Как и любой нормальный торговец, «челнок» старается купить подешевле, а продать — подороже. Несколько лет назад разница между закупочной стоимостью и ценой продажи товара уже в России (на Украине, в Казахстане и т. д.) достигала нескольких сот процентов… как вы правильно догадываетесь, далеко не вся извлекаемая прибыль попадала в карман самому «челноку», ведь без дачи взяток таможенникам, чиновникам, милиционерам, оплаты «крыши» ему было бы не продать ни одной кофточки, ни одной пары очков или тапочек. Но и самим торговцам перепадало немало; по крайней мере, я знаю нескольких людей, сколотивших на «челночных» операциях настоящие состояния. Сейчас же, как говорят, чистая прибыль торговца составляет в среднем (хотя бывают значительные отклонения) около тридцати процентов.
Весь этот процесс вполне подчиняется объективным законам экономики и торговли, а значит, казалось бы, все нормально. Это так, ненормальна только одна вещь: почти полное отсутствие у постсоветского «челнока» понятий об этике бизнеса и, местами, элементарной порядочности. Стремление к уменьшению себестоимости товара до самого минимума является для него самой важной и неоспоримой директивой, а на противоположной чаше весов лежит простая, как мычание, мысль: «Лишь бы эту дрянь купили». С купившим же дрянь розничным клиентом, если он сможет когда-нибудь отыскать продавца, можно разобраться по-разному: например, с помощью скандала или путем произнесения универсального заклинания «А что вы хотели за такие деньги?» Подумаешь, невелика птица…
Так как же уменьшить себестоимость товара? Элементарно: ведь «челноки» не покупают кофточки и кроссовки в пекинском универмаге (вернее, именно там они приобретают вещи для себя лично), товар в девяноста процентах случаев изготавливается китайским оптовиком на заказ. Чувствуете разницу между фразами «А нельзя ли эту партию товара в тысячу штук продать подешевле?» и «Мне нужна партия товара в тысячу штук за пятьсот долларов»?
Естественно, что китайский бизнесмен обязательно расстарается для дорогого клиента, которого к тому же обычно знает уже несколько лет, сведя стоимость продукции именно к указанному покупателем минимуму. За счет качества, естественно.
Но ведь и китайскому оптовику нужно немножко подзаработать, прибавив хоть копейку к себестоимости товара, вот и выходит, что качество неизбежно балансирует между понятиями «скрытый брак» и «явный брак». Но с последним китаец старается не переигрывать. Во-первых, наш «челнок» — тертый калач и разбирается в предмете не хуже любого товароведа (по сути дела, он и предприниматель, и товаровед «в одном флаконе»); во-вторых, старого клиента, часто приезжающего в Пекин, обижать накладно: если ему не удастся сбыть в России свои кофточки-удочки из-за явного брака, то в следующий раз он выставит китайцу претензию, а также может найти себе другого поставщика (благо что таковых просто пруд пруди).
В начале 90-х «челночный» труд был очень тяжел. Торговцы, приобретя товар на рынке, сами отвозили его в дешевую гостиницу (немногим лучше обыкновенного сарая) и забивали свои номера тюками и мешками до потолка. Затем весь этот багаж нужно было довезти до вокзала и, преодолев кордоны китайских железнодорожников, запихать в вагоны… затем, на станции назначения, выгрузить, ну… и так далее, все на своем горбу, на свой собственный страх и риск. Что-то в этом роде (примерно такое же дикое и одиозное) происходит и по сей день при так называемой «приграничной торговле», например, в районе Благовещенска — Суйфэньхэ.
Но «челноки» из крупных городов уже давно не таскают тюков на своей спине, и вообще, как говорится, ничего тяжелее стакана не поднимают. Еще бы, торговец, могущий за один приезд в Пекин закупить товара на двадцать — тридцать тысяч долларов (таких большинство, и это далеко не предел), отправляющий в Россию лифчики и кофточки не мешками, как раньше, а контейнерами, может позволить себе не только безусловный комфорт, но и относительную роскошь.
