Джек Холл становился свидетелем по меньшей мере шестой погодной аномалии за последние три недели. Дома, в Александрии, он изнывал от жары. Через неделю наступит День благодарения, а на улице царит августовский зной. Если бы немногие прохожие решили пойти на океан, чтобы освежиться, они бы с удивлением обнаружили: океанская вода настолько холодна, что находиться в ней дольше минуты невозможно.

Этот факт очень беспокоил Джека Холла. Он бросил сумки на пол и, пройдя в глубь квартиры, стал рассматривать накопившуюся за время его отъезда корреспонденцию. Войдя в комнату, он остановился. Квартира была буквально разгромлена. Его журналы валялись по всей гостиной, африканские фиалки выглядели так, будто их утопили и высушили одновременно, и везде, насколько хватало глаз, валялись следы подростковой жизнедеятельности.

«Сэму придется мне кое-что объяснить», — подумал он, продолжая проглядывать почту. Джек сосредоточил свое внимание на конверте из школы Сэма. Открыв письмо, он испытал облегчение: мальчик очень хорошо учился. Что-что, а с оценками у него всегда был порядок. Джек просмотрел табель.

— Так, отлично, отлично, отлично… А это что такое? — Джек не поверил своим глазам. — Опечатка?

Он взял телефон и набрал номер своей бывшей жены.

Сэм поглощал хлопья. Он понимал, что опаздывает, но ему очень хотелось есть. Он всегда был голоден, а математика, литература и история Америки не дадут ему возможности съесть даже «Сникерс» до полудня.

— Возьмешь трубку? — попросила мама.

— Мне надо поесть, — пробубнил он с полным ртом.

Люси тоже торопилась. В этой семье все с трудом раскачивались по утрам.

— Да, — сказала она в трубку, бегая по комнате и пытаясь уместить на белом халате и в его карманах стетоскоп, ключи от машины, сумочку и остальные мелочи, которые она еще не успела забыть.

— Это я.

— Привет, Джек! Когда ты приехал?

На кухне Джек почти подавился своим завтраком. Молоко каплями брызг разлетелось по столу.

— Ты не говорила мне, что Сэм получил кол по математике!

Сэм панически сигнализировал матери жестами. Она в ответ покачала головой. Его усилия убедить мать не говорить отцу замечательные новости оказались напрасными.

— Так, сначала успокойся, — сказала Люси.

— Сэм всегда был отличником. С каких это пор он стал получать колы?! — негодовал Джек.

Ей совсем не хотелось отвечать на этот вопрос, особенно в эту минуту.

— Я не могу сейчас об этом разговаривать, — произнесла она, надеясь, что он ее поймет.

Но Джек жил совершенно в ином мире. Кто знает, откуда он так и не сумел вернуться: из Индии, Антарктики или Сибири?

— Может, ты все-таки найдешь для этого время? — Его голос был мягок, почти нежен.

Это был дурной знак. В исполнении Джека Холла такие интонации могли означать только одно: приближение жуткого скандала. Ну что ж. Чему быть, того не миновать. Она развелась с Джеком по целому ряду причин, и отношение к ней как к безответственной, никчемной матери было одной из основных причин. Если он напрашивается, то она не станет ему мешать.

— Извини, но не я отсутствую дома месяцами!

В трубке надолго замолчали, затем произошло то, что Люси сочла неожиданным. Даже невероятным.

— Ты права, — сказал он. — Извини, я просто не могу понять, как Сэм умудрился получить кол.

Она тоже этого не понимала, только не стала говорить об этом Джеку.

— Хочешь, он сам тебе объяснит. Отвезешь его завтра в аэропорт?

— Сэм куда-то летит?

Речь шла о человеке, который терпеть не мог летать. Люси заговорила вполголоса, тихонько взглянув на Сэма, сидящего на высоком кухонном стуле и изо всех сил прислушивавшегося к каждому слову.

— Сэм вступил в школьную олимпийскую команду.

— Он сам вызвался?

— По-моему, из-за девочки. Слушай, я сегодня дежурю с вечера. Забери его завтра утром в половине восьмого, хорошо? Только не опаздывай, я не хочу, чтобы он снова брал такси до аэропорта.

Теперь хозяину чутких ушей предстояло приложить все усилия для того, дабы унять гнев отца.

— Ты собрался? — спросила она его.

— У меня вся ночь впереди, — ответил он и схватил телефон.

Люси выхватила у него трубку:

— Иди собирайся.

