— Не заметят, — отвечал он, — раньше нужно было говорить, малыш! Не время рассуждать, пойми. Где шапка? Шапка где твоя?

— Да вон Васька её нацепил.

— Чего это он? Ну, даёт! Ладно. Некогда тут рассуждать. Бери Васькину! И побыстрей!

— А Васькину вон только что сейчас Пчёлкин надел…

— Хватай тогда Пчёлкина шапку. Быстрей! Где она? Какая? Покажи мне. Вот не ожидал… никак не ожидал, что может так с шапками получиться!

— И Пчёлкиной уже нет, — говорю, — ни одной шапки нет, все расхватали…

— Без шапки иди! На авось! Выручай своего шефа! Что творится! Мы пропали! Проиграли! Вот досада… Э-э-э-эх! — Он очень суетился и вспотел.

Светик ловко надел на меня пальто, и пальто было тоже чужое. И я сказал ему об этом.

— Не снимать же его, малыш! Где мы тут сейчас найдём другое? Бодрей держись! Не дрейфь! Улыбайся жюри! Как будто ты в своём пальто! Давай!

И я побежал. На авось.

Пальто толстяка Вовки Ивина висело на мне мешком. Нестерпимо жали мои собственные ботинки.

— Здравствуйте, — сказал я жюри.

— У тебя с одеждой всё в порядке? — спросил член жюри.

— Так точно, всё в порядке, — сказал я по-военному.

Он смотрел на моё пальто, а я ему улыбался.

— А где шапка? — спросил он.

— А я закалённый, — сказал я, улыбаясь.

— Как это понять?

— Я в школу без шапки пришёл, — сказал я, улыбаясь.

— Ишь ты, предусмотрительный, — сказал член жюри.

— Так точно, предусмотрительный, — сказал я по-военному.

— И всегда ходишь в школу без шапки? — спросил член жюри.

— Всегда, — сказал я, улыбаясь.

— Ишь ты, — повторил член жюри. Он не знал, как со мной поступить: засчитывать или не засчитывать, и внимательно посмотрел на мои ботинки, — зашнурованы неплохо, ишь ты!

— Неплохо, — сказал я.

— Так все без шапок придут, — сказал он.

— Придут, — сказал я.

Тогда он сказал (в какой раз!):

— Ишь ты!.. — И добавил: — Иди.

Но другой член жюри спросил:

— Ты своё пальто надел?

В это время подскочил Вовка Ивин в моём пальто. И все члены жюри зароптали на своего придирчивого товарища, чтобы он не задерживал молодцов, которые чуть ли не самыми первыми оказались одетыми. И тогда придирчивый член жюри тоже мне улыбнулся понимающе.

Я нашёл Ваську и сказал ему:

— Побольше бы таких соревнований — тогда бы все мы научились надевать свои собственные вещи быстро, как военные по тревоге.

И Васька согласился.

— Быстрые, Костров, у вас ребятки! — сказал придирчивый член жюри моему шефу.

Светик застеснялся, надо же! Слезу даже смахнул. Подбежал ко мне, руку пожал. И то же самое сказал: побольше бы таких соревнований, в другой раз не подкачаем.

— Ни за что не подкачаем в другой раз, — сказал я.

Вдруг объявили:

«Представителям шестого «а» вместе с подшефными выйти на середину круга, и пусть ваши ловкие и быстрые ребятки пройдут под гром оркестра, чтобы мы все могли на них полюбоваться».

Самодеятельный струнный оркестр из всех своих балалаек грянул марш, а мы зашагали по кругу.

Жали мои ботинки ужасно, а Вовкино пальто болталось на мне и крутилось. С Вовки валилась шапка, и он поминутно её поправлял. И с другими нашими ребятами тоже творилось невообразимое. Ведь я был не один в жалком виде.

— Шагай, не рассуждай, малыш, — сказал мне Свет Костров.

Кругом все хохотали.

И тогда мы с Вовкой засмеялись со всеми вместе.

Совсем маленькие дети плескались в волнах, а Катя сидела на камушке и не купалась.

Один мальчишка хотел потащить её в воду, но она так закричала, что он испугался и стал собираться уходить.

— Почему ты отказываешься купаться? — поинтересовался он.

— Я боюсь волн, — отвечала она с таким видом, как будто говорила: «Я ничего на свете не боюсь».

