Предчувствуя, что, оставаясь, как планировалось ранее, некоторое время в Англии, он рискует проиграть, Бен-Гурион подумывал отправиться в США, куда сместился центр международной политики. Однако он все еще был в Лондоне, когда Вейцман получил от Черчилля письмо, в котором тот откладывал на более поздний срок любую дискуссию по палестинской проблеме. Это послание еще больше убедило его в том, что конфликт с Великобританией неизбежен, и через неделю он прибыл в США. Его первое выступление перед американским сионистским Комитетом по вопросам кризиса и речь на пресс-конференции, которую он произнес на следующий день, позволили ему сделать следующее предупреждение: «Если с помощью американцев нам не удастся заставить Великобританию изменить свою политику, то вполне вероятно, что Палестина окажет сопротивление». Одна-единственная фраза в полной мере объясняет его новую стратегию: это была последняя попытка убедить Англию упразднить «Белую книгу» и согласиться на создание еврейского государства; неудавшаяся попытка толкнула бы Бен-Гуриона на вооруженную борьбу.
Однако планы его шли намного дальше борьбы с полномочным представительством: он рассматривал вероятные последствия выхода англичан из страны и провозглашения еврейского государства. Он был убежден, что с момента своего создания молодое государство подвергнется нападкам со стороны соседей-арабов. Для того чтобы вовремя отразить нападение, было совершенно необходимо приобрести не только большое количество оружия, но и изыскать средства для его изготовления на месте. Ради этого непременного условия выживания еврейской общины в Палестине Бен-Гурион пересек Атлантику.
В Нью-Йорке он остановился в гостинице «Foorteen» на 60-й улице — заведении, где часто бывали палестинские евреи. Он сразу же вызвал к себе Меера Вейсгала и изложил ему свой план. Вейсгал представил его своему другу Генри Монтору, «который обладал блестящей способностью собирать деньги и знал всех, кто мог бы их дать». Монтор предоставил ему список из 17 человек — «богатых, чья преданность делу безопасности еврейской общине в Палестине не вызывает сомнений». Затем еврейский лидер встретился со своим другом миллиардером Рудольфом Зонненборном, которому сказал, что «хотел бы встретиться у него дома кое с кем из друзей по жизненно важному поводу». Получив согласие Зонненборна, каждому еврею из списка Монтора он отправил телеграмму с просьбой быть у Зонненборна 1 июля 1945 года в 9.30 утра. В указанное время все 17 человек были на месте, и хотя день был жаркий, никто из присутствующих не ушел до окончания дискуссии. До половины четвертого Бен-Гурион находился под перекрестным огнем вопросов о плане приобретения оружия стоимостью миллионы долларов для обороны государства, Которое еще только предстояло создать. В конце собрания каждый пообещал сделать все возможное для успеха проекта. Так родился Институт Зонненборна; отправка в Палестину медикаментов и больничного оборудования служила прикрытием истинной его деятельности. Зонненборн быстро собрал первый миллион долларов. За ним должны были последовать другие, которые должны были пойти не только на покупку оружия и станков, но и на оплату судов для нелегальной иммиграции. В этот день Бен-Гурион записал в своем дневнике: «Это было самое лучшее собрание сионистов, в котором я участвовал в Америке».
В конце месяца вместе с наиболее именитыми руководителями американского сионистского движения он поднимается на борт «Королевы Елизаветы», которая берет курс на Лондон, где состоится первая после начала войны международная сионистская конференция. Результаты британских всеобщих выборов становятся известны путешественникам еще в море: Черчилль и партия консерваторов потерпели сокрушительное поражение. Английский народ предпочел партию лейбористов, Клемент Эттли стал премьер-министром, а Эрнест Бевин — министром иностранных дел. Те, кто тяготеет к Великобритании, и те, кто находится в Палестине, открыто проявляют свою радость по поводу события, которому придается историческое значение. Они абсолютно убеждены, что создание нового государства неминуемо.
Их доверие обусловлено просионистскими позициями, которые долгое время защищали лейбористы. С 1939 года партия активно противостояла «Белой книге»; в 1940 году, в разгар войны, она выразила вотум недоверия указам по продаже земель; в декабре 1944 года партия пошла дальше, чем официальная сионистская программа: ее ежегодный конгресс одобрил документ, предусматривающий создание в Палестине «еврейского сообщества» в рамках расширенных границ и перемещение арабского населения в соседние страны! Этот последний пункт был настолько исключительным, что сами сионистские лидеры (в том числе Бен-Гурион), чтобы не дразнить арабов, поторопились отмежеваться от идеи «перемещения населения».
Однако скептически настроенный Бен-Гурион не разделял оптимизма коллег. Он не верил, что приход к власти лейбористов сделает будущее более радужным. На сионистской конференции в августе 1945 года он выразил благодарность партии лейбористов за выбранную позицию и высказал в адрес своих коллег следующее предостережение:
«Не доверяйте этому коренному изменению и не надейтесь, что вопрос с «Белой книгой» решен… Есть несколько причин спросить себя, не пришла ли к власти та же самая партия, которая находится в оппозиции… У нас нет никакой уверенности, что, придя к власти, партия предъявит к себе те же требования, что ранее предъявляла к другим… С этой трибуны я хочу сказать английской лейбористской партии: если по той или иной причине она поддерживает режим «Белой книги» на неограниченное время… мы, живущие в Палестине, не побоимся огромной мощи Великобритании и не отступим перед ней. Мы ее победим».
Это заявление шокировало друзей Вейцмана и прежде всего его самого, который начал свое выступление с утверждения: «Преобразование Палестины в еврейское государство должно стать одним из плодов победы, и, с Божьей помощью, так и будет!». Но затем он вновь выразил сомнения в справедливости лозунга «немедленно создать еврейское государство» и повторил, что установление такового должно осуществляться постепенно и в течение пяти лет. Многие делегаты, благоволившие Билтморской программе, были возмущены очередным проявлением мягкотелости Вейцмана и потребовали принятия четкой и ясной позиции. Бен-Гурион и Вейцман схлестнулись вновь, но на этот раз причиной конфликта стал основополагающий вопрос.
Антагонизм двух лидеров возобновился в марте 1945 года. Для Вейцмана цели сионизма и средства их достижения оставались незыблемыми. Он продолжал отстаивать принцип «еще одна коза, еще одна межа», то есть принцип поэтапности, тогда как Бен-Гурион требовал немедленного принятия решения в связи с «изменением ситуации… и настроений в сионистском лагере», как сказал на Лондонской конференции Нахум Гольдман. В конце концов под нажимом активистов Вейцман отступил и был вынужден присоединиться к резолюции, подтверждающей Билтморскую программу и исподволь угрожающей британскому правительству «возвратом напряжения в Палестине», если оно уклонится от решения проблемы.
«Пробным камнем» лейбористского правительства стал призыв Трумэна, требующий немедленной атрибуции иммигрантских документов 100 000 еврейских беженцев. Летом 1945 года на Потсдамской конференции американский президент отправил Черчиллю докладную записку с выражением пожелания, чтобы ограничения иммиграции, предусмотренные «Белой книгой», были незамедлительно сняты. Три дня спустя правительство консерваторов пало, и ответ, который Эттли направил президенту США, был весьма двусмысленным. Крайне недовольный Трумэн, вернувшись в Вашингтон, заявил на пресс-конференции:
«Мы хотим отправить в Палестину как можно большее количество евреев. Следовательно, потребуется провести переговоры с англичанами и арабами, чтобы установить там новое государство, причем мирным путем. Я не желаю отправлять в Палестину 500 000 солдат для установления там мира».