Степанов улыбнулся.

— Нет, Светочка, он не военный, но ты его тоже знаешь — это Михайлов.

— Академик? — ахнула она, — но он завтра не принимает.

— А мы и не собираемся на прием, мы пойдем в гости. У него чудные дети — парочка ходячих компьютеров. Увидишь сама — поймешь.

— Наверное, страшно общаться с таким человеком, он очень умный — вдруг скажешь что-то не то. Все равно, что к генералу в гости ходить.

Степанов так откровенно и заразительно захохотал, что Светлана приподнялась на локте, пытаясь понять, от чего он смеется так долго и неудержимо.

— Ну, Боренька, перестань… я что-то не так сказала? Я, наверное, совсем глупая… и ты смеешься…

А он продолжал заливаться смехом, она иногда пыталась ему подхихикивать, но глаза наполнялись слезами. Он с трудом перестал смеяться, заметив, что вот-вот она разревется.

— Все нормально, милая, и совсем ты не глупая и не смешная, просто есть вещи, от которых нельзя не смеяться. Давай лучше сменим тему, поговорим о другом, а еще лучше займемся любовью. Я уже так давно не был с тобою…

Она улыбнулась, поглаживая его грудь ладонью, прижалась ближе к нему, чувствуя, как упирается в нее его «нетерпение» и отдалась ему до последней клеточки.

Позже, лежа головой на его груди, спросила:

— Я, наверное, точно дурочка, согласилась выйти за тебя замуж и не знаю о тебе ничего. Кто ты — танкист, артиллерист, связист, прапорщик или майор, а может полковник. А может ты и не военный вовсе — тебя по утрам забирает машина с гражданскими номерами, у военных они другие.

Она приподняла голову, стараясь заглянуть ему в глаза, почувствовать ответ его сердца. Что скажут ей эти карие и красивые очи, скрывающие зеркало души?

— Ты просто молодец, моя милая, сумела обратить внимание на номер машины, — он улыбался широко и открыто, — ты действительно должна знать обо мне больше. Я не артиллерист и не танкист, не прапорщик, не майор и не полковник. Я генерал, Светочка, поэтому и смеялся, когда ты сказала про генерала. Неужели я такой страшный, злой или, как ты сказала, умный, что со мной боязно общаться?

— Шутишь?

— Нет, Светочка, нет, я настоящий генерал, начальник управления ФСБ, ты можешь убедиться в этом, в кармане рубашки мое служебное удостоверение.

Она села в постели, глядя на Степанова большими глазами, не зная, что ответить или сказать.

— А прежде всего я человек, такой же, как все, как прапорщик, майор или полковник, — он снова широко улыбнулся, — и ничего человеческое мне не чуждо.

Света начала потихоньку всхлипывать, потом не смогла удержаться, упала ему на руку и рассмеялась от всей души.

— Вот дура, наплела генералу про генерала, — смеялась она, — и Михайлов такой же простой, как ты?

— Не-ет, в своей среде он маршал и мне до него далеко, а в жизни он обычный человек, без кичливости и зазнайства, без высокомерия и надменности. Муж и отец двоих детей.

Степановы еще долго делились друг с другом впечатлениями, рассказывали о себе и уснули далеко за полночь.

На следующий день Степанов со Светланой заехали на работу, он решил приехать к Михайловым в форме по двум причинам: показаться невесте, как она того и просила, а другое пока было секретом, который он не хотел раскрывать раньше времени. Генеральская форма немного смущала ее от непривычности, Светлана никогда раньше не видела генералов, но ее избранник оставался родным в любой одежде и форме. Она гордилась им и не скрывала этого от других, приятно, когда офицеры встают при появлении ее милого Бореньки. Света так и не поняла, когда успела свыкнуться с его формой, времени для этого не было — уже в машине, по дороге к Михайловым, она чувствовала себя превосходно, словно Степанов всегда выглядел таким, каким был сейчас — родным и близким.

Выйдя из машины у Михайловского коттеджа, она немного смутилась, даже сам по себе огромный дом придавал ей неуверенности, но Степанов поддержал ее.

— Светочка, они обыкновенные люди, как и генералы…

Она улыбнулась и благодарно сжала ему руку, шагая уже тверже и решительнее. Они вошли в здание, Степанов представил ее, познакомил с академиком, Викой, Аллой Борисовной и славными детишками.

