Сама Рут, миниатюрная блондинка со вздернутым носиком и широко расставленными зелеными глазами, с годами не утратила привлекательности. Даже седина в ее волосах была не слишком заметна. Хорошенькая девочка, красивая девушка, сейчас, в пятьдесят семь лет, она считалась очень привлекательной женщиной. На работу она надела джинсы, практичные туфли без каблука и поношенную мужскую спортивную куртку, доставшуюся ей от покойного мужа. Рукава пришлось подвернуть, куртка была ей велика на несколько размеров и потому, как говорила сама Рут, «оставляла простор для движения».

Ей нравилось работать в одиночестве, но радовалась она недолго. За спиной послышался скрип; кто-то вошел в церковь. До слуха Рут донесся птичий щебет и постукивание палки. Рут не обернулась: она и так знала, кто пришел. Увидел ее машину и обрадовался случаю поболтать. Правда, разговоры с гостем не доставляли Рут особого удовольствия: они шли по заранее накатанной колее. Рут тихо вздохнула и стала ждать первого обязательного вопроса.

Вновь пришедший не обманул ее ожиданий:

— Как вы там, на стремянке, миссис Астон?

— Спасибо, хорошо, мистер Туэлвтриз, — механически ответила Рут, не сводя взгляда с небольшого серого пятнышка, которое выделялось на штукатурке над головой сэра Руфуса Фитцроя. Вряд ли это тень от деревянной балки или резного выступа. Уж не пятно ли сырости? До сих пор крыша вроде бы не протекала… Надо будет все же доложить отцу Холланду.

— Сдается мне, ваша стремянка не слишком надежная. Вы бы обратились к церковным властям — пусть купят новую. — Гость постучал по стремянке своей палкой.

«Как же, купят они», — подумала Рут. И все же пятном придется заняться. Надо хорошенько его осмотреть, но ей до него не дотянуться. Кроме того, опасно балансировать на такой высоте. Придется попросить Кевина Джонса привезти с фермы большую приставную лестницу. Он же и посмотрит… Кевин всегда рад помочь в таких делах.

— Дождь перестал. Настоящий ливень, верно? — Несмотря на то что Рут не отвечала, гость упорно гнул свою линию.

— Я была здесь, внутри, — буркнула Рут.

Гость перескочил на другую тему:

— А статуя красивая!

Рут поняла, что ничего не поделаешь, и начала осторожно спускаться со стремянки. Наконец она смогла повернуть голову, не рискуя свалиться.

Вот он, Уильям Туэлвтриз! Все называют его старый Билли Туэлвтриз, потому что есть еще и молодой Билли, его сын; правда, молодой Билли давно уже не живет в Нижнем Стоуви. Старый Билли в ширину почти такой же, как в высоту, и еще очень крепок — совсем как их старая церковь. Несмотря на почтенный возраст — он разменял девятый десяток, — он сохранил густую копну седых волос. Лицо у него румяное, обветренное — всю жизнь старый Билли трудился на свежем воздухе, а по вечерам заседал в «Гербе Фитцроев». Возраст Билли выдают только больная нога — он ходит с палкой — и стенокардия. Из-за приступов он уже не может заниматься физической работой.

Рут увидела, что Билли тычет своей палкой в сторону сэра Руфуса.

— Мне он не очень нравится, — призналась она. — Статуя слишком вычурная.

— В прежние времена умели делать настоящие памятники, — укоризненно возразил Билли.

— Как вы сегодня себя чувствуете, мистер Туэлвтриз? — спросила Рут, не желая продолжать дискуссию о скульптуре георгианской эпохи.

— Приступы замучили. — Билли постучал себя по груди. От более подробного описания Рут оказалась избавлена, потому что, как выяснилось, у Билли на уме кое-что другое. — Видели полицейскую машину?

Рут смерила его недоуменным взглядом:

— Какую полицейскую машину?

Хотя Билли и обрадовался, что она еще не в курсе и он первым расскажет ей новость, все же заговорил он сварливо, как будто неожиданное событие отвлекло его от многочисленных важных дел:

— Появилась откуда ни возьмись, пронеслась по деревне с час назад, а обратно до сих пор не вернулась. В Нижнем Стоуви, между прочим, полагается сбрасывать скорость, а правила должны соблюдать все, хотя бы и легавые! И что они у нас забыли? Когда они проехали, я специально посмотрел — вы еще не выходили из дому. Потому-то я и понял, что вы еще ничего не видели! — Довольный собой, старик постучал узловатым пальцем по крылу носа.

