– Нет, – Лешка покачал головой. – Мне кажется, здесь самая красивая – ты.

– Наверное, ты просто не видел других, – улыбнулась Балия. – Знаешь такой поцелуй – «вкус лотоса»?

– Нет.

– Сейчас я тебе научу… Иди сюда!

Их губы снова слились в поцелуе, долгом и страстном, Лешка никогда еще ни с кем так не целовался… даже с почтальоншей Ленкой. А руки девушки уже ласкали его тело, и твердые, налитые любовным соком соски крепко прижимались к груди…

– Балия… – сладко простонал юноша. – Поистине нет тебя прекрасней… Нет! Нет! Нет!

Они уговорились встретиться через день, и Лешка еле дождался, когда этот день наступит. На этот раз Балия танцевала для него, тихонько ударяя в бубен.

Босые ноги ее скользили по ворсистому ковру алькова, обнаженное оливковое тело изгибалось… так, что юноша увлек ее в постель, не дожидаясь окончания танца.

– Балия…

– Мне тоже хорошо с тобою, Али! Налей еще вина… Впрочем, как хочешь.

Поднявшись с ложа, девушка подошла к узенькому окну и посмотрела в небо:

– Опять тучи. Кажется, снова пойдет дождь.

– И пусть…

Балия зябко поежилась:

– Все равно, не люблю зиму. А ты?

– Замерзла? – вскочив на ноги, Лешка обнял девчонку за плечи, погладил по животу и груди…

– О, ты хочешь меня согреть, мой господин? – девчонка изогнулась, упираясь руками в край столика. Обернулась лукаво: – Что ж, я не против.

– Балия…

Потом они наконец допили вино и, обнявшись, уселись на ложе.

– Расскажи мне о себе, – попросила девчонка и, вдруг оглянувшись на портьеру, добавила шепотом: – Расскажи то, что хочешь рассказать, а чего не хочешь – не рассказывай. Абдылчак, хозяин, заставляет нас расспрашивать посетителей. Расспрашивать не просто так – с хитростью. А я не хочу хитрить – устала. Тем более, ты мне очень понравился… Ты не такой, как все. Другой. Я это чувствую!

– Да ладно, – Лешка не знал, огорчаться или радоваться. – Ну, если тебе надо – расскажу. Только предупреждаю, рассказ будет длинным.

Он рассказал Балии почти все, естественно, исключая трактор, Черное болото и прочее. Почему‑то утаил и Гюльнуз, но все, что касается рабства, пиратов, побега и нынешней работы на старика Николая Скадоса – изложил в подробностях и даже с юмором.

– Так, говоришь, этот старикашка запрещает вам заводить любую дружбу? – хохотала девчонка. – А ты со своим другом все ж таки его обманули! Молодцы. Сколько он вам платит, этот старик?

– Десять денариев за каждую ездку.

– Сколько?! – Балия удивленно округлила глаза.

– Десять… А что, это мало?

Девушка пристально посмотрела на Лешку:

– Десять серебряных монет – это много, очень много, Али. Никому столько не платят. Что, вы получаете их после каждой ездки?

– Да нет… – юноша пожал плечами. – Старик обещал расплатиться потом. Правда, мы все же вытребовали у него немного.

– Потом… – тихо повторила Балия. – Ты добрый парень, Али… – Она немного помолчала, а затем продолжала серьезно и тихо: – Мне почему‑то очень не нравится ваш хозяин, уж больно много он обещал заплатить.

– Думаешь, кинет? Ну, не заплатит?

– Клянусь Джебраилом, я уверена в этом! Ну, кто будет платить столько денег за такую простую работу? И… как бы не обошлось и хуже… Вот что, – девушка приподнялась, посмотрев Лешке в глаза. – Я бы на вашем месте поскорее ушла. Просто взяла бы – и скрылась. Слишком уж все подозрительно.

– Да брось ты! – расхохотался Лешка. – Думаешь себе, черт знает что. Николай Скадос – нормальный мужик… Ну, если и кинет, так и черт с ним – мы, чай, за его счет сейчас и живем.

– И все ж я б убежала.

Этот разговор с Балией оставил в Лешкиной душе неприятный осадок. И в самом деле, с чего бы деду Николаю им так много платить? Согласились бы и за меньшую плату – никуда б не делись. И впрямь, подозрительно.

