— Смех продлевает жизнь, — продолжал Михайлов, — от него даже мозги проясняются. У меня как раз одна извилина просветлела, и вот какая мыслишка появилась…

— Сейчас опять что-нибудь выдаст, — не удержалась и перебила его Алла.

— Ничего особенного — хотел спросить Сашу: знает ли он фармацевтический заводик в городе?

— Знаю, — ничего не понимая, ответил Александр, — подыхает заводик, закроется скоро, как нерентабельный.

— А я вот решил за диссертацию взяться, собственно она уже написана здесь, — Николай Петрович показал на голову, — не солидно как-то известному человеку без ученой степени. Алла Борисовна с Викой отпечатают ее на компьютере, в январе защищусь.

— Здорово! — восхищенно смотрела на него Вика.

— Но у нас нет компьютера, — подметила Алла Борисовна.

— Ты же знаешь, мама, у Коленьки все просто: нет — купи. Сегодня и купим вместе с принтером.

Михайлов заулыбался, хваля Вику за находчивость, но глаза смотрели с явной хитрецой и лукавинкой. Граф первый догадался, что не договаривает пока что-то Николай Петрович, хочет приберечь основное на десерт.

— Что диссертацию взялся писать, это хорошо, однако тебя и без ученой степени вся Россия знает, к тебе лечиться едут, а не к профессорам и академикам. И я тебя знаю — темнишь, Николай Петрович, не договариваешь. Что ты там про заводик спрашивал? Выкладывай, не темни.

Граф погрозил ему ласково пальчиком, бубня что-то нечленораздельное.

— Да не темню я вовсе, — отмахнулся Михайлов, — пока я диссертацию пишу, ты, любезный Граф, приберешь заводик к рукам, пусть твои юристы подсуетятся, оформят типа ЗАО или ОАО. Акции поровну на нас пятерых. Как девочки, пойдете в акционеры? — Николай Петрович посмотрел на Нину.

Она растерялась, не зная, что отвечать, никогда ей не приходилось сталкиваться с коммерцией, тем более крупной. Впервые пожалела Нина, что кроме 10 классов за душой ничего не было, но она наверстает, главное, что ее приняли, как равную, предлагают акции, которых она не заслужила. Словно, как раньше, платят за тело. Ей стало обидно за свою неграмотность и некомпетентность. Ничего, она научится всему, Саша подскажет, с чего начать.

— Пойдет, пойдет, — ответил за нее Александр.

— Ты же говорил, что завод нерентабельный, — решилась сказать Нина, на ее взгляд, основную мысль, которую почему-то все умалчивают.

— Если доктор предлагает стать тебе акционером, дорогая, значит, заводик скоро начнет давать доходик, — Саша засмеялся от удачно подобранного выражения, — и не малый, я думаю.

— Так идешь в акционеры? — еще раз спросил Нину Михайлов.

— Иду, иду, — словно боясь, что ее не возьмут, почти крикнула она.

Вика и Алла Борисовна тихо и незаметно засмеялись. Они тоже не разбирались в коммерции, но крепко успели усвоить — Коля дурного или нерентабельного не предложит. Поэтому всегда соглашались, чего не понимали — он объяснял им дома.

— Пока я копаюсь с диссертацией, — продолжил тему Михайлов, — ты, Саша, оформишь и начнешь переоборудование завода, кадры сохрани все, кроме директора, гони его в шею — ленивый и бездарный. Есть там один начальник отдела, некий Белецкий, его поставишь директором завода.

В январе я буду защищаться и скажу, что изобрел лекарство, выпускать его станет только наш завод. Препарата потребуется много, очень много, не только для России, для всего мира. Если заводик переоборудовать и запустить на полную мощность, он с трудом справится с потребностью россиян. Думай, как обеспечить весь мир, где развернуть новые площади, поставить цеха, летний выпуск фармфака постарайся забрать весь к себе. Технология лекарства несложная и сырья достаточно. Ты, Саша, решай стратегические вопросы, тактикой пусть директор занимается, он умный мужик, справится. Ты сам по образованию экономист, тебе и карты в руки — выбираем тебя председателем совета акционеров. Девочки могут обидеться, скажут — решил все без них, полноправных акционеров.

