Вошла Нина, одна из его пяти девушек — горничных, которых он нанял для поддержания порядка в доме. По сути, они являлись путанами для одного лица и зарабатывали себе на жизнь таким образом — все же лучше, чем стоять на панели, «прелести» которой они еще не познали.

Последний месяц Александр спал только с ней одной, он чувствовал, что его безудержно тянет к Нине, скучал без нее, когда уезжал. Она одна возбуждала его, приводила в трепет и заставляла сердце биться сильнее. Бурные ночи, проводимые с Ниной, днем не снимали напряжения, всегда хотелось обнять волнующее тело, прижать к себе, замереть и шептать на ушко ласковые слова, поехать вместе на отдых, неважно куда.

Отдаваясь ему с неистовой страстью, она грустила днем одними глазами, словно попрекала за что-то. Саша чувствовал грусть этих глаз, стараясь быть нежнее, но взволнованное сердце подсказывало — не то…

Нина прилегла рядом, несколько полубоком, давая ему возможность полюбоваться своей стройной фигуркой. Ноги, длинные точеные ножки в чулках загорелого цвета отдавались пульсом в его брюках. Взгляд поднимался выше — о, этот волнующий плавный изгиб талии, груди, манящие мужскую руку… Нина, его златокудрая Нина бессловесно звала его. Ворваться вулканом в испепеляющее лоно и взорваться потоком лавы…

Александр пересилил желание.

— Я хотел поговорить с тобой, Нина…

Она подняла взор, ожидая продолжения, и только легкая грусть туманила ее глаза.

— Я люблю тебя, — чуть хрипловато выговорил он, — будь моей женой!

Она обняла его, уткнувшись лицом в грудь, и тихо заплакала. Александр гладил ее по спине и ждал ответа. Через несколько минут Нина подняла голову, смахнула слезы и ответила:

— Спасибо, Саша! Я не надеялась… я тоже очень люблю тебя и стану твоей женой. Все же есть Бог на свете — хорошо, что ты сказал это сегодня: завтра бы было поздно.

Нина положила пальцы ему на губы, не давая спросить, и улыбалась уже без грусти в глазах.

— Это была бы наша последняя ночь, — продолжала она, — которую я решила провести бурно и страстно, чтобы насладиться тобой надолго, а потом вспоминать и, может быть, плакать. Утром я бы ушла, тихонько поцеловав любимого человека. Навсегда оставив твой образ в своем израненном сердце, ушла, чтобы ты меня никогда не нашел, — она помолчала, все еще держа пальцы на его губах и не давая ему говорить, — я очень сильно полюбила тебя, Саша, но стать твоей женой не надеялась и могла только мечтать. Для меня очень важно, что ты сказал мне о своей любви именно сегодня, до того, как я открою тебе главную новость. Сашенька, мой милый Сашенька, я жду от тебя ребенка!

Александр мгновенно вскочил с кровати, схватил Нину на руки и закружил по комнате, крича от радости на весь дом:

— Ниночка, моя любимая Ниночка! Как здорово! У нас будет ребенок! — он положил ее на кровать и уже тише, поглаживая ее живот, продолжал говорить: — Здесь продолжается наша жизнь!

Александр целовал ее груди, живот, ноги, каждую клеточку любимого тела. Они предались любви…

Нина обнимала его одной рукой, уткнувшись лицом в грудь и счастливее ее не было на свете ни одной женщины. Сбылась ее мечта — Саша станет мужем и у ребенка будет отец, ей не придется воспитывать его одной, по ночам вспоминая любимого. Оставалась всего лишь одна проблема — горничные, живущие в доме, но Саша не был ни с кем из них целый месяц. С этого дня она не сможет жить рядом с ними, зная, что и они бывали в этой постели. Словно прочитав ее мысли, Саша заговорил:

— Завтра, — он глянул на часы, — уже сегодня ты уволишь девочек, но одной тебе не справиться, подберешь сама приходящих домработниц или пусть живут здесь — ты хозяйка.

Нина помолчала, а потом засмеялась.

— Ты чего? — не понял ее Саша.

— Никогда не думала, что стану Графиней, — сквозь смех ответила она.

Утром Александр пошарил рукой и, не найдя Нины, открыл глаза — в спальне, кроме него, никого не было. Он огорчился — хотелось проснуться и прижать к себе молодую жену, сказать ей что-нибудь ласковое и услышать в ответ нежные слова.

