Утром 23 октября 1943 г. Ф. Дубровский направил в ЦШПД донесение: «Товарищу Пономаренко. После упорных трехдневных боев бригадами разгромлены гарнизоны в Заболотье, Студенке, Городице, Пазовике, Дуброве, Придворье, Почаевичах, Концевичах, Смольянах, Демидовичах, Камене, военном городке Пепеля, Боровке. Уничтожено: танков — 9, автомашин – 13, складов с боеприпасами — 4, дзотов — 20, пушек — 3. Взяты трофеи: пулеметов — 20, минометов — 9, винтовок — 137, патронов — 14500. Убито 224 немецких солдат и офицеров, взято в плен – 122. Ожесточенные бои продолжаются. Прошу выслать боеприпасы»[264].

Несмотря на победные реляции, партизаны не выполнили поставленную перед ними задачу. Город Лепель и Чашники взяты не были. К тому же народные мстители понесли большие потери, хотя всячески пытались это скрыть. Таким образом, «Лепельская наступательная операция» белорусских партизан завершилась неудачей, чему немало поспособствовали действия бойцов РОНА.

В течение нескольких месяцев, проведенных в Лепеле, администрация Каминского пыталась наладить жизнь, подобную той, что была в Локотском округе. В городском театре по случаю двухлетней годовщины «народной власти» шли праздничные представления, на которых неизменно присутствовал обер–бургомистр вместе с супругой. В Лепеле под новым названием возобновила свою деятельность Народная социалистическая партия России (теперь она именовалась Национал–социалистическая трудовая партия России). Центральным оргкомитетом партии был подготовлен Манифест НСТПР, фразеология которого была отчасти связана с влиянием членов НТС (впрочем, сам Каминский всегда ориентировался исключительно на германский образец, на что указывает само название организации).

Партизанское командование попыталось воздействовать на военнослужащих РОНА с помощью листовок, апеллируя к национальному сознанию «каминцев» и обещая им награды и посты в Красной армии. Помимо листовок в гарнизоне Лепеля подпольщики распространяли плакаты партизанского художника Н.Г. Гутиева. В этих плакатах в большинстве случаев в карикатурной форме с саркастическими стихотворениями высмеивались Гитлер, Геббельс, Муссолини, Власов и сам Каминский[265]. Командование РОНА убеждали последовать примеру В.В. Гиль–Родионова — командира 1–й Русской национальной бригады СС, перешедшего в августе 1943 г. вместе со своим соединением на сторону партизан. Однако эта агитация оказалась безрезультатной.

Осенью 1943 г. пропагандистами РОНА была подготовлена ответная листовка с обращением к партизанам. В ней в числе прочего говорилось: «Вы, сталинские опричники, никак не можете успокоиться от пребывани Русской освободительной народной армии в Лепельском округе… Когда бригады РОНА здесь не было, то вы, брехуны, говорили населению, что бригада Каминского, мол, перейдет в партизаны и т.д. Более того, вы посылали несколько предложений командиру бригады за подписями представителей сталинского правительства с целью переименовать славную бригаду РОНА во 2–ю антифашистскую и предлагали перейти на вашу сторону, обещая ему за это ордена и похвалы вашего кровавого правительства. Помимо этого, вы не раз обращались со специальными листовками к офицерам бригады сделать то же самое, обещая им за это сохранение звания и зарплаты… В ответ на эти предложения бригада пошла в большой поход против вас… После того, как бригада начала вас бить и изгонять из пределов округа, то наш комбриг и мы стали "народными палачами" и всем чем угодно». Листовка заканчивалась изложением ключевых пунктов Манифеста НСТПР: «Земля должна быть бесплатно передана в частное пользование крестьянину; рабочий из крепостного пролетария должен стать свободным тружеником, участником создаваемых им прибылей; интеллигенция в своем творчестве должна быть свободной»[266].

Разумеется, НКГБ — НКВД со своей стороны не оставляло попыток ликвидировать бригаду и ее командира. Осенью 1943 г. наркомом НКГБ Белорусской ССР Л.П. Цанавой был утвержден план оперативных мероприятий по ликвидации Каминского: «Организацию мероприятий по подготовке к осуществлению "Т" (то есть террора. — Примеч. авт.) над предателем Каминским Брониславом Владиславовичем — руководителем т.н. "Народной социалистической партии всея России", бургомистром г. Пепеля возложить на руководителя межрайонной резидентуры НКГБ БССР "Алтайского " — капитана государственной безопасности т. Фролова Д.Д.

Через имеющуюся агентуру "Алтайский" устанавливает:

а) местожительство Каминского Б.В.;

б) количество и систему охраны объекта "Т" в рабочей обстановке, на квартире и при передвижениях;

в) бытовые, рабочие связи и персонал обслуживания Каминского по квартире, характер их отношений с Каминским.

Получив точные данные по указанным вопросам, "Алтайский" по личному усмотрению подбирает кандидатуры непосредственных исполнителей "Т" из людей, имеющих близкие подходы, осуществляет их вербовку и тщательно инструктирует…

На случай могущей возникнуть необходимости усиления группы агентов–исполнителей "Т", а также их прикрытия после совершения "Т" от преследования противником "Алтайский" подготавливает и держит вблизи намеченного места исполнения "Т" крепкую боевую группу, действия которой также планирует и строго конспирирует»[267].

Первоначально планировалось заложить в дом, где проживал Каминский, бомбу. Взрывчатку должен был пронести завербованный начальник хозяйственной части РОНА. ДЛЯ выполнения задачи по уничтожению комбрига в район действий РОНА были переброшены несколько оперативно–чекистских групп. В случае невозможности проведения теракта непосредственно против Каминского предусматривалось провести вербовку лиц из его непосредственного окружения и склонить их к убийству комбрига либо к передаче его живым в руки партизан.

Поскольку эти мероприятия успехом не увенчались, было предложено выбросить в район действий РОНА оперативную группу, в составе которой находилась завербованная чекистами сестра Каминского (последнему была присвоена кличка «Вьюн»). Она была снабжена фотокопиями документов из личного дела Каминского, являвшегося с 1937 г. секретным осведомителем НКВД. Сестра Каминского должна была направиться на квартиру «Вьюна» и наедине с ним провести вербовочную беседу. В случае отказа от сотрудничества чекисты должны были передать документы немецким властям и дискредитировать его.

Остается непонятным, почему эти документы было решено использовать в конце 1943 г. Возможно, из–за того, что из личного дела «Ультрамарина» следовало, что агент Каминский выполнял свою «работу» спустя рукава. Известно, что еще 17 июля 1942 г. начальник Управления НКВД по Орловской области К.Ф. Фирсанов докладывал начальнику Второго управления НКВД Федотову: «28 марта 1940 года Шадринским НКВД Каминский был завербован секретным сотрудником под кличкой "Ультрамарин" для разработки ссыльных троцкистов… в период пребывания в поселке Локоть… по отзыву лейтенанта Гурова, агент к работе относился недобросовестно, на явки являлся неаккуратно, задания точно не выполнял»[268].

Случаи, когда секретные сотрудники и агенты НКВД оказывались предателями, встречались нередко. Исследователь партизанского движения в Курской области В.В. Коровин отмечает: «Проведенная после освобождения… от немецко–фашистских захватчиков проверка результатов деятельности разведывательных резидентур установила, что часть завербованной агентуры в период оккупации бездействовала или перешла на службу к противнику»[269].