Он снова взял ее и приложил к уху. Она поцеловала его лоб.

— Я буду без тебя скучать.

— Я еду всего на неделю, мам.

Ей больше нельзя было оставаться дома: ее ждала больница, двадцатичетырехчасовая смена, много больных и мало бюджетных денег. Сэмми по-прежнему был для нее маленьким мальчиком, и неделя казалась матери вечностью. Она отвернулась, чтобы Сэм не заметил предательски увлажнившиеся глаза. Нет, она никогда не станет привязывать его к себе! Как она поняла, сын унаследовал отцовскую страсть к путешествиям и эта поездка может быть для него очень важной.

Джек был ужасно рад услышать голос Сэма. В нем была надежда юности, энергия и восторг подростка. Жаль только, что он подкачал с оценками и захламил его квартиру.

— Привет, пап! — сказал Сэм. — Ну что? Ты приехал, а я улетаю, так?

Хорошо хоть, что Джек сможет увидеться с ним по дороге в аэропорт. Он очень хотел, чтобы путь до аэропорта прошел весело и без споров, поэтому решил сразу со всем разобраться.

— Спасибо, что присмотрел за моей квартирой, Сэм.

— Нет проблем!

— Она превратилась в зону бедствия!

— Да я собирался все убрать, только забыл, когда ты возвращаешься. — Так, теперь переходим к самому неприятному. — А что скажешь об оценках?

Этот кол мог помешать ему поступить в Массачусетский технологический институт или Калтек. Мальчик еще не понимал того, что сейчас решалось его будущее как ученого. Сэм был блестящим учеником, и его ожидала прекрасная карьера в любой сфере, которую он для себя выберет. Но для этого он должен поступить в самое лучшее учебное заведение.

— Ну, приятель…

— Подожди, тут еще один звонок.

Раздался щелчок.

— Сэм?

— Папа, мне звонит Лора. Слушай, мне пора. До завтра!

— Сэм!

Но он отсоединился, что выходило за рамки всяких приличий! Сэм боготворил отца и жадно впитывал каждое его слово. Что-то с ним действительно произошло, и Джек подозревал, что у этого события женское имя. Кажется, он сказал Лора? Джек усмехнулся. Черт возьми, у его сына появилась девушка, вот здорово! Наверное, она очень хорошенькая.

Джек хотел было сделать уборку, но понял, что у него не оставалось на это времени. Он должен был ехать в так называемый офис — конторку, приютившуюся в подвале здания Управления по океанографии и атмосферным исследованиям. Там власти решили похоронить своего единственного палеоклиматолога. С глаз долой — из сердца вон. Его бюджет был насмешкой, хотя УОАИ могло вплотную заняться палеоклиматологией без единого звука протеста от властей.

Дело было, скорее всего, в самой отрасли науки. Человек может исследовать прошлое и, разобравшись в том, что произошло, может узнать, что на самом деле должно заботить УОАИ, для чего оно собственно и было создано: что будет с нами в будущем.

Он проехал сквозь охрану, припарковал машину и вернулся к своим кернам. Его лаборатория находилась так глубоко под землей, что для того, чтобы его разыскать, пришлось бы спуститься значительно ниже подземной стоянки.

Ну что ж, хорошо хоть, что они пустили его сюда. Он снова прошел пункт охраны, а потом направился вдоль длинного коридора, освещенного неоновым светом, к двери с кривоватой табличкой «Палеоклиматическая лаборатория». Никто не знал, что ребята приклеили эту табличку новым суперклеем, и, если бы Гомеса посетила блажь ее снять, ему пришлось бы менять всю дверь целиком.

Джек набрал код и вошел. Его приветствовал неоновый свет и полная тишина. Пройдя вперед, он повернул к комнате, где хранились ледяные керны. Он очень нервничал. После катастрофы на ледяном шельфе, утраты снегохода, передвижной лаборатории и оборудования он не собирался больше терять ничего из своих драгоценных находок. Самые интересные исследования велись командами, занимавшимися глубоким ледовым бурением в бескрайних просторах Антарктики, которые проникали в глубь ледяного массива, на полмиллиона лет в прошлое. Этим ребятам платили деньги, о них писали газеты. А кому нужен умник с занудной теорией о том, что было десять тысяч лет назад? Лучше расскажите нам, каким воздухом дышал тираннозавр Рекс! Эта информация точно попадет в репортажи Си-эн-эн.