотрел — там не оказалось ни единой живой души. Я вернулся, и мы выпили с ним за успех предприятия. Потом я не знаю, что со мной сделалось, сэр: я ужасно захотел спать и пришел в себя только на улице, причем в самом потрепанном виде. Рядом стоял полицейский — он и растормошил меня. Вот и все, сэр. Больше я ничего не знаю.

— Постарайтесь как следует все вспомнить и опишите возможно точнее наружность этого человека, Томсон, — обратился я к кучеру.

Я был почти уверен, что это окажется тот незнакомец, частые встречи с которым показались мне столь подозрительными.

— Насколько я помню, сэр, это был высокий, но худой человек. Волосы у него были черные, глаза тоже. Руки и ноги очень маленькие…

— А не заметили ли вы у него на мизинце золотого кольца в виде змеи? — продолжал я.

— Как же, как же, сэр, с двумя черными камешками вместо глаз.

— Значит, это был Николя! — воскликнул я в изумлении. — Значит, он последовал за нами в Австралию!

— Господин инспектор, — заговорил Ветерелль в сильнейшем волнении, — надо начать розыски этого человека немедленно. Я знаю его: он увертлив как угорь. Нельзя терять ни минуты.

— Еще один вопрос, — вмешался я. — Когда вы подъехали к отелю, где стоял ваш знакомый?

— На веранде, сэр.

— Затем вы прошли в кабинет, так как общая зала была слишком полна?

— Именно так, сэр!..

— Когда он говорил о ферме, то делал какие-нибудь выкладки или чертежи?

— Да, сэр. Он писал на письме или на конверте — точно не помню, сэр.

— Он вынул его из кармана?

— Да, сэр.

— Мне кажется, вы не знали этого человека.

— Нет, сэр, но я встречал его раньше.

— Значит, он сиднейский житель?

— О да, конечно, сэр.

— Немедленно отправляемся в эту гостиницу, — обратился я к инспектору.

С большим трудом мне удалось убедить Ветерелля остаться, так как он был слишком слаб.

— Вы должны пообещать, что немедленно известите меня, если узнаете еще что-нибудь важное, — сказал он мне.

Дав ему это обещание, я вышел в сопровождении инспектора. Подозвав проезжавший кеб, мы велели извозчику ехать как можно скорее в нужный нам отель. Когда мы двинулись в путь, часы на ратуше пробили двенадцать. Филлис находилась в руках Николя уже три часа.

Гостиница была погружена во тьму. Нам пришлось позвонить раза четыре, прежде чем появился заспанный и полуодетый коридорный и спросил, какого черта нам нужно. Услышав магические слова «именем закона», он сейчас же изменил тон и вызвал самого хозяина.