–У тебя будет шанс поговорить с ним об этом, а сейчас пей.

Я посмотрел, как маг отхлебнул из своей чашки.

–Приятный чай, нотки валерьяны и цветков липы, – отвечая моему удивлению, сказал Мастер. – Пей. Бывали случаи, когда вещества из обычно пищи могли нейтрализовать смертельные яды.

–Ну тогда, наверное, мне помогло вчерашнее пюре, – с облегчением пошутил я и подул на свой чай.

–Демиан, – голос мага изменился, – что бы не привело к произошедшему, это может быть крайне опасным. Тебе лучше рассказать самому…

–Мастер, о чем ты? – мне оставалось сделать удивленный вид, хотя я знал, чего от меня хочет маг.

Ни за что не расскажу, – подумал я. – Это – мой дар касаться предметов и обретать их опыт. Только моя тайна. Да, я понял, что он опасен, понял, какова цена. Так сложились обстоятельства, что я принял яд именно тогда, когда мой магический опыт перетер меня в порошок. Но больше такого не повторится! Я буду осторожнее.

–Ты вынуждаешь меня, – сказал Мастер с угрозой.

–Да в чем я опять виноват?! – завелся я. –Послушай, меня только что чуть не убили, в который уже раз. Я жив только благодаря тебе и твоим стараниям. Неужели ты думаешь, что я могу что-то утаить? Ты же видишь меня насквозь!

Маг отвернулся, будто отступая.

–Я вижу, когда смотрю, – сказал он туманно. – Ладно, Высшие с тобой, иди, ляг, я займусь твоей спиной, а потом поторопись – Дон будет ждать, а тебе еще нужно поесть. Не прикасайся к мясу, ешь только каши и овощи несколько дней. Не употребляй спиртное, ешь только из общего котла. Если подобный яд еще раз попадет в твой организм, мы наверняка не успеем помочь. Немногое в твоих руках, но во всяком случае ты можешь быть внимательным и осторожным.

Вы что, сговорились? – хотел спросить я с возмущением, когда Оружейник подсел рядом со мной на скамью и спросил, готов ли я составить ему компанию. Хотел, да промолчал.

–Ты выглядишь лучше, – сообщил мне учитель боя радостно. – Не иначе, болезнь отступает.

–Совершенно верно, – согласился я. –Но, признаться, сегодня я вынужден покинуть город. Дори Дон берет меня с собой к озеру, чтобы обучить знанию о травах.

–Вот оно как? – Оружейник казался озадаченным. –А ты уверен, что сейчас это то, что тебе нужно? Мастер говорил, если ты освоишься, он разрешит тебе держать при себе оружие.

–Думаю, – вяло вздохнул я, – сейчас совершенно не важно, есть у меня оружие или нет, меня можно брать голыми руками. День я проведу при маге и это даст какую-то гарантию безопасности.

–То есть мои уроки подождут, – Оружейник сплел руки перед собой.

–Да, – согласился я равнодушно. Не люблю, когда кто-то заявляет на меня свои права.

–Ну, понятно, очень жаль, что ради тебя я отменил сегодняшние занятия с детьми.

–Думаю, дети будут рады лишний раз поиграть, – пробубнил я, засунув в рот остатки хлеба.

–Они были очень разочарованы, мои знания нужны им, чтобы чувствовать себя уверенно, – это было сказано едко. – А ты, я вижу, не сдюжил.

–Знаешь, – я покосился на учителя боя, – у каждой вещи есть предел прочности. Так вот, мой ты преодолел вчера. Если мне не начнут теперь сниться кошмары о вчерашнем дне, будет чистое везение. Не могу думать без содрогания о тренировках с тобой, уж лучше я стану писцом, рисующим в блокноте стебельки, чем воином.

–Ну-ну, что за упаднические настроения? – смягчился Оружейник. –Жаль, очень жаль, но если это так тебя взволновало, действительно лучше сделать перерыв. Немного оправишься и если захочешь, приходи, – он поднялся и, хлопнув меня по плечу, ушел.

Странно,– подумал я хмуро, – как он сначала наседал на меня, а потом вдруг отступился. Как и Мастер.

С другой стороны, если забивать себе подобными мыслями голову, то можно свихнуться.