— Но там ведь очень мелко, — уверял мальчишка.

— Но зато ты заметил, как я непохожа на других?

Удивлённый мальчишка говорит:

— Но ведь это очень плохо, если ты боишься.

— А зато все купаются, а я сижу.

— А зато ты сидишь, а все купаются, — засмеялся мальчишка.

— А зато ты заметил, какой у меня твёрдый характер? — И она так скрипнула зубами и вытаращила глаза, что мальчишка отбежал от неё довольно далеко и оттуда закричал:

— Сама боится, а сама пугает, чучело! Часами тренировалась перед зеркалом!

Одна женщина выходит из воды и говорит:

— А я чуть в обморок не упала от твоей гримасы. Могла бы утонуть.

— Да, я много тренируюсь перед зеркалом, — отвечает Катя, — чтобы всех пугать.

— Зачем?!

— Чтобы все меня боялись и разбегались в разные стороны.

Другая женщина входит в воду и говорит:

— Только ты меня, пожалуйста, не пугай, а то я не умею плавать.

Один загорающий мужчина говорит:

— А может, из неё вышла бы актриса на трагические роли?

— Нет, нет, — сказала женщина, вышедшая из воды, — все зрители скорей всего убежали бы из зрительного зала.

— А я бы их догнала и назад вернула, — говорит Катя.

— Ишь ты, какая шустрая, интересно, как бы тебе это удалось?

— А я как скрипну зубами — и они обратно побегут.

— Пошла бы ты в воду, — говорит женщина, вылезшая из воды, — да поучилась бы плавать.

— А мне так интересней, — отвечает Катя.

Тут многие включились в разговор:

— Я думаю, когда эта девчонка вырастет, она доставит всем хлопот! С ней очень трудно будет разговаривать, а ещё труднее — работать.

— А сейчас с ней легко? Сейчас уже с ней просто невозможно разговаривать!

— И самой ей потом будет нелегко в сплочённом коллективе.

— А как она напугала этого мальчишку! Он теперь долго не появится на пляже.

А Катя сидит на камушке и потихонечку улыбается:

«Вот как я заставила всех о себе заговорить! Конечно, я очень даже не похожа на других!»

Как всегда, переходила улицу в неположенном месте и чуть не попала под машину.

Скрип тормозов. Толпа.

Милиционер её спрашивает:

— Ты, наверно, пионерка?

Она смотрит на милиционера вытаращенными глазами и говорит:

— Недавно…

— Куда же ты идёшь?! — возмущается шофёр.

— Домой…

— Не домой, а под машину!

— Она, видите ли, шла домой!!! — возмущается народ.

— А ещё ведь пионерка!

— Пионерка-то она недавно…

— Октябрёнком-то она была! Мой внук-октябрёнок при переходе улицы ведёт меня за руку, а не я его, — похвалился старик с палкой, — и мы ни разу не попали под машину.

Милиционер говорит:

— А ведь эта девочка очень просто могла до дому не дойти.

— А я могла бы до работы не дойти, — говорит перепуганная женщина, — из-за этой девчонки машина въехала на тротуар.

— А я могла бы не дойти до магазина, — сказал кто-то.

— Неужели ты всего этого не понимаешь? — говорит милиционер.

— Я всё понимаю, — говорит Катя и продолжает вытаращенными глазами смотреть на милиционера.

Из толпы говорят:

— Может, этот ребёнок не совсем здоров, тогда другое дело.

— Как это могут родители выпускать больного ребёнка на улицу!

— Ты, наверное, нездорова, девочка? — спрашивает милиционер.

Катя сразу смекнула:

— Да, да, мне придавили голову.

— Чем?!

— Дверью.

— Кто?!

— Сосед.

Из толпы вопрос:

— Когда?

И Катя говорит:

— Вчера.

— Ребёнку нужно лежать, раз только вчера ей придавили дверью голову.

— Да, эти подвыпившие соседи совершенно не могут пользоваться дверьми!

— Да таких соседей…

Какая-то старушка говорит:

— Я знаю одного соседа, товарищ милиционер, который беспрерывно хлопает дверьми.

Другая старушка говорит:

— А я знаю соседку, которая всё время хлопает дверьми — трах! бах! — как пушка в Петропавловской крепости, и я думаю, уже двенадцать, а ещё утро.