– Я тоже так думала. Но папа всего лишь ученый. Он уже потерял сына, и во что бы то ни стало постарается уберечь от гнева Совета своего единственного оставшегося ребенка. Больше всех остальных он опасается Володара. Нельзя терять время!

– Мы быстро домчим, не волнуйся, – сказал Макс, уже натягивая на себя кеды.

Ехал он, действительно, быстро. Мимо с огромной скоростью пролетали поля, деревья и высоковольтные вышки. Раньше эта местность не вызывала у меня столько восторга, теперь же я старалась запечатлеть родные сердцу места.

Привычка к улучшенным реакциям сингов дала о себе знать, так как, обладая только урезанными органами чувств Макса, я вначале переживала, видя бесконечно пролетающие точки обгоняемых машин, на которых даже не успевала фокусироваться. Я уже стала опасаться, как бы нам целыми и невредимыми добраться до пункта назначения, но все-таки молчала, понимая, как важно быстро приехать на место. Макс вел себя уверенно, вселяя этим спокойствие и в меня.

– Как погиб твой брат? – неожиданно спросил он.

– Оказался жертвой обстоятельств, – мне не хотелось говорить о нем, но все же я понимала, что Максу важно это знать.

– Хм…

Я вздохнула.

– С самого раннего детства, и даже с рождения, сингам предопределяют пару в Совете. Сначала я думала, это делает семья, но, оказалось, все еще более скверно. В пару моему брату была обещана Алексия Хорс.

– Сестра Алекса? – удивился Макс.

– Да. Но он полюбил другую девушку с сингулярностью, по мнению Совета, не сопоставимой по уровню с сингулярностью Стратимов.

– Подожди. Ты же говорила, что у вас нет чувств!

Меня пронзило щемящее чувство обиды. Я так и не смогла отделить в себе человека от синга. Или лучше сказать, я не смогла ощутить себя полноценно ни тем, ни другим. И то, что он внес меня в категорию сингов, которые мне чужды, как, впрочем, и земляне, окончательно расстроило меня. Кроме того, теперь я знала, что синги так же подвластны чувствам, как и люди, только очень хорошо умеют скрывать свои эмоции. А так же более консервативны и умеют подчиняться требованиям власти более изящно, чем люди с Земли. Я возмутилась:

– Я никогда такого не говорила! Просто все поступки сингов логичны. И серьезные решения они принимают обдуманно. Как правило. Но, видимо, есть исключения из правил. Как мой брат и… я. В общем, они хотели бежать вместе с мятежниками, которые организовали взрыв в лабораториях «СтратимХорс», но в итоге, его поймали. И больше его никто не видел. Киана забрал Совет, отец не смог ничего сделать. И теперь мой брат, скорее всего, бродит в стае нейрофагов… если еще жив.

– Мне жаль… Теперь понимаю, почему твой отец боится за тебя.

Между нами образовалось неловкое молчание. И он наконец спросил:

– А что ты знаешь о мятежниках?

– Сотрудники корпорации. Больше ничего. Они недовольны политикой компании относительно Земли. Возможно, еще чем-то. Никакой подробной информации – только слухи.

– Но «СтратимХорс» – совместный продукт ваших с Алексом семей?

– Может, когда-то так и было. Сейчас компанией управляет Совет. Мой отец просто проводит исследования. И он был против Извлечения изначально, – я чувствовала потребность защитить его, хотя и сама была зла на него по многим причинам.

– Так что они хотели?

– Взрыв был в центральной части, где сосредоточены все научные исследования. Думаю, они хотели навредить компании. Знаешь, после всего того, что я видела, а я видела очень мало, я бы тоже попыталась помешать «СтратимХорс» при любой возможности.

– А что ты видела?

– Мне поручили работу. Вначале я была рада отвлечься… – я прикусила фантомный язык. – Я собирала данные о катастрофах на Земле разного формата. И несколько раз стала очевидцем некоторых трагедий с человеческими жертвами. Я могла бы предотвратить их щелчком пальца, но была связана блокировкой способностей. А теперь я узнала, что во многих этих бедствиях виновата сама «СтратимХорс». Но не знаю, зачем они делают это.

