Не говоря больше ни слова, моя провожатая отворила дверь и вошла. Нас встретил этот же мальчишка со свечой в руках, мы поднялись по невероятно грязной лестнице и остановились у двери. Девушка вошла, попросив меня подождать. Я остался вдвоем с юным проводником, который, по-видимому, для того, чтобы развлечь меня, а может, и для собственного удовольствия, начал выделывать акробатические трюки на перилах лестницы. Но как раз в тот момент, когда он собирался приступить к самому эффектному номеру своей программы, он внезапно остановился и, улегшись на полу, высунул голову в проем лестницы. Совершенно бесшумно на уровне с полом показалась голова китайца. Мальчишка немедленно стащил со своей ноги башмак и, прежде чем я успел его остановить, со всей силы хлопнул каблуком по физиономии сына Поднебесной империи. Голова немедленно исчезла, послышались торопливые шаги и стук входной двери.

«Это был А-Чон, — сказал мне мальчишка конфиденциальным тоном. — Уже шестой китаец за сегодняшний вечер, которого я выпроваживаю таким образом». Он закончил свое сообщение парой отборнейших ругательств и уже собрался снова приступить к прерванным нежданным визитом гимнастическим упражнениям, но я остановил его расспросами о причине столь сурового поведения по отношению к представителям желтой расы.

«Не знаю, — ответило дитя с ухмылкой, — но Чан Пит дает мне шесть пенсов за каждую китайскую рожу, которую я выпровожу отсюда. С Чаном Питом что-то неладно. Он все время кашляет».

Я готов был задать следующий вопрос, когда дверь отворилась, и девушка, которая привела меня сюда, поманила меня. Я вошел внутрь. Комната была удивительно маленькая и грязная. Между окном и дверью стояла кровать, на которой лежал человек. Моя провожатая вышла. Мужчина знаком указал мне на ящик, который стоял рядом с его кроватью, предлагая сесть. «Посмотрите, нет ли кого-нибудь за дверью», — с трудом проговорил он хриплым шепотом. Я приотворил дверь и выглянул. Кроме мальчишки, сидевшего на ступени лестницы, в коридоре не было ни души. Успокоив больного, я снова сел рядом с кроватью.

«Вы оказали мне громадную услугу, мистер Ветерелль, выступив в мою защиту на процессе, а я до сих пор так и не смог отблагодарить вас». — «Оставьте, пожалуйста, — перебил я своего бывшего клиента. — Я знаю, что вы это непременно сделали бы, если бы имели такую возможность». — «Но я все-таки не сделал этого. Но теперь, думаю, я в состоянии исправить свой промах. Засуньте руку под подушку и выньте то, что там лежит».

Я исполнил сказанное и вытащил старинную деревянную палочку длиной дюйма в три. Она была из какого-то неизвестного мне очень тяжелого дерева и вся сплошь покрыта китайскими иероглифами. На конце ее был прикреплен маленький кусочек толстого, потемневшего от времени золотого шнурка. Я передал ее Чану Питу, который с видимым удовольствием взглянул на нее.

«Знаете ли вы, какова цена этой палочки?» — спросил он меня после небольшой паузы. «Не имею ни малейшего понятия». — «Попробуйте догадаться». Ради шутки я определил ее стоимость в пять фунтов. В ответ на это Чан Пит расхохотался. «Пять фунтов! Господи боже мой! Да если бы вы только знали, сколько стоит этот кусочек дерева! Всех денег на земле не хватило бы, чтобы заплатить за нее! Если бы я только мог выздороветь, я стал бы самым богатым и могущественным человеком в мире. Не знаю, что бы с вами сделалось, если бы вы узнали хотя бы о части тех опасностей, которым я подвергался, чтобы добыть ее. Но такова была горькая ирония судьбы: когда я наконец ее заполучил, она оказалась мне ни к чему».

Шесть раз служители пекинского храма покушались на мою жизнь, чтобы овладеть этой палочкой. Я вывез ее из Китая, переодевшись нищим. Убийство китайца на борту парохода также имеет к этому отношение. А теперь вот я лежу здесь и подыхаю как собака, имея возможность получить более десяти миллионов фунтов. Николя безуспешно пытался добыть ее в продолжение последних пяти лет. Хорошо, что он не подозревает, что эта вещица попала мне в руки, иначе меня давно уже не было бы в живых. — «Кто же этот Николя?» — поинтересовался я. «Кто такой доктор Николя? Если вы умный и осторожный человек, не пытайтесь ничего узнать о нем. Спросите пекинских китайцев, малайцев, цейлонских буддистов, тибетских лам, спросите, наконец, испанских миссионеров в Маниле или французов, живущих в Сайгоне, — все они слишком хорошо знают его и его черного кота, и — даю вам слово — они его боятся».