Своими подозрениями – вернее сказать, подозрениями Балии – Лешка, опасаясь насмешек, не делился с друзьями, а решил для начала уяснить самому – беспочвенны они или все же нет. Просто‑напросто начал повнимательнее присматриваться к тому, что творилось – сопоставлять, анализировать. Старик Николай в последнее время заставлял друзей делать по три ходки за день – так, что тем пришлось пока бросить все развлечения на стороне. Чем вызвана такая спешка, Лешка не знал и у старика не спрашивал, опасался вызвать подозрения. Пытался догадаться сам. Думал. Что такое случилось в последнее время? Выходило, что ничего. Абсолютно ничего – все так же уныло, постыло, скучно. Пригородная мастерская – кирпичи – подворье – опять мастерская. И так – по три раза в день. Но в их жизни ничего не менялось! Как же так? А если… Лешку вдруг осенило. Как‑то ночью, вернее, поздним вечером, когда все уже улеглись, а ему вот что‑то не спалось, юноша вдруг вспомнил одну интересную головоломку. Там нужно было соединить расположенные в три ряда точки тремя прямыми линиями. Сделать это было бы невозможно, если не видеть, что точки – это не точки, а небольшие кружки, а линии могут выходить далеко за границы рисунка. Далеко за границы… Вот именно! Лешка даже сел на постели.

А утром специально заговорил с привратником о городской жизни. И узнал такое…

– Ты знаешь, Владос, что в город приехало турецкое посольство? – поинтересовался юноша, когда повозка выехала со двора.

– Не знаю, – грек пожал плечами. – Да и не очень интересуюсь, честно сказать. Ну, посольство… Что нам до него?

– Турки приехали ровно три дня назад, – тихо пояснил Лешка. – И уже ровно три дня мы делаем по три рейса.

– Совпадение! Случайность.

– Совпадение? Может быть…

Владос расхохотался:

– Ну и мысли тебе в голову лезут! Вот что значит – три дня без женщины. Уже ведь три дня?

– Да ну тебя, Владос! – обиделся Лешка. – Я ему серьезно, а он…

– А, если серьезно, старик мне тоже весьма подозрителен, – понизив голос, признался грек. – Думаю, они не собирается нам платить. Но – пока‑то мы ведь живем за его счет! Ждем себе корабля – что еще надо? Дождемся – сговоримся матросами. И никаких денег не надо!

Лешка покачал головой:

– Завидую тебе, дружище! Все‑то у тебя просто выходит. А в жизни так не бывает!

– А как бывает? – завелся грек.

– Не знаю… Но точно – не просто. У нас поговорка такая есть – простота хуже воровства.

Разогнавшаяся повозка чуть было не своротила тележку зеленщика.

– Смотри, куда правишь, тетеря! – Владос выхватил у Лешки вожжи. – Заладил – просто ему, сложно… Чего это они там столпились? – привстав, он посмотрел вперед.

Лешка тоже вытянул шею, увидев впереди, у пересечения с улицей Комнинов, скопление людей и повозок.

– Во, блин – пробка!

– Там и стражники… Наверное, ждут, когда проедет кортеж правителя.

Ждали почти до обеда. Кто‑то ругался, кто‑то искал обходные пути, а парни просто радовались возможности повалять дурака. Тем более день‑то выдался славный – теплый и солнечный.

– Смотри, смотри! – вдруг закричал грек, показывая пальцем вперед.

Лешка и сам уже увидел проехавших по широкой улице воинов на красивых конях, с чалмами и тюрбанами на головах. За спинами всадников развевались разноцветные плащи, у поясов, в золоченых ножнах висели тяжелые сабли. Разноцветные бунчуки развевались на копьях, гремели привязанные к седлам барабаны.

– Турки уезжают, – пояснил кто‑то в толпе.

– Туда им и дорога – пусть катятся.

Лешка ухмыльнулся:

– Ну, что, Владос? Спорим – мы завтра съездим за кирпичами только один раз?

– Да не буду я с тобой спорить.

– Ну, давай… Ну, хоть на денарий. А я поставлю десять.

– Один к десяти? Идет!

Улыбаясь, грек тряхнул поводьями, и пустая повозка, быстро набирая ход, покатила…

Глава 12Зима 1440 г. ТрапезундЛАЗУТЧИК

Глядит оно, как будто разъяренный лев,

Из‑под бровей густых и нависающих,

А глаз его по мере меньше бычьего,

Налит густою кровью…