— Желательно, товарищ генерал.

Сначала Степанов не хотел говорить об этом шефу, не было бы должного эффекта. Но сейчас подходящий случай — Астахов расстроен и сорвет злость на Чабрецове. Потом легче работать станет, Чабрецов не полезет в их дело, побоится.

Он слушал, как Астахов разносил в пух и прах генерала Чабрецова, не подставляя при этом ни Степанова, ни Пустовалова. «Умеет дипломатично наехать, и не поймешь, откуда ветер дует. Обычная профилактика при серьезном деле, жестковата, правда», — уважительно подумал он о шефе.

Астахов закончил «промывание мозгов».

— Иди домой, — сказал он Степанову, — отдохни с дороги. Если что — я позвоню.

«Наконец-то мы одни», — подумала Вика и вслух сказала:

— Как надоели все эти посетители, просители, почитатели, хранители. Дома им не сидится…

— О-о-о, сколько слов, — засмеялся Николай, — видимо, действительно надоели.

— Не пойму я все-таки — надо, ну и охраняли бы себе на здоровье. Чего домой-то приходить? — Алла отпила апельсиновый сок. — ФСБэшникам вечно неймется, строят из себя крутых, как в 37-мом, а престиж уронили: ниже некуда. Правда Путин их из дерьма снова вытаскивает, пытается реанимировать, но у нас же все через жопу делается, прости меня, господи — одних поднимает, ментов опускает.

— Но ты, Алла, даешь! — засмеялся снова Николай, — с чего ты это все взяла?

— Да ну тебя, Коля, — отмахнулась она рукой, — сам что ли не знаешь… КГБ, сейчас ФСБ — кого они у нас в области из шпионов поймали, кто по их уголовным делам в тюрьме сидит. Ни шпионов, ни зэков… Сотни холеных и образованных мордоворотов, а реального выхлопа — пшик. Бумаги, наверное, за то больше ментов исписали — кто чем дышит и в каких трусах ходит.

Николай и Вика рассмеялись.

— Мама, ты чего это на ФСБ разобиделась? — сквозь смех спросила Вика.

— Да не обиделась я — не понимаю. Противоречие какое-то: знаю, что ФСБ необходимо, но у нас-то в области от них толку нет. Пусть шпионы сюда не залетают, не знаю, но мафии и коррупционеров-чиновников — пруд пруди. Менты хоть мелкоту ловят, а эти вообще ни хрена. Время только отрывать могут.

Вот оно что, усмехнулся про себя Михайлов.

— Мы же не знаем, Алла, их работу, это закрытое учреждение и, наверное, не можем судить объективно. Правда, действительно они никого в зону не посадили, было пару уголовных дел и те в суде лопнули. Не нам выносить оценку.

Николай решил сменить тему, обращаясь уже к Вике:

— Тебе скучно одной, родная, пригласила бы кого-нибудь в гости на понедельник или в другие дни. Съезди отдохнуть, сходи в театр, развлекись одним словом. С детьми есть кому остаться.

Он заботливо обнял ее, ожидая ответа.

— Кого я приглашу, Коля, у меня нет подруг, ты же знаешь прекрасно. На прошлой неделе я решилась позвонить своей бывшей однокласснице, она так обрадовалась, слов нет, но это меня и остановило, ее необычно довольное поведение. Не смогла пересилить обиды, высказала ей все — почему она не пришла ко мне ни разу за все 3 года инвалидности, я так нуждалась в поддержке. А сейчас ей дружить со мной захотелось, потому что я жена академика. Была бы женой слесаря — ей бы до фени моя дружба. Не люблю таких, подведут в любой момент. Хотя бы созналась, что виновата, а то оправдывается, что помнила меня все время, переживала сильно. Видимо, совесть совсем потеряла, да и не было ее у нее. Такая станет льстить, угождать в глаза, а за глаза скажет, что затащила я тебя на себя по пьянке, женилась на деньгах и славе.

— А что, это неплохая мысль, — улыбнулся Николай.

— Какая мысль? — думая о своем, не поняла Вика.

— Чтобы ты меня затащила…

— Да ну, тебя, Коля, — покраснела она, прижавшись к нему, — слово-то какое грубое, совсем для любви неподходящее.

Вика решила закончить свою мысль, а потом уже уйти с Николаем в спальню.

