Камелефата со своей печальной ношей успел пройти совсем немного, когда его со всех сторон внезапно окружили вооруженные до зубов пираты, только и ждущие команды, чтобы расправиться с ним. Как ни странно, Камелефата вовсе не казался обескураженным или испуганным и спокойно приблизился к капитану флибустьеров, молча наблюдавшему за ним издали. Перед этим человеком с раненой душой и застывшим как изваяние Камелефата остановился.

Казалось, капитан не замечает его. Однако, поймав его взгляд, Камелефата увидел, что в нем смешалось все — ненависть, гнев, боль.

— Я очень ценил тебя, Черный капитан, но ты обманул мое доверие. Ты умрешь на веревке. Слишком много чести тебе — умереть от пули, — проговорил наконец вожак пиратов.

— Я понимаю тебя всем сердцем, — ответил Камелефата, — но ты ошибаешься. Не я убил эту девочку, и поверь мне, горе мое столь же велико, как и твое.

— Что стоят слова жалкого черномазого раба! — бросил вожак.

Камелефата почувствовал, как кровь гневно забурлила в его жилах, но он не бросился на оскорбителя только из уважения к мертвой девушке, которую все еще держал в объятиях. В глубине души ему все же очень жаль было раздавленного горем отца.

— Признаешь ли ты, что вчера вечером готовил заговор против меня? Я ведь собственными ушами слышал все, что говорилось на этом вашем собрании! — грозно спросил капитан флибустьеров.

— Раз уж ты там был, то сам можешь подтвердить, что это вовсе не было заговором.

Капитан не ответил. Он принял от Камелефаты тело дочери и нежно опустил его на землю. А в это время пираты уже прилаживали веревку с петлей к ветке дерева.

Камелефата грустно улыбнулся. «Что за бесславный конец для воина ашуку!» — подумал он и оглядел лица африканцев, для которых был оплотом и надеждой. Но что могли выражать их помертвевшие лица, кроме гнева и ненависти, и лишь у некоторых он прочел в глазах сочувствие, смешанное, однако, с полным собственным бессилием и полным непониманием происходящего.

Казнь Камелефаты казалась неизбежной, когда на сцене появились два новых действующих лица. Впереди шел белый юноша со связанными за спиной руками, за ним следом — огромный африканец, приятель Камелефаты, который держал в руках мушкет. Оба казались предельно измученными.

Толпа остолбенела. В наступившей тишине чернокожий поведал следующее:

— Пошел я на реку умыться, вдруг слышу — стреляют. Я туда, вижу, этот вот парень держит в руках еще дымящийся мушкет. Завидел меня да как вдруг побежит! Я — за ним. Побегать пришлось, ничего не скажешь, но все же я его словил ну и сюда доставил. — Тут он с изумлением посмотрел на Камелефату и спросил: — А его-то вы за что вешать собираетесь?

Ему так никто и не ответил. Камелефата был невиновен, это стало совершенно очевидным, особенно после того, как настоящий убийца признался в том, что совершил.

Встав на рассвете, он по пятам следовал за Жанной, заметив, что та потихоньку направилась к ручью. Он подкрался поближе и подслушал ее разговор с Камелефатой на берегу. Убийца пришел в полное отчаяние: он любил Жанну и теперь, после ее слов, понял, что она для него потеряна навсегда, если только… Да, шальная мысль привела его к страшному преступлению. Он хотел убить соперника, но дрогнула рука, и пуля попала в любимую им девушку. В его Жанну. Единственным спасением было убежать и свалить вину за смерть Жанны на Камелефату. И это ему почти удалось, но неожиданное появление великана-африканца спутало все планы…

Капитан объявил, что преступника будут судить по всей строгости. Нетрудно было догадаться, что его непременно вздернут на самом высоком суку. Камелефате капитан приказал следовать за ним и прошел в свою пещеру.

Толпа постепенно разошлась, все вернулись в лагерь, лишь речушка, свидетельница трагедии, продолжала равнодушно журчать над обкатанными прозрачными камешками.

Необычайное оживление царило на скалистом берегу бухты, где собрались почти все корсары, чтобы попрощаться с Черным капитаном, покидавшим их навсегда.

