– Так где ты? Почему не показываешься? – озирался он по сторонам.

Я засмущалась. Сказать ему, что провела с ним сутки, неотступно следуя по пятам и наблюдая за каждым его действием из, так сказать, первых рядов, с главного места, язык не поворачивался, но он должен знать правду. Хотя бы для того, чтобы не допустить повторного инцидента.

– Я точно не знаю… Но, кажется, я… в твоей голове, – вылила я на него ушат холодной воды.

– В смысле? – оторопело спросил парень.

– В прямом…

– И как ты там оказалась?

– Я не знаю. И, чтобы ты знал, я не специально.

– И как давно ты шпионишь?

– Я не шпионю! – возмутилась я. Если хочешь знать, меня это не радует.

– Сколько ты там находишься? – настороженно повторил он вопрос.

– Примерно сутки, – с некоторой злостью выпалила я.

– Ясно… – после паузы сказал он. – Чего раньше не сообщила?

– Ничего тебе не ясно! Да я пыталась! Это было ужасно. Я…я будто была зажата в ваши невыносимые тесные объятия!

– Теперь, по крайней мере, понятно, почему на меня обрушился торнадо, – вздохнул Макс, но я чувствовала, что он пытался не улыбнуться. Это меня задело, и я решила игнорировать его некоторое время. Казалось, он понял мои эмоции и кардинально сменил тему.

– А этот фокус с исчезновением? Что это?

Я молчала.

– Я было подумал, что…случилось самое страшное, – голос его дрогнул, проронив в меня росток прощения.

– Это не фокус. Как видишь, со мной происходит что-то странное. У сингов не было таких прецедентов, и они не знают пока, как мне помочь. Сначала сингулярность вела себя, как гость, навещая меня лишь изредка, потом моя рука начала рассыпаться на части и собираться снова. Теперь вот это. Полный распад – так они называют этот процесс. Они заперли меня в свою энергосеть…клетку Фарадея, чтобы я не рассеялась на частицы, пока ищут выход. Но я не знаю, что случилось, и почему я снова здесь.

– Так значит, все на самом деле серьезно, – расстроенно подытожил он. – Если дела так плохи, я совсем не против, если ты будешь пользоваться моей головой.

– Спасибо. Я постараюсь не задерживаться.

– Скажи…

– Я не читаю твои мысли, – усмехнулась я, и незамедлительно услышала облегченный вздох. – Но я не могу закрыть глаза, чтобы не видеть то, что видишь ты. Поэтому в откровенных местах попрошу зажмуриваться.

– Хм… Не знаю откровенных мест, которые ты не видела, – с ухмылкой бросил парень.

Наверное, я бы покраснела, но не зная, как это реализовать, забросила комплексы подальше и перешла к делу:

– Мы должны остановить Володара. Сколько у нас времени до диверсии?

– Ну… до завтрашнего утра, если быть точным.

– Завтра?! – меня охватила паника. – До Москвы тысяча километров!

– Не волнуйся. К сроку будем на месте. Я все продумал.

– Но ведь ехать не меньше десяти часов, а с учетом пробок в столице, мы вообще опоздаем!

– Странно от тебя такое слышать. Мы переместимся.

– Как? Я не могу этого реализовать.

– Не знаю, что произошло, но многое изменилось, когда ты ушла.

– В смысле? Подожди! Это как-то связано с тем, что ты нашел меня тогда под Мерапи?

– Не понимаю, как, но я могу перемещаться. И да, я почти всегда чувствую, где ты.

– Так ты меня и нашел…

– Да, я услышал тебя и пришел.

В моих мыслях невольно возник тот день, когда я его чуть не потеряла. Я вспомнила, как буквально вдувала в него жизнь, которая по всем законам природы уже покинула его навсегда. Тысячи раз позже я осознавала, как противоестественно было то, что я сделала, но совершила бы это снова, возникни подобная ситуация. Тот день стал поворотным для всех нас. Тогда все изменилось. Возможно, это исходная точка для появления его способностей и для моего сегодняшнего состояния. Кто может точно мне об этом теперь сказать? Отец? Но для этого мне придется признаться, что произошло, и, таким образом, я поставлю под удар Макса. Нет…

– Макс…

– Да.