— И потом, Коленька, с чего ты взял, что мне скучно? Когда вы уходите с мамой на работу — со мной остаются лучшие дети в мире, с ними не заскучаешь, — она заулыбалась. — Я решила учиться, Коля, грамотная мать доставит больше радости нашим малышам и тебе со мной будет интереснее. В точных науках мне ничего не светит, способностей нет, наверное, лучше выбрать факультет международных отношений.

Вика заглянула в глаза Николаю, ей не терпелось узнать его мнение.

— Очень хорошее решение, дорогая, с удовольствием одобряю твой выбор, — ответил Николай, — а почему ты с Ниной редко общаешься? Тебе веселее и дети с Оксаной с удовольствием играют.

— Действительно, — удивилась Вика, — как-то не думала об этом, ты, как всегда прав, Коленька. Хочу попросить тебя, дорогой, набор уже сделан и занятия идут уже неделю или две. Не хочется целый год терять. Тебе не откажут… все экзамены я готова сдать.

Вика снова прижалась к нему, заглядывая в лицо.

— Никогда не делал подобных вещей, но для благого дела готов злоупотребить своим положением, — улыбнулся Михайлов, целуя жену в щечку, — может и получится что-нибудь.

— Значит, можно тебя и поздравить, доченька, — сказала молчавшая до сих пор Алла, — и не возражай, Коленька, когда это у тебя что-нибудь не получалось? — подзадорила она его.

Михайлов покачал головой — возражать ему запретили — взялся за телефон и позвонил Степанову. Узнав номер ректора, созвонился с ним. Достал сигарету и закурил.

— Ну, что же ты молчишь, Коленька, — сгорая от любопытства, не выдержала Алла.

Михайлов пустил еще несколько колечков дыма, прежде чем ответить.

— Оказывается, не только тяжела жизнь известного человека, но и приятна… Ректор будет ждать тебя в понедельник, полетишь с охраной — Деркачом и Дятловым, Степанов встретит в аэропорту, проводит.

Зазвонил телефон, мешая Вике поблагодарить мужа.

— Надоели все, меня нет дома, Графу сам перезвоню, остальные пусть звонят в клинику, — отчеканил Николай, — ответь Вика по громкой.

— Алло.

— Это дом доктор Михайлоф? — спрашивал мужчина с сильным акцентом.

Николай пожал плечами, давая понять, что не знает, кто говорит.

— Простите, вы бы не могли представиться?

— Представиться? А-а, это кто звонит. Доктор Джек Стоун из Америка. Я хотель говорить доктор Михайлоф.

— К сожалению, доктора нет дома, но я могу передать ему вашу просьбу или пожелания. Я его жена.

Вика ответила по-английски.

— О-о! Госпожа Михайлова, у вас прекрасное произношение, было бы замечательно познакомиться с вами. Я занимаюсь вопросами онкологии и хотел пригласить доктора Михайлова в Нью-Йорк, поделиться опытом и отдохнуть. У меня вилла на побережье, мы с супругой будем рады вашему приезду, очень будем ждать всю вашу семью.

— Спасибо, господин Стоун, я передам ваше предложение мужу, он перезвонит вам в понедельник. Какой ваш номер?

Стоун назвал номер в Нью-Йорке, и они вежливо попрощались.

Алла и Вика с ожиданием смотрели на Николая, но он молчал, прокручивая в голове свое, анализируя звонок. В этот раз не выдержала Вика.

— Коленька, ну не молчи же…

Он оторвался от своих мыслей и произнес медленно, с расстановкой:

— Я понимаю, девочки, хочется посмотреть Нью-Йорк и мне хочется. Больных много в клинике, их не оставишь, все по дням расписано. Если только через месяц… Надо подумать, до понедельника еще есть время.

Михайлов не стал говорить об истинных причинах своего колебания, незачем преждевременно волновать близких. Он чувствовал, что Алла и Вика расстроились, не ожидая неопределенного ответа, но виду не показывали, понимали, что он прав.

Николай ушел к себе в кабинет, связался с Машей.

— Проследила, откуда был звонок? — спросил он.

— Да, доктор.

— Мне, Машенька, нужна подробная информация по этому Стоуну. Загляни в базу данных полиции, финансового управления, ФБР, ЦРУ. Определи, где установлен названный им телефон, с него ли он звонил сегодня и так далее. Как можно больше информации, свяжешься со мной, Машенька, когда все узнаешь. Да, и загляни к нему в клинику, домой… Спасибо заранее, Машенька.