— На тебя обидишься, как же, — рассмеялся Граф, — миллионы чистой прибыли в карман сует и еще спрашивает чего-то. На руках такого носить, а не обижаться! Это же надо додуматься, извините девочки, из говна гамзульку сделать! Голова-а-а, вот это голова-а-а!

— Ну, если нет возражений, тогда принципиально все. В выходные на шашлыке детали обсудим, — он взглянул на часы, — в операционную пора, с Сашей еще хочу минутку тэт а тэт переговорить.

Женщины вышли, удивляясь — никогда раньше не держали мужчины от них секреты…

— Давно искал случай, — начал Михайлов, — думаю сейчас подходящее время и ты как раз созрел. Дом у тебя, семья и работа теперь есть…

— Можешь не продолжать, — перебил его Граф, — знаю, что сказать хочешь и согласен полностью. Завязываю с прошлым окончательно и бесповоротно. Многие ребята охранниками на завод пойдут, создадим частное охранное агентство, а личная охрана останется личной — бизнесменов тоже охранять надо.

— Я рад, что много слов не потребовалось, так и думал. Но все, счастливо тебе, пора идти мне, людей лечить.

Вика стояла у окна и смотрела на катающихся с горки ребятишек, которые весело и дружно, часто визжа от восторга, съезжали вниз, доказывая друг другу, кто из них укатился дальше. По бокам от ледяной дорожки, еще в начале декабря залитой водой, стояли несколько мам, разговаривая между собой и наблюдая за своими малышами. Двое мужчин, видимо отцов, очень нежно усаживали своих маленьких на ледянки, подталкивали их и наблюдали, как они катятся, весело вереща. Потом поджидали своих, когда они вернутся, иногда подавая руку на трудных участках подъема, и процедура повторялась.

Чуть подальше находилась другая горка, более высокая и крутая, где катались дети постарше, Вика перевела взгляд на нее. Изобретательности и задора здесь было побольше и вместо родителей останавливались иногда не спешащие взрослые прохожие: посмотреть на ребятишек, может быть вспомнить детство или представить своих деточек.

Но вот что-то не поделили мальчишки лет восьми и завязалась драка, которую разнял прохожий, но еще долго после этого они жестикулировали руками, видимо, пытаясь доказать свою правоту, прежде чем разойтись по домам.

Вика снова перевела взгляд на маленькую горку и инстинктивно положила руку на живот, представляя своих двойняшек, катящихся с визгом вниз. Николай усаживал их на ледянки, а она встречала их внизу… Она вздохнула и присела на кресло, тоска и скука не проходили, особенно сегодня, на третий день отсутствия Николая. Его ежедневные звонки из Москвы ненадолго взбадривали ее, но отсутствия мужа не восполняли, и она грустила, тревожась за него, как обстоят дела с защитой. По телефону Николай не вдавался в подробности, объясняя, что все хорошо и нормально, тревога и тоска возрастали, Вика нервничала и иногда плакала потихоньку. Мать говорила, что так бывает из-за беременности, нервная система становится более ранимой и раздражительной, меняются вкусовые ощущения и ей действительно хотелось чего-нибудь кисленького или соленого.

Задумавшись, Вика вздрогнула — звонил телефон. Она взяла трубку:

— Алло, Вика, привет. Это Александр, телевизор смотришь?

— Нет.

— Включай быстрее, Николая Петровича показы…

Не дослушав, она бросила трубку и метнулась к телевизору, включила и с нетерпением ждала, пока появится изображение. Потом крикнула:

— Мама, иди скорее — Коленьку показывают!

Алла прибежала, бросив недомытую посуду, на ходу вытирая руки полотенцем. По торжественному виду Николая поняла сразу — защита прошла успешно. Он с улыбкой говорил:

— Вас, журналистов, людей вечно ищущих сенсацию, трудно чем-либо удивить.

— Мы обычные люди, подверженные всем болезням, — отвечал один из представителей прессы, — поэтому нам вдвойне интересно, тем более не часто приходится сталкиваться с ученым, чья диссертация, представленная на соискание ученой степени кандидата медицинских наук, получила докторскую степень. Скажите, Николай Петрович, что вы чувствуете, какие ощущения после защиты?