– Мне не нравится, что приходится скрывать это от моего прямого начальства, но другого выхода нет. Я за нее поручился, и если в ней увидят угрозу, ничего хорошего ее не ждет. Вы уверены, что мы сможем разорвать корреляцию Киары с земным человеком, не причиняя ей вреда?

– Если второй объект не обладает сингулярностью, соединение гораздо уязвимей, и его можно убрать. Это уже не сингулярная связь, соответственно и пара образовалась не сингулярная, – слышала я голос отца. В душе у меня каменело от его равнодушного тона, но я старалась казаться спокойной. – Начинаем.

– Подождите, – сказал Алекс. – Теоретически что было бы, если Киара все-таки разделила с землянином свою сущность?

– Это невозможно, даже теоретически, – категорично заявил отец.

– А если бы?

– Если были бы прецеденты, была бы информация. Начинаем, – снова подал сигнал папа.

Хотя мне объяснили, что со мной будет происходить, было страшно. Уже не в первый раз я оказывалась в подобном положении, и все твердили, что не случится ничего страшного, что будет не больно, и вообще, что все станет лучше, но всегда оказывалось только хуже.

Актриса из меня всегда была очень посредственная, и на театральные постановки в школе, которые вынудила посетить Дин, двери для меня закрылись сразу же после первых проб. Тут уже даже оптимизм подруги не помог, и ей пришлось признать, что без меня этой отрасли искусства будет куда проще выжить. Наверное, это то немногое, что я получила в наследство от предков. У сингов вообще отсутствует актерское мастерство, как таковое, в связи с тем, что не существует ничего похожего на развлекательную художественную кинематографию. Среди фильмов на Сварге можно найти только записи научных выступлений, конференций или, своего рода, документальные съемки. Возможно, когда-то синги развлекались, посещая спектакли и кинотеатры, но с течением времени эти отрасли атрофировались, как и профессии, осуществляющие эти деятельности, а синги занялись исключительно научной работой.

Я сначала не поверила, что отец доставал для мамы некоторые шедевры человеческого кино с Земли, даже когда услышала это из его собственных уст. Тогда они и поведали, что, закрывшись ото всех в подвале своего особняка, проводят некоторые вечера, с удовольствием изучая культуру землян. Это только доказывало, что сдержанность сингов противоестественна.

Меня пробирала дрожь волнения. Сейчас, когда должна сыграть трагическую роль, подобную тем, которыми так изобилуют произведения Шекспира, не имея ни грамма таланта, я поняла, что это будет очень сложно. Я надеялась только на спецэффекты, коими щедро сдобрил пространство вокруг меня отец. Он же достал средства, которые помогут мне телепортироваться из экранированного здания в конце представления.

Я открыла глаза, отсчитав положенное время, затем села, изобразив на лице растерянное выражение. Повернувшись в сторону отца, туда, где все важные персоны заняли места в партере, чтобы лицезреть театр одного актера, я, как было условлено, потянулась дрожащей рукой в их сторону. Был установлен фильтр, который видела только я и его доверенный человек. Он выглядел, как прозрачная, еле подергивающаяся субстанция, будто волна подрагивала передо мной. Я отметила, что Алекс внимательно смотрит на меня, как и все остальные, и медленно протянула вторую руку в его направлении, осторожно проникая сквозь фильтр.

И… Фантастика! Я застыла, наблюдая, как лучи, преломляясь, будто на самом деле рассеивают мою конечность на частицы. Отец оказался прав, было очень похоже на те моменты, как это случалось со мной в процессе распада. Только вот боли я не испытывала. Я спохватилась и скорчилась, будто мне больно, прерывисто дыша и постанывая.

Я заприметила, что за стеклом началось движение, и в ужасе увидела, как Алекс метнулся к двери. Надо было поторопиться, иначе он нас раскроет. Ведь папин единомышленник еще должен успеть убрать фильтр до того, как все ворвутся в помещение. Я, продолжая сжимать руку в надуманном приступе боли, сделала шаг, прогружая тело через барьер. Поразительно, как засветились частицы моего тела, мнимо разлетаясь в пыль. Как фея, единственная дурацкая мысль прокручивалась в моих мыслях, которые, защищаясь, решили выбрать ее средством концентрации внимания. Повернув голову, я поймала прощальный взгляд отца. Он сказал мне больше, чем надо, чтобы убедить меня в его искренней любви. Затем он кивнул, и я переместилась в условленное место.