Николай Петрович провел их в малый зал, где уже был накрыт стол. Светлана осматривалась в огромном доме, не завидуя его размерам и обстановке, имеющейся в доме прислуги. Все равно Михайлов был «неземным», а такие люди и должны жить в коттеджах или замках, считала Света. Даже малый Михайловский зал мог вместить без труда за столом около 80 человек.

Алла Борисовна пригласила всех к столу.

— Да, да, усаживайтесь, где вам удобнее, — поддержал ее Николай Петрович, — и давайте по-простому, без церемоний, будем звать друг друга по именам.

— Э-э, нет, Николай Петрович, — погрозил ему Степанов пальчиком, — зачем же толкать людей на поступки, не согласованные с душой. Маленькое исключение мы сделаем, Николай Петрович, не может обращаться генерал к маршалу по имени, а дружить может. — Он засмеялся.

Степанов отвел Аллу Борисовну и Вику в сторонку, о чем-то пошептался с ними, от Михайлова это не ускользнуло, он хитровато улыбнулся и спросил, обращаясь в основном к Свете:

— Опять, чертенята, что-то затевают без моего ведома, что интересно они на этот раз выдумают? Вот так я и живу — никакой самостоятельности. Тоже, друг называется, шепчется в открытую с женой и тещей, замышляет какую-то аферу, и ты знаешь, Света, я заранее знаю, что Вика с Аллой его поддержат. Ты присматривай за ним хорошенько, некрасиво, когда шеф УФСБ устраивает заговоры, придется тебе, как подруге, разобраться с ним дома. Но вряд ли бы привез генерал ко мне в дом подругу, наверняка согласилась выйти за него замуж?

— Да, мы с Боренькой решили пожениться, — краснея, ответила Света.

— Ну-у, тогда сегодня гуляем, молодцы, что приехали, замечательно, когда все хорошо у друзей. Что ж, прошу всех к столу.

— Нет, Коля, подожди, успеется к столу. Борис у нас много раз был и никогда не купался в бассейне. Поплаваем, а потом и к столу сядем. Ты не против?

— Возражать-то все равно бесполезно, — засмеялся Михайлов, — у вас в руках власть… заговорщики. Пойдемте, пойдемте.

Света была поражена огромным бассейном в доме, только теперь она поняла, зачем Борис просил ее взять к Михайловым купальник. Значит, он заранее знал и ничего не сказал ей. Тихонько, шепотом она отчитывала его за молчание, а он снова молчал и улыбался. Чмокнул ее в губы при всех, и она застенчиво смолкла.

Как здорово поплавать, выпить сок и съесть яблоко или апельсин, познакомиться с Михайловыми — большей радости не мог ей доставить никто.

Монитор в бассейне включился, объявляя новых гостей:

— Граф, Графиня и Графинечка.

Степанов объяснил удивленной Свете, которая могла принять в этом доме все за чистую монету, что это не титул, а фамилия. А монитор все продолжал и продолжал объявлять: господин Белецкий, госпожа Шумейко, господин Тимофеев. Аллины сестры с мужьями зашли по-родственному, без церемониальных представлений.

Михайлов встречал всех, обернувшись простынью.

— Прошу, прошу… Если вы считаете, что я вас встречаю неприлично, не в костюме, а в простыне, то вы глубоко заблуждаетесь. Это не простынь — это тога. Хоть здесь и не Римский сенат, но одежду не выкинешь из истории, — шутил он.

Света знакомилась со всеми, радостно улыбаясь каждому, теперь это был и ее круг. Разве могла она мечтать еще совсем недавно, что станет невестой генерала, что познакомиться с такими людьми. Она с восхищением смотрела на Степанова, и ей хотелось обнять и прижаться к нему всем телом, почувствовать его родное тепло.

Михайлов словно понял ее чувства, он подтолкнул ее к Степанову.

— Ну вот, а я-то думал, что сегодня только одно событие — Света согласилась сменить фамилию на Степанову, стать его женой, но чую, что это не все — он погрозил всем пальчиком — тоже мне, друзья, хоть бы кто-то проболтался.

— Да нет, Николай Петрович, событие здесь одно и очень замечательное событие. А что касается Светы, то она и не собиралась менять фамилию, с рождения готовилась к этому дню, ее девичья фамилия тоже Степанова.