Нет, к ним шёл кто‑то, кто предпочитал путешествовать в одиночестве.

В лесу очень просто понять, что ты не один в еловой чаще. Хрустят сухие ветки под ногами, как‑то по‑особенному начинает шептать ветер. Замолкают птицы и с шумом срываются с веток к небу. В лесу всегда ясно, когда рядом с тобой ходит чужак.

– Уходить уже поздно, – быстро заговорила Сабрина, с чуть приглушённого тона скатываясь на шёпот. – Скорее всего, он нас уже…

– Девочки! Постойте, я хочу у вас спросить. Девочки!

– Ну вот, – выдавила из себя Маша.

Из ельника на песчаную просеку вывернул мужчина. Неопределённый тип – среднего роста, в чёрных брюках и серой футболке, с насмешливым прищуром глаз. И ни сумки, ни рюкзака за спиной – будто вышел прогуляться вокруг дома, хлеба там прикинуть в ближайшем универмаге.

– Здравствуйте, – улыбнулся он, как только подобрался поближе. – Уже подумал, что не догоню вас. Послушайте, девочки, вы не видели тут собаку? У меня пропал пёс, белый, большой…

Разглядывая их лица, незнакомец улыбнулся ещё шире.

– Нараджо совсем безобидный, хоть по виду и не скажешь. Если увидите его…

– Он пришёл к нам на стационар, – выпалила Маша, не успев придумать пути к отступлению. – Там.

Она махнула рукой неопределённо, в лес, но мужчина сразу же повернул голову, словно собирался увидеть среди елей резвящегося пса.

– Тут долго идти. Вы знаете дорогу? – Машу уже несло, и она делала вид, что не замечает возмущённых взглядов Сабрины.

– Нет, но… Я мог бы рассчитывать на вашу помощь? – он говорил совсем не как житель ближайшей к заповеднику деревни, его речь больше подошла бы великосветскому обществу, чем очереди перед продуктовым магазином.

Маша прикусила язык – но уже слишком поздно.

– Вообще‑то, – пролепетала она. – Мы как раз туда идём.

– Отлично, девочки, – ещё больше обрадовался он, как будто бы и не замечая смятение на лицах своих собеседниц. – Вы же курсанты, да? Слышал, что‑то такое я слышал. Да, забыл представиться. Меня зовут Эйтоур.

Он глянул на Машу, ожидая ответного жеста дружелюбия, а прищуренные глаза смеялись.

– Маша, – выдала та, не вполне соображая, что делает.

– А твоя напарница?

– Сабрина, – похоронным голосом отозвалась её подруга.

– Ох, зачем же обманывать? – Его брови в гримасе огорчения сошлись на переносице. – Ну да Вселенский Разум с вами. Идёмте, а то дождь начинается.

Они переглянусь, и во взгляде Сабрины Маша прочитала ту же самую мысль, которая возникла у неё в голове на секунду раньше. Она поняла, что перед ними не человек.

Маг.

– Ты с ума сошла, да?

За стационаром было тихо и сыро. От дождя промокли брёвна и скамейка, трава прибилась к земле, и даже лес шумел по‑другому, сонно и недоверчиво.

– Какого демона ты его сюда притащила? – Сабрина схватила Машу за плечи и встряхнула, так что у той клацнули зубы.

Она видела потемневшие глаза подруги прямо перед собой и хотела только сжаться в комок.

– Подожди, – проговорила Маша через силу.

– Ты притащила мага на нашу базу, понимаешь? Ему теперь нас переубивать – как нечего делать.

– А что я должна была ему сказать? – с отчаянием выкрикнула Маша. – Тебе было бы легче послать его и чувствовать взгляд на спине всю дорогу? По‑моему, гораздо уютнее, когда он на виду.

Они не сговаривались, просто одновременно решили, что нашедшийся посреди леса Эйтоур и был тем самым злодеем, который задушил Таю. И как раз в эту секунду, когда сердце, казалось, стучало в голове, Маша ничуть не сомневалась в его виновности.

– А ну‑ка разошлись в разные стороны! – С заднего крыльца, где дверь запиралась на ржавый гвоздь, в мокрую траву спрыгнул Рауль. – Чего разорались?

Он подскочил и оттолкнул их друг от друга. По инерции Маша шагнула назад и спиной приложилась об дерево.

Сабрина тяжело дышала, и на лицо ей упала выбившаяся из‑под резинки прядь.

