— Боюсь, что этот крем не особенно удачен, мадам.

— Благодарю вас, он восхитителен, — холодно ответила баронесса, улыбка с ее лица исчезла. — Кто вы такая? Я полагала, что вы клерк из конторы.

— Мой отец — владелец этой гостиницы. Мне почудилось, что в десерте оказалось нечто, чему там быть не следовало.

Нелла в упор смотрела на баронессу. Маленькая сложенная бумажка, к которой пристало немного крема, выглядывала из-под края тарелки.

— Нет, благодарю вас! — Баронесса уже вновь простодушно улыбалась.

Нелла отошла. Кроме сложенной бумажки, она заметила еще одну пустячную подробность, а именно то, что при желании баронесса прекрасно могла произносить английский звук «th».

После завтрака девушка долго сидела в раздумье у окна в своей комнате. Вдруг она вскочила с загоревшимися глазами.

— Да ведь это не кто иной, как переодетая мисс Спенсер! — вскрикнула она, захлопав в ладоши. — Как это сразу не пришло мне в голову!

Она вдруг вспомнила про принца Ариберта и, вздохнув, подумала: «Быть может, я буду в состоянии ему помочь!»

Спустившись в контору, Нелла осведомилась, не делала ли новая постоялица каких-либо распоряжений насчет обеда. Она догадывалась о существовании разработанного плана действий, в котором, несомненно, задействован и Рокко, несравненный Рокко. Необходимо было его уличить и подвергнуть допросу.

— Баронесса Церлинская покинула отель с четверть часа тому назад, — ответил лакей на вопрос управляющей гостиничной конторой.

— Но ведь она только сегодня приехала! — вырвалось у девушки.

— Горничная баронессы сообщила, что ее госпожа получила телеграмму и вынуждена была незамедлительно уехать. Баронесса уплатила по счету и уехала в карете.

— Куда?

— Сундуки ее были направлены в Остенде.

Под влиянием ли инстинкта или просто страсти к приключениям, Нелла в тот же вечер оказалась на пароходе, отходившем в одиннадцать часов из Дувра в Остенде. Она никому не сообщила о своих намерениях, даже отцу, которого в момент ее отъезда не оказалось в отеле. Она лишь наскоро набросала несколько слов, чтобы он ожидал ее через день или два, и опустила свое письмо в Дувре.

«Мария-Генриетта» — большой роскошный пароход, на который попала Нелла, — великолепной отделкой своих палубных кают мог смело соперничать с лучшими трансатлантическими пароходами. Главная из этих кают, очевидно, была занята, судя по тому, что на всех ее окнах занавески были заботливо опущены. Нелла не рассчитывала встретить баронессу на пароходе — по всей вероятности, та уже отплыла в Остенде с восьмичасовым вечерним рейсом. С другой стороны, легко могло случиться, что она вовсе туда не поехала, а направилась куда-нибудь в противоположную сторону. И тем не менее теперь у Неллы мелькнула слабая надежда, что дама, называвшая себя баронессой Церлинской, может оказаться за занавешенными окнами каюты, и все время пути по спокойному, освещенному луной морю мисс Раксоль не сводила глаз с дверей и окон этой каюты.

«Мария-Генриетта» вошла в остендскую гавань ровно в два часа ночи. Вдоль причала, как обычно, суетилась пестрая шумная толпа. Нелла продолжала стоять на своем посту, и наконец ожидание ее было вознаграждено: двери каюты распахнулись, и из нее вышли четверо джентльменов. Одного взгляда на каюту было достаточно, чтобы понять, что эти господа провели путешествие за картами.

Юная сыщица была страшно раздосадована и хоть и винила в неудаче обстоятельства, но, в сущности, сердилась на саму себя. В два часа ночи, без всякого багажа, совершенно одна, не имея никакого плана действий, она очутилась в незнакомом, пользовавшемся скверной репутацией портовом городе, о гостиницах которого по всей Европе ходила дурная слава. В течение нескольких минут Нелла бродила по набережной, как вдруг заметила в море дымок приближавшегося парохода. Один из матросов объяснил ей, что это идет восьмичасовой пароход из Дувра, запоздавший на целых четыре часа из-за захода в Кале для ремонта после легкой аварии в пути. Девушка сразу воспряла духом. Еще минуту тому назад она считала себя чуть ли не дурочкой, погнавшейся за дикими гусями, теперь же она снова чувствовала себя мудрой и проницательной. Она была уверена, что на этом пароходе непременно окажется Церлинская, и заранее поздравляла себя с удачей.