Собственно говоря, теперь относительно раскрученному «челноку» необходимо только прийти в офис своего китайского партнера, заказать по образцам партию продукции, через пару дней принять ее на оговоренном заранее складе, проверить качество и тут же сдать этот груз своей туристической (она же транспортная) конторе, получив соответствующие бирки. В обмен на эти кусочки картона или бумаги груз будет выдан нашему бизнесмену на другом складе, уже в Москве или в другом российском (украинском, казахском и т. д. городе). На этом миссия в Китае закончена, можно отправляться куда-нибудь на экскурсию или в кабак пить водку и драться. Большинство наших граждан выбирают последнее.
Итак, масштаб «челночных» торговых операций по сравнению с началом 90-х возрос неимоверно. Многие «челноки» превратились в довольно преуспевающих коммерсантов, открыв в России свои магазины, оптовые фирмы и туристические агентства. И та банка китайской тушенки, в которой вы не нашли ни кусочка мяса, привезена к нам отнюдь не спекулянтом-индивидуалом в грязном мешке, а поставлена, скорее всего, вполне респектабельной с виду фирмой… Но при этом она точно так же сделана на китайской фабрике по сугубо индивидуальному заказу, с учетом необходимости свести себестоимость к минимуму. Как говорится, сочетание в бизнесе новых масштабов и старых принципов…
Кстати, а почему торговлей китайскими текстилем, обувью, игрушками и прочими товарами народного потребления занимаются у нас именно «челноки»? В основном потому, что делают они свою прибыль на товаре сезонного спроса и, как никто другой, отлично чувствуют конкретную, сегодняшнюю потребность местного рынка, будь то в Москве или Иркутске, в данной конкретной модели, расцветке или фасоне. Отлично развитое понимание этой самой рыночной потребности, особенностей товара и сверхоперативное реагирование на возникший спрос приводят к тому, что на наших прилавках появляются именно те вещи, которые мы хотим купить здесь и сейчас, при этом — за сравнительно небольшие деньги, даже невзирая на низкое качество (бедность, как известно, не порок). И никакие крупные «конторы» конкуренции в данном секторе им не составят никогда. Ведь, кроме всего чувства рынка, мобильности и оперативной работы, у «челноков» есть и другие козыри. Например, общий объем «челночных» операций — несколько миллиардов долларов в год, а это значит, что торговцы из бывшего СССР своими совместными действиями опустили планку себестоимости отгружаемого им китайского товара до такой отметки, что даже какой-нибудь транснациональной корпорации, задайся она такой целью, не удалось бы сбить цену еще ниже. В общем-то, они сами и есть транснациональная корпорация.
В общем, китайцы на самом деле лишь отчасти виноваты в том, что в вашей новой куртке вместо пуха оказалась бумага, — их можно рассматривать разве что как соучастников бизнеса, все время балансирующего на грани…
Однако все та же пресловутая «собственная гордость» заставляет некоторых торговцев не просто спокойно делать свой гешефт, маленький или уже не очень, но и время от времен и хвастливо повторять: «Мы одеваем всю страну!» — мне приходилось слышать эти сентенции не один и даже не десять раз. В общем и целом здесь есть большая доля правды. Поскольку непрестанными усилиями наших любимых властей с уровнем жизни народа вне пределов нескольких крупных городов и его покупательной способностью происходит сами знаете что, а отечественная легкая промышленность находится сами знаете где, дешевый китайский ширпотреб будет объективно необходим нам вечно…
Бывают, разумеется, и некоторые временные трудности: наше доброе государство никогда не забывало о своем населении, как о незамысловатых представителях «челночного» манки-бизнеса, так и о конечных потребителях привозимых из Поднебесной курток и игрушек, ужесточая таможенные правила (добро бы сами научились кофточки шить) и конфискуя «контрафактный» груз целыми самолетами. Взятки за растаможку взлетели вверх, а в ответ на регулярные конфискации появилась система страхования перевозимого из Китая в Россию «челночного» груза от этого узаконенного грабежа. Как результат — удорожание всех китайских тряпок и тапочек на необъятной территории Руси и… ну в общем, догадайтесь с трех раз, кому в конечном счете стало невесело. Опять же кризис, сокращение объемов продаж… пропитые физиономии «челночных» торговцев, шастающих толпами по пекинскому рынку Ябаолу, приобрели грустное и несвойственное им ранее задумчивое выражение. Да и сами толпы стали пожиже, чем несколько лет назад.