Рут, преподавательница английского языка на пенсии, раздраженно подумала: разумеется, нельзя видеть то, чего нет!

Старый Билли продолжал брюзжать:

— Надо бы заявить на них куда следует. Пронеслись по деревне, как будто за ними черти гнались. Почему они до сих пор не возвращаются?

Рут испуганно покосилась в сторону пресвитерия и негромко заметила:

— Мистер Туэлвтриз, чертыхаться в церкви — грех!

Билли пропустил ее упрек мимо ушей.

— В лес они поехали, вот что! Не знаю, что им там понадобилось.

— Вы уверены? — отрывисто спросила Рут, отгоняя от себя недоброе предчувствие.

— Здесь ведь только одна дорога, так? — угрюмо продолжал Билли. — Идет до самой опушки, а там обрывается. Я специально постоял у дома — хотел посмотреть, как они будут возвращаться. Думал, если так же пронесутся, сообщу куда следует… Как вы думаете, миссис Астон, почему они задержались? — Старик посмотрел на нее в упор. Его круглое румяное курносое лицо, обрамленное седыми щетинистыми бакенбардами, показалось Рут каким-то несуразным, как если бы вдруг ожило творение средневековых каменщиков, горгулья на карнизе.

Чтобы не свалиться, Рут ухватилась за голову херувима.

— Эй, миссис Астон, что с вами? Вы как-то побледнели. — Билли приковылял поближе; его маленькие глазки под кустистыми седыми бровями так и впились в нее.

— Со мной все в порядке! — Собственный голос показался Рут на удивление пронзительным. — А в лесу… скорее всего, ничего серьезного. — Она попыталась взять себя в руки. — Наверное, туристы развели костер. Они часто вытворяют всякие глупости.

— Тогда бы приехала пожарная команда, а не полиция. Разве не так?

— А вы выйдите на улицу, — негромко, но решительно посоветовала Рут. — Тогда рано или поздно увидите, как они возвращаются. Они непременно проедут этой дорогой. Возможно, они даже остановятся и расскажут вам, что случилось, или о чем-нибудь спросят.

Она от всей души надеялась, что старик ее послушается. Он в самом деле повернулся, как будто собрался уходить, и Рут вздохнула было с облегчением, решив, что избавилась от старого болтуна. Но вот послышался скрип, и на каменный пол упали неяркие солнечные лучи. Темный силуэт под готической аркой шевельнулся и спустился на две ступеньки. Закрылась дверь.

Сердце у Рут екнуло; она решила, что пришел один из полицейских, которых видел Билли. Правда, силуэт был явно женским, к тому же не в форме. В приезжих ничего необычного она не видела. В их церковь часто заходят туристы. Незнакомка в джинсах и светлой хлопчатобумажной рубашке оказалась высокой, лет тридцати семи-тридцати восьми, с непокорной гривой каштановых волос. Не красавица, но очень привлекательная. Черты лица правильные, брови дугой над ясными светло-карими глазами.

— Я вам помешала? — спросила гостья.

— Нет, — ответила Рут, с удовольствием спускаясь со стремянки. — Вы хотите осмотреть памятники?

Гостья заметно удивилась:

— Не знала, что здесь есть памятники. Они знаменитые?

— Знаменитыми я бы их не назвала, но время от времени их где-нибудь упоминают. Я Рут Астон, церковная староста.

Старый Билли шумно откашлялся и постучал палкой по каменному полу.

— А это, — покорно продолжала Рут, — мистер Туэлвтриз, наш старожил.

— Точно, так и есть, — согласился Билли.

— А меня зовут Мередит Митчелл, — представилась гостья. — Мы с другом присматриваем себе жилье. Только что осмотрели бывший дом здешнего приходского священника.

— Уж о нем-то миссис Астон вам все расскажет! — обрадовался Билли.

Рут наградила старика испепеляющим взглядом.

— Вы все-таки покараульте — вдруг машина вернется, — посоветовала она. — А я пока покажу мисс Митчелл церковь.