Камелефата в последний раз беседовал с вожаком пиратов.

— Прости мне, Черный капитан, мой тогдашний гнев, — сказал старый флибустьер. — Жанна была для меня в этой жизни всем.

Камелефата не решался посмотреть в его лицо, искаженное горечью утраты. Он не находил нужных слов.

— Я понимаю твое горе, — сказал он просто.

— Я давно знал, что ты хочешь уехать. Теперь ты свободен, как и твои чернокожие братья. Бери четыре фрегата и оружие, какое понадобится.

Попробуйте представить себе чувства раба, который покинул родину четыре года назад… и вот, получив свободу, может наконец туда вернуться!

Через два часа Камелефата и его товарищи были уже на борту. Черный капитан в последний раз простился с отважными корсарами, к которым успел привыкнуть, а потом, как настоящий командир маленького флота, скомандовал:

— Право руля! Курс — юг! Поднять паруса!

Четыре фрегата вышли из маленькой гавани и взяли курс на юг.

Черный капитан, спустившись в свою каюту, вспоминал тех, кого только что покинул. Все же это были славные парни, хоть и грубоватые. Он не ошибся, когда решил довериться им. Он был обязан им жизнью, да и жизнью всех остальных африканцев-рабов тоже. Конечно, ему дорого пришлось заплатить за свою свободу, но ведь и флибустьеры не стали его обманывать.

Вскоре, однако, и уже надолго мысли Камелефаты обратились к родной деревне, к близким людям. Ситье занимала главное место в его мечтах. Тщетно противился он этим грезам, чувствуя, что все вокруг начинает казаться скучным и бесполезным.

Чтобы стряхнуть с себя сладостное оцепенение, Камелефата вышел на палубу. Над океаном висела легкая дымка, которую разрезали парусами идущие одним курсом фрегаты.

Камелефата задумался о том, что беспокоило его больше всего: как, находясь в открытом море, узнать, в какой именно точке побережья находится нужный ему порт? Если плыть вдоль берега, во-первых, рискуешь напороться на рифы, а во-вторых, из европейских городов на африканском берегу тут же будут высланы военные суда с приказом догнать и потопить пиратские фрегаты. Караваны судов, французских, английских, голландских, плыли к берегам Африки, но как узнать, какой стране — Франции или Голландии — принадлежит тот или иной порт?

Вдруг Черный капитан вспомнил: когда он стал рабом и его погрузили на рабовладельческое судно, то порт они покинули печальным вечером, а на утро семнадцатого дня были атакованы пиратским судном. Таким образом, при средней скорости они смогут достигнуть родных берегов через семнадцать-восемнадцать дней после отплытия с пиратских островов.

На восемнадцатые сутки, когда луна так сверкала в небе, словно предвещала начало новой эры, Камелефата приказал, соблюдая предельную осторожность, приблизиться к берегу и спустить на воду пять шлюпок. Высадка произошла в полной тишине. На этот раз они походили на завоевателей, тайком высаживающихся на чужой берег. Однако цели этих «завоевателей» на самом деле были совсем иными: людям Камелефаты предстояло бороться с теми, кто отнял у них родину, начав работорговлю.

К счастью, Камелефате удалось быстро отыскать тропу, ведущую в селение ашуку, и высадившиеся на берег бывшие рабы длинной цепочкой вошли в темный лес. С собой Камелефата взял не всех: сначала нужно было выяснить, что произошло в этих местах за время его отсутствия. Он убедил оставшихся товарищей, что если их участие в бою будет необходимо, весть об этом будет им немедленно передана.

Маленький отряд Камелефаты быстро продвигался по ночному лесу, потому что свет луны был столь ярок, что легко пробивался сквозь негустую листву. Ах, лес! Наконец-то вновь они оказались в родной стихии, наконец-то вновь почувствовали запах палой листвы. Камелефате вспомнились дальние лесные походы, куда они отправлялись когда-то вместе с Сумой…

Наконец впереди показалась деревня. В нескольких сотнях метров от нее Камелефата остановил своих людей, один пробрался в селение и осторожно приблизился к той хижине, что была ему домом с самого первого дня его жизни. Потом вошел.