– Ты должен знать. Думаю, это я виновата в том, что с тобой происходит.

– Иного я и предположить не мог. После нашего знакомства все в жизни изменилось.

– Нет, я говорю конкретно. Тогда, в логове нейрофагов… я не смогла прийти вовремя. Когда я вернулась… ты уже ни на что не реагировал…

– Тебе пришлось реанимировать меня?

– Что-то вроде этого.

– Что ж… Я подозревал. Боль была адская, когда я пришел в себя. Будто по мне пробежалось стадо слонов. Но клиническую смерть многие пережили, и прыгать через пространство, нарушая законы мироздания, от этого не стали.

– Скорее всего… это уже была не клиническая смерть… Вообще-то, это точно была не она .

– В смысле?.. – опешил Макс.

– Мне кажется, я поделилась с тобой частичкой себя. А с этим ты получил некоторую долю моих способностей… Это всего лишь предположение… Но оно в какой-то мере объяснило бы и мои сбои сингулярной силы.

– Вот как… Вполне логичное предположение. И как все исправить?

– Если бы я знала…

Некоторое время мы молчали, и я его отлично понимала. Узнать такое о себе, да еще спустя столько лет. От девушки, которая говорила слова любви, но, как он считает, бросила его и ушла к другому. И к трагическому совпадению не к кому-нибудь, а к его брату. Ужасная тоска пронзила меня. Мне было стыдно. Даже с моих слов я выглядела полнейшей дрянью. Хотя всего лишь стала жертвой обстоятельств. Ведь Алекс меня убедил, что со мной Макс в опасности. Да я и сама была свидетелем своего разрушительного воздействия на всех и все, окружающее меня. А потом эта безвыходная ситуация с Извлечением Земли…

Я ценой огромных усилий не бросилась извиняться и оправдываться перед Максом. Все мои разъяснения будут повторением предыдущих, в которые он и тогда-то не особо поверил.

И вместо того, чтобы жалеть себя дальше, я постаралась выяснить остальные детали его жизни вдали от меня.

– Алекс сказал, что тебя преследовали нейрофаги.

– Да. Пришлось немало отбиваться. Тогда он дал мне это, – в поле зрения появился крипт. Парень будто немного пришел в себя.

– Взломанный крипт. Так они не чувствуют тебя.

– Да.

– Полезное свойство. Их у него много. Но также на моей планете одна из главных функций этого устройства – слежение, фиксирование каждого шага человека и передача Совету абсолютно всех действий субъекта, выходящих за рамки принятого, будь то хоть запрос в сети любой подозрительной информации. Расшаренный крипт может не отслеживаться, но мы не знаем этого на сто процентов. Поэтому не сможем перемещаться с ним. А без его защиты нейрофаги почуют нас моментально. Надо ехать старым способом.

– Ты не доверяешь Алексу?

– Он единственный синг, которому я доверяю, но на нас слишком большая ответственность. Мы не имеем права провалить дело.

– Ты предлагаешь лететь на самолете?

– Я бы лучше отправилась на машине, чтобы твои документы нигде не светились, но времени нет.

– Чтобы попасть в Кремль, документы в любом случае придется засветить. И с чего им за мной следить?

– Ты не понимаешь всей масштабности контроля над Землей. Слышал про сбитый истребитель?

– Конечно.

– Это было сделано по приказу члена Совета Сингов. Я лично присутствовала в приемном зале, и видела, как нехотя подчинился правитель той страны. Я говорила с отцом, и он подтвердил, что Совет Сингов контролирует все на этой планете: политику, экономику, рождаемость, даже климатические изменения!

– Но зачем им это?

– Мне тоже интересно. Отец узнал, что я владею опасной информацией, и я просила его помочь остановить Володара – члена Совета. Он был против и настроен очень серьезно. Думаю, если бы не приступ, отец придумал бы, как задержать меня. А, может, отчасти и поэтому он дал разрешение поместить меня в клетку Фарадея. Когда они догадаются, что я улизнула, то придут за мной именно сюда, ко всем тем, с кем я контактировала на Земле. Потому что мне некуда больше идти.

– Твой отец замешан во всем этом? Почему отказался помочь тебе? Я думал, он – один из самых могущественных людей на Сварге.