– Почти ничего. Он фигура полулегендарная. Сообщники его ловко скрывают. Кое-кто даже сомневается, что генерал Линн существует. Говорят, что бунтари его придумали. Подписывают его именем свои обращения и манифесты, а на деле такого человека и не было никогда. Но наши источники подтверждают, что генерал Линн – личность реальная. Ни возраст, ни приметы его неизвестны, но это дело времени. Мы знаем, что он много лет провел на морской каторге. Под каким именем, и за какие преступления он был туда сослан, установить не удалось. Когда десять лет назад были приняты новые законы, морские каторги прекратили свое существование, а каторжан отправили на жертвенные алтари в искупление грехов. Линн этой участи избежал. Теперь отравляет нам жизнь. Так что если он вдруг забредет сюда к вам в квартал Мертвых Магов – уж будьте добры, не упустите, – полицейский позволил себе скупо улыбнуться.

– Час поздний, суперинтендант, – внезапно перебил его дворецкий. – У вас есть еще к нам вопросы?

Суперинтендант посуровел, повернулся к своему отряду, махнул рукой. Констебли и полицейский теург в сопровождении страшного некрострукта вышли наружу.

– Еще увидимся, господин Пикерн, – сказал на прощание суперинтендант Тарден. – Хотелось переговорить с вашим хозяином. Когда вы ожидаете возвращения гран-мегиста Дрейкорна?

– Гран-мегист Дрейкорн не поставил нас об этом в известность, – высокомерно ответил дворецкий. – Не думаю, что по возвращении он удовлетворит вашу просьбу о встрече, суперинтендант. Всего вам хорошего.

Пикерн с шумом захлопнул за полицейскими дверь.

Наступила тишина. Дворецкий с недовольной миной разглядывал дорогой паркет, на котором некрострукт оставил потеки маслянистой коричневой жидкости.

Я в растерянности молчала и переминалась с ноги на ногу. Наконец Пикерн поднял на меня тяжелый взгляд и проронил:

– Вы пропустили ужин. На кухне Сидония оставила вам кусок пирога с крольчатиной, немного спаржи и какао. Только сначала приведите себя в порядок. Ваше лицо и платье совершенно грязные. Смойте кровь с руки. Если хотите служить дому Дрейкорнов, вы должны выглядеть безупречно в любых обстоятельствах.

Я была сбита с толку, и, путаясь в словах, неловко пролепетала:

– Да, господин Пикерн. Но эти полицейские... ведь я слышала, там, в подвале, были люди, и они...

– Госпожа Камилла, – резко прервал меня дворецкий, – вы живете здесь уже три недели, и должны были заметить, что это необычный особняк. Во-первых, он очень стар. Старые дома славятся странной акустикой. Во-вторых, наш молодой хозяин наполнил его шумными механизмами в угоду своему увлечению техникой домагической эпохи. То и дело здесь раздаются звуки, которые могут показаться пугающими. Вы должны запомнить, что все непонятные вещи, происходящие в этом доме, имеют простое объяснение. Я сказал этому остроголовому наглецу-суперинтенданту правду – никто посторонний не может войти сюда незамеченным. Советую забыть о том, что вы видели или слышали там, куда ходить вам было запрещено. В любом случае, вы подписали особый договор о неразглашении, не так ли? Поэтому вы бы не могли ничего рассказать полицейскому, даже если бы захотели.

Я смутилась. Стряпчему не удалось ввести меня в магнетический транс, и особое соглашение не имело надо мной никакой силы.

Наверное, меня выдали покрасневшие щеки. Дворецкий помолчал и внезапно добавил:

– Или все же могли рассказать, но не захотели?

Я пожала плечами.

Дворецкий приблизился ко мне вплотную, наклонился, как поднявшаяся кобра над жертвой, и внушительно произнес:

– Я рекомендую вам никогда и никому не рассказывать о том, что вы могли увидеть в этом доме... в любой его комнате, в любом его уголке. Иначе вы навлечете большое несчастье на себя... и на других людей. Запомните это, госпожа Камилла. Как говорится в пословице, тихая мышь живет дольше.

Затем коротко кивнул мне на прощание и ушел.