Пароход, казалось, как-то особенно медленно входил в гавань. В нетерпении Нелла прошла на мол, чтобы лучше разглядеть судно. Город был пуст и безмолвен, выглядел он мрачно и подозрительно. Ей припомнились все слышанные раньше рассказы об этом сверкающем притоне, во время сезона предоставлявшем убежище стольким негодяям, как нигде в Европе, за исключением разве Монте-Карло. Она вспомнила, что блистательные авантюристы всех наций стекались сюда с целью позабавиться или обделать свои делишки и что многие из самых впечатляющих злодейств второй половины века зародились и созрели в этом приюте вселенского порока.

Когда пароход пришвартовался, Нелла встала у конца сходней, рядом с собиравшим билеты контролером. Первой сошла на берег не баронесса Церлинская, но сама мисс Спенсер! Нелла едва успела отступить в сторону, прикрывая лицо, а мисс Спенсер с маленьким саквояжем в руке уверенным шагом направилась к таможне. По всему было видно, что она отлично знала остендский порт.

Луна сияла: было светло как днем, и Нелла имела возможность следить за своей жертвой. Теперь она окончательно убедилась, что баронесса Церлинская была не кто иная, как переодетая мисс Спенсер. Та же походка, те же движения головы и бедер, внешность была искусственно состарена при помощи седого парика и морщин, наведенных театральным гримом. Мисс Спенсер, волосы которой теперь имели свой обычный белокурый цвет, беспрепятственно прошла через таможню, и Нелла увидела, как она подозвала закрытый экипаж и что-то сказала кучеру. Не теряя ни минуты, девушка вскочила в первую же проезжавшую мимо коляску.

— За той каретой! — отрывисто приказала она кучеру по-французски.

Кучер хлестнул лошадь, и животное, стуча копытами по булыжнику мостовой, рванулось вперед. Казалось, что преследование экипажей уже вошло в привычку у этого возницы.

Некоторое время преследуемая карета двигалась вперед, пересекая город из конца в конец, затем она нырнула в лабиринт узких улиц к югу от курзала.[3] Экипаж Неллы стал постепенно ее настигать. Вдруг карета остановилась перед большим темным домом, и мисс Спенсер вышла на тротуар. Нелла велела своему кучеру остановиться, но тот, очевидно, увлекшись преследованием, немилосердно стегал лошадь и не обратил внимания на ее приказание. Он победоносно подкатил к темному дому как раз в тот момент, когда мисс Спенсер скрылась за его дверьми, а карета ее отъезжала от подъезда. Нелла, еще не решив, что предпринять дальше, вышла из своего экипажа и расплатилась с кучером. В эту минуту кто-то снова приоткрыл дверь дома, в котором исчезла мисс Спенсер.

— Мне надо видеть мисс Спенсер, — произнесла Нелла первое, что пришло ей на ум.

— Мисс Спенсер?

— Да, она только что приехала.

— Это, вероятно, О. К., — сказал некто из-за двери.

— Должно быть.

С этими словами мисс Раксоль, сама удивляясь своей храбрости, прошла мимо незнакомца в дом.

Мисс Спенсер в это время входила в комнату, смежную с тесной передней. Нелла последовала за ней и очутилась в помещении, вульгарно обставленном по образцу бельгийских меблированных комнат.

— Ну, мисс Спенсер, — поприветствовала она экс-баронессу Церлинскую, — думаю, что вы не ожидали увидеть меня так скоро. Вчера вы слишком неожиданно покинули нашу гостиницу, так же как и за несколько дней до этого. Вот я и явилась к вам с намерением получить кое-какие объяснения.

Мисс Спенсер — следует отдать ей должное — прекрасно выдержала первый натиск: не пыталась увернуться, не выказала никакого волнения. Единственным признаком тревоги служило учащенное дыхание.

— Вы уже больше не баронесса Церлинская, — продолжала Нелла. — Вы позволите мне присесть?