Макс только выругался. Некоторое время мы ехали молча, находясь в одном сосуде, но думая каждый о своем. Я понимала, как много вещей ему нужно осознать. Своими сведениями я перевернула его мир. После получаса езды в тишине я все-таки решилась.

– Макс?

– Да…

– Помнишь, тогда в гробнице ты нашел часы Алекса?

– Да.

– А потом мы попали к странным подземным людям.

– Помню.

– Я думаю, они могут быть теми самыми мятежниками.

– Интересно…

– Они справились с нейрофагом. Знали, как защититься, чтобы те не почувствовали их. Они же и рассказали нам, как называются эти существа. Относились к ним с сочувствием, как к несправедливо изувеченным людям. Откуда у них такая информация?... Они знали про Алекса. Только не догадывались обо мне. Потому что и я про себя еще ничего не знала. Моя личность утрачена, а способности были бесконтрольны. Думаю, они синги. И, скорее всего, те самые мятежники, скрывшиеся со своими семьями. И еще…

– Ты права, – прервал он меня.

– Что?

– Ты права. Это синги. Я тоже предполагаю, что это те самые повстанцы, о которых ты говоришь. И если бы они знали тогда твое настоящее имя, ты бы оттуда не ушла так просто.

– О чем ты?

– Они связывались со мной. Им нужна ты.

– Зачем?

– Говорят, что хотят использовать тебя в качестве рычага воздействия на твоего отца, чтобы остановить Извлечение Земли.

– Но Извлечение уже остановлено! И мой отец ничего не может сделать против Совета!

– Мне тоже не так легко поверить в благородные цели…– неопределенно выразился Макс.

– Это было в той записке?

После паузы, видимо, вспоминая, о чем я, он кивнул.

– Мы встречались уже несколько раз. Я отказывался им содействовать, как бы они не убеждали, что тебе не причинят вреда. Похищения, шантаж и вымогательство никогда не заканчивались ничем хорошим для жертвы. Тем более, я не забыл, как тогда они так беспощадно выкинули тебя в лапы нейрофагам. В последнем послании они обещают убежище нам обоим и клянутся, что не навредят тебе.

– А что будет, когда они узнают, что ничего не добьются от моего отца? Что за всем стоит Совет?

– Не знаю.

– Но там мы сможем быть вместе, – очень тихо сказала я самой себе, и замерла, не в силах поверить, что произнесла это вслух человеку, который хотел бы скорее избавиться от меня. Который не имел желания больше видеть мое лицо, который при Алексе отрекся от любви ко мне. – Прости…

Повисло тяжелое молчание, в котором я вынуждена была переживать свое унижение в одиночестве.

– Я бы очень этого хотел, – внезапно сказал он тихо, перевернув все в моем мире, перекрасив в один миг все черное в белое.

– Но ты сказал Алексу, что больше не хочешь меня видеть, – напомнила я, заикаясь, все еще не веря в то, что услышала.

– Что я мог еще сделать? Думаю, за мной следили повстанцы. Они ищут тебя, и я не мог рисковать.

С каждым его словом, душа моя расцветала, а жизнь заново обретала смысл.

– Поэтому тогда, после Мерапи, ты вызвал Алекса, чтобы он забрал меня?

– Конечно. Думаешь, я когда-нибудь добровольно отдал бы тебя, если бы твоя жизнь не была в опасности.

– А почему ты отказал ему, когда он просил помочь мне?

– Он явился сразу после встречи с повстанцами. Я знал, что за нами наблюдают.

– Макс… а женщина? – робко, с надеждой в сердце, спросила я.

Он усмехнулся.

– Говорю же, за мной наблюдали. И подслушивали. Тебе ли не знать, что они могут делать это на расстоянии. Надо было отвести подозрение после посещения Алекса и его навязчивых разговоров о тебе.

– Но ты же…

– Боже. Да ничего и не было бы. Пару поцелуев на камеру. А затем я собирался уснуть пьяным сном младенца.

– Это было ужасно, я скажу! – но во мне светились эмоции счастья, а улыбка расплывалась шире реки Ла-Плата.

– Это самое меньшее, что заслуживает маленький хитрый шпион, – рассмеялся он.

– Макс… Я так люблю тебя. И так хочу тебя обнять.