— Проснулся Сашенька, — Нина, словно почувствовав, вошла в спальню, присела на кровать, любуясь его спортивным телом, — девочек отправила, не хотела, чтобы они здесь с утра маячили.

— Дурашка, — он притянул ее к себе и поцеловал, — как они, не возмущались?

— Не-ет, Катька попросила с подвохом, чтобы я их сама отвезла, но Светка ответила ей, что графини за рулем не ездят, а так все нормально. Съезжу сегодня в город, подберу двух горничных и повара. Ты не против, Саша?

Александр смотрел на нее и думал, как же изменилась она всего за одну ночь. Похорошела — глаза горели и светились счастьем, придавая лицу особую привлекательность, в голосе появилась уверенность, и звучал он как-то нежнее обычного.

— Позавтракаем и поедем вместе, — ответил он, — подадим заявление в ЗАГС, заскочим к Михайлову в обед на работу.

— К нему же не попадешь, — перебила его Нина.

— На тебя это теперь не распространяется, — улыбнулся Саша, — ты всегда желанный гость в его доме и клинике.

Александр почувствовал, что это польстило Нине, доктора здесь уважали все. Он положил руку на ее живот и продолжил:

— Да и узнать надо — кто там у нас: девочка или мальчик, сколько недель?

Нина заволновалась.

— Неудобно, Саша, стыдно. Как я стану общаться с ним, если предстану перед ним голой, и он мне туда заглядывать будет? Он же не гинеколог… я у них еще ни разу не была на приеме.

Александр засмеялся.

— Успокойся, Ниночка. Не была и не будешь, чтобы ты у гинекологов на кресле парилась — никогда! Доктор мой друг, из врачей только ему верю, он тебя и раздевать не будет — так все скажет, и роды потом сам примет. Тут уж никуда не денешься — за то всем спокойно будет. Родишь быстро, без проблем и осложнений, с уверенностью, что ты и ребенок здоровы. Кстати, Вика тоже беременная, я бы хотел, чтобы вы подружились.

Они позавтракали на постели и выехали в город. Решив проблемы с горничными и поваром, подав заявление в ЗАГС, они к обеду подъехали к клинике. Нина держала под руку Александра, их без вопросов пропустили внутрь и Танцор по поведению понял, что у них серьезные отношения, а значит необходимо отдать команду своим подчиненным — впускать Нину без приглашения. Всего лишь трое имели право посетить клинику в любое время — мужья Светы и Любы, Граф, теперь добавилась Нина.

Александр представил Нину Вике, как невесту и жену. Вика, конечно, видела Нину раньше, когда приезжала в коттедж, но не разглядывала горничных, тем более не разговаривала. Сейчас они смотрели друг на друга так откровенно, что Александру стала смешно. «Девчонки совсем», — подумал он и прошел к Михайлову.

— О-о! Кого я вижу! Проходи, проходи.

Михайлов крепко пожал руку Александру.

— Не один, с женой приехал, — пояснил Александр, — представил ее Вике — уставились друг на друга, словно первый раз видят. Насмотрятся — придут, хорошо бы подружились.

— Подружатся, куда им деваться, — улыбнулся Михайлов, — давай, махнем в выходные в лес, шашлыки пожарим, отдохнем, девчонки заодно пообщаются, привыкнут друг к другу.

Михайлов закурил, стряхивая пепел в оригинальный, сделанный из глины маленький череп. Зашли Алла Борисовна, Нина и Вика, быстро накрыли на стол.

— Прошу к столу, — пригласил всех Николай Петрович, — отобедать, чем Бог послал. Мы с Сашей договорились в выходные на природу выехать, шашлыки пожарить. Представляете — снег, свежий воздух и горячие шашлыки на легком морозце. У женщин сладкие румяные щечки — не перепутать бы с шашлыками, — он засмеялся, — а сейчас ешьте буженинку. Ты налегай, Нина, на еду, налегай — двоих кормишь, — улыбался Михайлов.

— Ой, — застеснялась и покраснела Нина, — как вы узнали?

— Ну, это же просто, — продолжал шутить Николай Петрович, — посмотри — у тебя левое плечо на 8 миллиметров выше правого, значит девочка, 8 недель. Если бы правое — мальчик.

Нина опустила плечо пониже, все заметили и засмеялись, рассмеялась и она, вспомнив слова Александра, что доктор и так все скажет.