Идти несколько часов под проливным дождём по лесу в компании с магом, от которого не знаешь, что ожидать в следующую секунду – то ещё приключение. Сабрина всю дорогу молчала, до крови кусала губы и высказалась только потом, когда увела Машу за стационар, чтобы никто не услышал их разговора.

– Так, и что это вы не поделили, позвольте поинтересоваться? – Рауль упёр руки в бока, переводя взгляд то на одну, то на другую.

– Он ещё там? – Сабрина дёрнула головой в сторону поляны перед стационаром.

– Кто? – Он сунул руки в карманы и оглянулся, будто мог рассмотреть, что там происходит, на поляне. – А, да вроде бы собирался уходить. Забрал собаку, поболтал с Горгульей и пошёл. Он тебя так волнует?

– Ещё бы, – взмахнула руками Сабрина.

С крыши над крыльцом падали капли, выбивая крохотные лунки в утоптанной земле.

– А ты, выходит, уже… возишься с молодняком. – Он улыбался.

Он улыбался всегда: когда тащился под дождём по развороченным остаткам леса, когда вполголоса бормотал смертельные заклинания, когда закрывал глаза мёртвому напарнику. Татьяна помнила – он всегда улыбался.

– Как видишь.

– М‑да. А была таким бойцом. Жалко, что ни говори.

Они стояли на крыльце и смотрели на капли. Горгулья улыбалась, сама не понимая, зачем. Видимо, перенимала манеру разговора от него.

– Эйтоур, ты нашёл свою собаку? Забирай её и иди. А то до темноты не успеешь. – Она ощутила, как дёрнулись уголки губ – улыбка сразу же превратилась в насмешливую гримасу.

– Да, спасибо за гостеприимство, – он церемонно кивнул‑недопоклонился. – Нараджо, ко мне! Идём домой, мой хороший.

Из‑за угла дома выпрыгнул белый пёс. Он звонко клацнул челюстями, пытаясь поймать мошку, и радостным галопом бросился к хозяину, так, что вислые уши запрыгали вверх‑вниз. Маг спустился по ступенькам на сырую траву и, помедлив, обернулся.

– И всё же, это глупо, согласись. Людям нас не победить. Ну да, потерпели мы пару разгромов, но поверь, пройдёт всего несколько лет, и ваш мир перестанет быть вашим. Кто его будет защищать? Вот эта мелочь? – Он махнул рукой в сторону дежурных, домывающих посуду в большом тазу.

– Эта мелочь вырастет, Эйтоур, – мягко отозвалась Горгулья. – А ты постареешь.

– Посмотрим, посмотрим, – вздохнул он, поднимая взгляд на темнеющее небо.

Горгулья обернулась. Справа, там, где столетняя липа закрывала окно в спальне девушек, стояла Венка – в своём непонятном трансе она перебирала собранные в пригоршню шишки. Вот она вздрогнула, будто услышала крик, и зашагала к крыльцу.

– Ну тогда спокойной ночи, – улыбнулся на прощание Эйтоур и пошёл прочь – к старому дому лесника, к запущенному малиннику, чтобы около полуночи миновав Обвал, выйти к своему дому на окраине деревни.

Как в старые времена.

То, что произошло потом, застало врасплох всех. Пёс, покорно семенивший за магом, вдруг вскинулся, и шерсть на его загривке встала дыбом. Он бросился назад, а Эйтоур только и успел, что растерянно оглянуться, как пёс в два прыжка миновал всё то расстояние, что разделяло его и Венку.

Девушка не успела отскочить, она только выронила от неожиданности шишки и закрыла лицо руками.

– Убери свою собаку! – рыкнула Горгулья, вихрем слетая с крыльца.

Но пёс не бросился на Венку. Припав к земле, он зашёлся лаем, скалил желтоватые клыки и не двигался с места, хоть маг уже дважды позвал его.

– Пошёл прочь! – она толкнула девушку назад и встала, загородив её собой.

Венка взвизгнула от запоздалого испуга. Пёс замолк, когда Эйтоур, наконец, добрался до него и схватил воздух над его загривком.

– Идём, дружище. Напугал девочку! Что это на тебя нашло сегодня, а?

Хмурясь и бормоча что‑то в полголоса, маг оттащил пса в сторону и повёл его к лесу, так ни разу и не обернувшись на оставленных в недоумении людей.

Маша бросилась к нему под дружное изумлённое молчание Рауля и Сабрины, когда спина мага почти скрылась в зарослях малины и за подкопченным боком дома лесника.

– Подождите! Ну постойте, а…