На стуле были вещи: джинсы, майка и толстовка – точно, как мне и необходимо. А на столе лежал мой крипт. Я быстро оделась и зафиксировала его на себе, а затем прыгнула в следующее, конечное, место на карте перемещений. Здесь я должна была дождаться финала нашего спектакля, последнего акта, после которого стану свободной. Я не могла долго находиться в помещении, обуреваемая тяжелыми размышлениями и переживаниями, поэтому вышла из домика и пошла по берегу.

Макс явно испытывал нежные чувства к морю, совсем как я. А, может, после того, как мы стали единой сущностью, у него появилось мое пристрастие к воде. Природа здесь была волшебная в своей монументальности. Стояла лунная ночь, и я могла видеть сливающееся с горизонтом море. Небо, отделенное от него звездами, простиралось от размытой полоски ввысь. Берег изобиловал скалами и камнями. Я шла по неизведанной тропинке, направляющей меня к манящей темной воде.

Нет, я находилась не на Ко Липе, где прошли наши незабываемые выходные. Мы не могли туда вернуться, ведь Алекс знал о райском укрытии Макса. Но это место было таким же вдохновенным и неповторимо прекрасным. Когда-то Макс сказал, что мы обязательно побываем на греческих островах, и он выполнил свое обещание. Он всегда выполняет все свои обещания.

Стояла весна, а весной здесь прохладные ночи, поэтому Макс предусмотрительно снабдил меня теплой кофтой. Его забота была так приятна, что я не смогла сдержать улыбки.

Я села на каменный выступ, образующий некое подобие скалы. Она находилась в метре над морем, что темным пятном чернело внизу. И сейчас я была заворожена мраком, хлещущимся у моих ног. Все мысли были только о Максе. Осталось совсем немного, и он вот-вот должен уже появиться здесь.

Время внезапно остановилось, превращая секунды в минуты, а минуты в часы. Они тикали, отдаваясь пульсацией в голове. Я концентрировалась, опасаясь пропустить секунду его прибытия. Волнение накаляло меня все больше. Ветер играл моими волосами, нещадно хлестая лицо. Я откинула голову и в изумлении обомлела. Небо контрастировало с несметным количеством ярких блестящих звезд. В середине его пересекала впечатляющая туманная полоса, будто вытканная из дымки. Она переливалась разными цветами, напоминая северное сияние в статике. Ясная ночь способствовала наблюдению туманности, и не было необходимости настраивать зрительные рецепторы, чтобы любоваться этим прекрасным ошеломляюще удивительным видом. Это зрелище так заворожило меня, что я невольно расслабилась и забылась, отдавая мысли в жертву просторам необъятной Вселенной.

– Привет, Ки, – раздался мягкий голос рядом, и через секунду большая тень опустилась около меня.

– Макс… – прошептала я, поворачиваясь к нему и заключая в ладони любимое лицо, озаренное мальчишеской улыбкой. – Я так сильно люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Ки.

Я с трепетом смотрела, как он наклоняется ко мне, чтобы одарить короткими ласковыми поцелуями. Его руки обернулись вокруг моего тела, создавая уют, наполняя меня атмосферой счастья и любви. Когда он коснулся моих губ в нежном затяжном поцелуе, вся моя душа, моя Искра, встрепенулась ему навстречу, стремясь к нему всеми своими силами. Потому что она знала, где мой смысл жизни, где мое место, где сама моя суть.

– Я так хочу остаться с тобой здесь навсегда, – смогла я выговорить лишь время спустя, по прежнему прижимаясь к нему всем телом.

– Мы так и поступим… – прошептал он. – Сразу после того, как поможем твоему брату.

– Спасибо, – слезы благодарности выступили на уголках моих глаз. Чувство признательности и любви заполнило каждую клеточку тела.