Глава 6 Паразиты Наоса

После приключений, что выпали мне накануне, спокойно уснуть удалось бы только человеку с нервами крепче стальных канатов.

Я ворочалась с боку на бок, вздыхала, вставала и бродила по комнате. В голове мелькали образы и события прошедшего дня, пугающие и неприятные. Следовало решить, как быть дальше. «Дом-у-Древа» скрывал слишком много тайн, а я сунула нос туда, куда не следовало.

Всего три недели назад я провела похожую бессонную ночь, гадая о будущем. Все повторилось: я опять смотрела в окно на пылающие в темном небе цифры Астрариума и размышляла, что предпринять и куда податься дальше. Стоило ли мне покинуть особняк лорда-архивариуса подобру-поздорову? У меня были деньги — первое жалованье – немалая сумма поможет продержаться первое время. Но удастся ли найти другое такое же выгодное место?

Когда от роя мыслей разболелась голова, я не на шутку рассердилась. Зачем поддаваться панике? Попробую размышлять трезво.

Недели работы в библиотеке не прошли для меня даром – я обдумывала случившееся, словно каталожные карточки заполняла. Старалась вспомнить все детали, разложить по полкам, найти ответы на вопросы, опираясь на здравый смысл, а не эмоции, которые претерпели серьезную встряску и сбивали с толку.

Итак, первое: ящики с оружием в виварии. Знак топора и молнии, символ «Убийц магии». Незнакомцы в подвале. Странное поведение дворецкого.

Пикерн, несомненно, знал об оружии бунтовщиков и был как-то с ними связан. А что если Пикерн – это генерал Линн собственной персоной?

Дворецкий прячет под бакенбардами татуировки, которые носят моряки. Татуировками украшают себя каторжане. Генерал Линн провел много лет на морской каторге.

Нет, вздор. Суперинтендант Тарден обращался к Пикерну по имени и знал, какую должность он занимает в доме гран-мегиста Дрейкорна. Вполне вероятно, что дотошному полицейскому была известна подноготная всей челяди особняка в квартале Мертвых Магов. Да и вряд ли имперский теург нанял бы в качестве дворецкого человека с непонятным прошлым. Здесь что-то другое.

Дворецкий мог помогать укрывать мятежников по иным причинам – из преданности или из страха.

Мысль о том, что с «Убийцами Магии» был связан Кассиус или противный стряпчий Оглетон, я отмела сразу. Оба были избалованными столичными жителями благородного происхождения, оба охотно пользовались дарами магии и прогресса. Какие у них могут быть причины помогать бунтовщикам, защищающими чернь, выступающими против засилья теургов и призывающих отказаться от услуг демонов? Впрочем, я не так долго знала обитателей «Дома-у-Древа», чтобы делать какие-то выводы, а уж о его хозяине мне было почти ничего неизвестно.

Когда он вернется, и если не выбросит меня на улицу в первый же день, как пророчили мои недоброжелатели, вероятно, следует рассказать ему о том, что я видела в подвале — невзирая на запрет дворецкого. И не только об «Убийцах магии»... есть еще тайна диплур в подземелье.

Мысли перескочили к пещере под корнями мертвого дерева.

Хотя жизнь покинула Ирминсул несколько столетий назад, он по-прежнему был прекрасен. Высота ствола, мощь корней и кроны казались невероятными. Автор брошюры, рассказывающей историю «Дома-у-Древа», сравнил кору Ирминсула с «благородным черным камнем, которым украшают усыпальницы императоров и героев».

Но удивительное дело: когда я прикоснулась к черной, изрезанной блестящими прожилками поверхности, я не ощутила ни холод камня, ни неприятную сухость мертвой древесины. Кора была бархатистой и теплой.

Действительно ли я почувствовала тот слабый одинокой удар где-то в сердцевине, будто соки дерева на один миг пришли в движение, чтобы дать понять — дерево еще можно возродить? А вдруг дерево засохло из-за диплур, сосущих его соки и вгрызающихся в его плоть?

Я возбужденно вскочила, закуталась в шаль и прошлась по комнате. Хозяин и его дворецкий не знают, какие отвратительные жители поселились под его домом. Если бы знали, то уж позаботились бы о том, чтобы муниципальные чистильщики задали тварям жару.