Выслушав его возбужденный монолог, я почти уверился, что человек, лежавший передо мной, сошел с ума. «А что мне делать с этой палочкой?» — спросил я. «Возьмите ее и берегите как зеницу ока. Помните, что в ваших руках то, что способно всколыхнуть целый миллион людей и по ценности своей равняется десяти милл…»

Ужасный приступ кашля вынудил его замолчать. Внезапно кровь потоком хлынула у него из горла, и, когда перепуганная девушка явилась на мой зов, Чан Пит был уже мертв. Я отдал ей все имевшиеся при мне деньги, чтобы она смогла заплатить за похороны моего бывшего клиента, и вышел.

Вернувшись домой, я снова устроился в своем кабинете и начал рассматривать «сокровище», оставленное мне в наследство этим странным субъектом. По правде сказать, я был почти уверен, что бедняга был не в своем уме. Решив, что не стоит ломать голову над этим вопросом, я преспокойно отправился спать.

На другой день Чана Пита похоронили, и я вскоре почти забыл о своем странном визите к нему и палочке, лежавшей в верхнем ящике моего стола. Но вскоре мне пришлось о ней вспомнить. Приблизительно спустя месяц после описанных выше событий, как-то вечером, у меня собралось несколько гостей. После обеда дамы удалились в гостиную, а мы с приятелями остались за столом курить сигары. Мы разговаривали о политике, когда вошедшая служанка доложила, что меня желает видеть какой-то господин с целью поговорить об очень важном деле. Я велел передать, что занят, и попросил зайти его на следующий день утром. Вскоре служанка вернулась и сказала, что посетитель просит принять его сегодня вечером, поскольку рано утром уезжает из Сиднея, и что он согласен прийти позднее. Я приказал служанке передать, чтобы он зашел часов в одиннадцать, и перестал думать о неурочном посетителе.

Часов около одиннадцати я простился с последним из своих знакомых, и едва стук колес его экипажа замер, как послышался звонок, и вошел джентльмен в тяжелом дорожном пальто. На мой вопрос о причине его визита он сказал, что желает немедленно поговорить со мной наедине по одному чрезвычайно важному делу. Я провел его в свой кабинет и предложил присесть. При свете лампы я смог как следует разглядеть его наружность. Это был мужчина среднего роста, хорошо сложенный; черные как смоль волосы сильно контрастировали с матовой бледностью его лица. Он также пристально смотрел на меня некоторое время. Наконец он заговорил:

«Дело, по поводу которого я к вам явился в столь неурочное время, по всей вероятности, несколько вас удивит, мистер Ветерелль. Прежде чем задать несколько интересующих меня вопросов, я расскажу немного о себе. Я достаточно известен как путешественник по странам Востока. Едва ли вы найдете хоть одну местность от Порт-Саида до Курильских островов, с которой я не был бы хорошо знаком. У меня недурная коллекция восточных редкостей. До сих пор мне не удалось достать только одну вещь, а именно — китайский знак палача, исполняющего свои обязанности». — «Но чем же я могу вам быть полезен?» — спросил я, несколько изумленный. «Тем, что продадите мне тот предмет, который недавно стал вашей собственностью, — черную палочку приблизительно в три дюйма длиной, покрытую китайскими письменами. Я случайно узнал, что она находится в ваших руках, и специально предпринял путешествие в несколько тысяч миль, чтобы поговорить с вами о ней».

Я поднялся, отпер ящик стола и достал странный предмет, полученный мной от Чана Пита. Однако я чуть не выронил палочку из рук, когда увидел выражение беспредельной алчности, появившееся при виде ее на лице моего собеседника. Но он тотчас взял себя в руки и проговорил по-прежнему спокойно: «Да, это та самая вещь, которую я разыскиваю. Вы оказали бы мне большую любезность, продав ее. Какую сумму вы желаете за нее получить?» — «Я даже не догадываюсь о ее настоящей цене», — ответил я, положив палочку на стол.