Залпом допив воду, я заторопился к внешней стене.

Дон уже ждал меня. Прислонившись спиной к высокой гнедо-пегой кобыле с прозрачными, аквамариновыми глазами и белыми ресницами, он чесал свою неопрятную бородку и мне лишь махнул рукой на конюшню, когда я вежливо с ним поздоровался.

–Дори?

–Иди поговори с конюхом, – Дон принялся подтягивать подпругу седла.

Я настороженно заглянул в конюшню. Потянуло распаренным запахом свежего сена и навоза, лошадиный пот резко ударил в ноздри. Передо мной открылся длинный проход, по обе стороны от которого располагались десятки стоил. Конюшня была велика и просторна, пол усыпан чистым сеном, в небольшие окна проникали косые лучи утреннего солнца, ложащиеся в проход неровными пятнами.

С балок потолка свешивались грозди упряжи, висели ремни, деревянные дуги и плетки; на полках у стоил громоздились седла. Жужжали слепни и оводы. Некоторые, что покрупнее, бились в стекла с неприятным глухим звуком.

За спиной раздались шаги и из маленького закутка вышел тощий, немолодой конюх, похожий на ручку от вил. Отмахнулся от слепня, севшего ему на шею. На вытянутом лице отразилось недовольство, он поправил слипшиеся от пота каштановые волосы.

–Кто такой, зачем пришел? – осведомился он грубовато. – Дори Дона что ли спутник?

–Ну? – отозвался я.

–Тогда заходи, чего на пороге мнешься?

Видя сомнение, он дернул меня за рукав и сказал:

–Я здешний заправила, зови Ронд, – он сдвинул ногой по полу ведро с зерном. Из ближайшего загона тут же зафыркала, почуяв угощение, лошадь. – Ты у нас человек новый, меня попросили показать, что тут как. Пошли, – он поднял ведро.

Я неуверенно пошел за конюхом, заглядывая в убранные светлые денники. Ронд, шедший впереди, рассказывал:

–У нас лошадей много, табуны на востоке в этом году и вовсе увеличились вдвое, но среди них почти нет объезженных. Мы их на мясо бьем. На колбасу и ящеры жрут. А конюшня эта для нужд города. В основном тут лошадки рабочие, такая и телегу утащит, и человека. Да, Крынка? – он заглянул в денник, у которого мы остановились, и оттуда тут же высунулась толстощекая серая морда. Лошадь доверчиво потянулась к хозяину и Ронд, сунув руку в карман, наградил любимицу кусочком хлеба. –И я грешен, – отвечая на мой взгляд, сообщил он. –Кобылка что надо, вот, ласковая и умная. Думаю, уходить буду, может ее отдадут… Ну, так, – он пошел дальше. – Эти невысокие кони отличаются покладистым нравом и спокойным отношением, но я тебя уверяю, как ты с лошадью обойдешься, так и она с тобой поступит. Мы никогда не бьем их и хорошо за ними ухаживаем, чтобы всегда была вода и овес, ну и сено конечно. А что, ты знаешь, как нужно содержать доброго коня?

Я покачал головой.

–Ну, так, – без тени насмешки сказал Ронд, – дело привычное. Тут, знаешь, много мудрости, как с лошадками быть, потому у конюшни главный есть, а есть простые конюхи. Я и врач им и папаша. Дори Дон ждет тебя, так что вон твой Алрен застоялся в стойле, бери, да езжай.

–А упряжь?

–Ах ты, сделать тоже не умеешь?

–Да чего там уметь?

–Много чего, – Ронд неприязненно посмотрел на меня. –К лошади всяко с умением надо. Она же не человек, тебе не скажет, какие у тебя руки кривые. Такие как ты и загнать и покалечить лошадку могут. Полгода назад вон дети без понимания похулиганили, увели лошадь, да загнали. Забить пришлось, а ведь конь добрый был. Дуралеев высекли конечно, чтобы ровно сидеть не могли, но теперь то что…

Слушая привычный голос, лошади вытягивали шеи, выглядывая в проход и с надеждой глядели на конюха, шумно вдыхая ноздрями воздух; пофыркивали, возмущаясь, что мы проходим мимо. Конюшня была переполнена нетерпением.