Нажимая отбой на сотовом, в комнату зашел Давид и наткнулся на взгляд исподлобья своей прежде кроткой и покладистой модели. Сглотнув, Давид поспешно произнес:

  – Так, Георгий, спокойно. Я сейчас все объясню.

  – Я очень на это надеюсь.

  Сидя на кухне, завернувшись в покрывало, попивая сваренное ему фотографом кофе, Покровский смиренно выслушивал историю о том, как, сам того не подозревая, этим утром он стал идолом сексуальных меньшинств всей России и ближнего зарубежья.

  – Как я и рассчитывал, номер побил все рекорды продаж, – произнес сидящий напротив него Давид. – Ты даже не представляешь, сколько я получил писем. И все пишут о тебе.

  – Да? – немного оживился Покровский. – И что пишут?

  Смущенно кашлянув, Давид ответил:

  – Эм, тебе не стоит это читать.

  Шмыгнув носом, Гоша отхлебнул из кружки.

  – Я-то думал, вы нормальный мужчина, а вы... Как вы могли так со мной поступить?

  – Ты мечтал о популярности, – напомнил Давид.

  – Но не среди педерастов!

  Давид, соглашаясь, кивнул.

  – Да, для тебя ситуация, наверное, не самая приятная.

  – Не самая приятная?! – разволновался Гоша. – Со мной заигрывают мужики! А я хотел наоборот!

  Иронично вскинув брови, Давид уточнил:

  – То есть ты сам хотел заигрывать с мужиками?

  – Скотина, хватит издеваться, – едва заметно улыбнулся Гоша. – Я имел ввиду девушек.

  – Ну вот, наконец я вижу твою улыбку. Ну что, полегчало? – Давид протянул над столом руку, собираясь ободряюще хлопнуть Гошу по плечу, но наткнулся на свирепый взгляд и поспешно отдернул руку. – Ладно-ладно, я понял. Без рук.

  – Нет, не полегчало, – проворчал Покровский.

  – Извини, Георгий, за обман, – с искренним раскаянием произнес Давид. – Я должен был получить твои фотографии любым способом. Ты идеально подходишь на роль идола.

  – Знаете, я всю жизнь мечтал услышать эти слова. Но сейчас я почему-то совсем не рад.

  – А должен был бы радоваться. Уж поверь моему опыту, твой единственный шанс покорить мир – быть моей моделью. Гарантирую, я сделаю из тебя звезду.

  Гоша покачал головой.

  – Не, спасибо. Я хочу быть просто актером. А стать педерастом – никогда не поздно.

  Давид склонил голову набок.

  – Георгий, о чем ты? Из тебя никогда не получится настоящего актера.

  – Врете вы все! – вспылил Покровский. – Как врали раньше, что я снимаюсь для журнала мод!

  – Нет, Георгий, уж поверь моему опыту, ты никогда не станешь успешным актером. У тебя есть огромный недостаток. Ты слишком нерешительный и зажатый.

  – Но я стал звездой вашего журнала! – напомнил Покровский.

  – Конечно. Ты абсолютно идеально стеснялся перед камерой. И именно это мне от тебя и требовалось. Наши читатели любят мужественных и застенчивых мужчин. Они выглядят очень ранимыми и романтичными, их это... привлекает.

  Парой глотков допив свой кофе, Гоша уныло спросил:

  – Давид, я совсем безнадежен?

  – Потенциал есть. Но серьезным драматическим актером тебе не стать. Все, что тебе светит в кино, – однотипные роли в криминальных сериальчиках. Конечно, при условии, что ты перестанешь зажиматься перед камерой и сможешь создать приличный брутальный образ героя, который, кстати, тебе к лицу.

  С грохотом поставив кружку на стол, скидывая покрывало, Покровский поднялся со стула.

  – Пожалуй, я пойду.

  – Ты уверен, что не передумаешь? – уточнил Давид. – Если продолжим сотрудничать, тебя ждут неплохие деньги. И спонсорская поддержка тебе будет обеспечена еще лет эдак десять-двадцать.

  – Обойдусь, – буркнул Покровский. – Кстати, что насчет моего гонорара?

  Давид почесал покрытый трехдневной щетиной мясистый подбородок.

  – С гонораром могут возникнуть трудности. Его тебе надо будет получить у владельца журнала. Хотя... хотя ладно, я позвоню ему и попрошу, чтобы он выплатил тебе часть. Ты, главное, не говори, что уходишь от нас, иначе он тебе просто пошлет.

  Гоша презрительно фыркнул.

  – Пошлет? Какой-то проктолог?

  – Константин не из наших, – сообщил Давид. – Он серьезный и довольно жесткий мужчина. Он вкладывает деньги во все, что может быстро принести приличный доход, и не гнушается ничем. Он владелец кучи небольших компаний, и наш журнал принадлежит одной из них. А еще про его прошлое ходят разные нехороше слухи. Поэтому даже не смей ему грубить и требовать от него денег. Уедешь домой ни с чем.

  Офис Давыдова располагался на окраине города в промышленном районе в не самом шикарном бизнес-центре, перестроенном из некогда инженерного корпуса при заводе. Пройдя через проходную, Покровский поднялся на последний, четвертый, этаж и потопал по длиннющему, темному коридору, разглядывая номера офисов. Перед дверью нужного ему офиса стоял и стучал по ней молодой парень в рабочем комбинезоне. В одной руке он держал накладную, рядом с ним стояло новенькое инвалидное кресло с электроприводом.

  Зайдя вместе с рабочим в офис, Гоша оказался в тесном помещении с единственным столом, за которым в офисном кресле сидел и пялился в сайт тотализатора подтянутый мужчина с двумя глубокими залысинами в зачесанных на затылок темных волосах. Кроме стола, в комнате стояла пара стеллажей, сейф, а половина помещения была завалена толстыми пачками обернутых в непрозрачную типографскую бумагу журналов. И пачек было никак не меньше пятидесяти.

  Оторвавшись от монитора, Давыдов взглянул на пришедших внимательным, цепким взглядом темно-серых глаз. Указав на Гошу, он сказал:

  – Тебя я узнаю, – он перевел палец на рабочего, – а ты что за хер?

  Глянув в накладную, парень сообщил:

  – Мне нужен Давыдов Константин.

  – Это я. Что дальше?

  – Курьерская доставка. Просили передать, что от Аркадия.

  Выйдя в коридор, парень тут же вернулся, толкая перед собой инвалидное кресло.

  – Что за прикол? – удивился Давыдов.

  – Да мне-то какое дело? – пожал плечами курьер, кладя перед Давыдовым накладную и ручку.

  Получив подпись, парень удалился, а Давыдов тут же схватился за сотовый. Набрав номер, он приложил трубку к уху и тоном, изменившимся с грубого на заискивающий, произнес:

  – Что это за шутки, Аркаша? У меня еще есть пять дней... А, напоминание... Теперь ясно. Нет-нет, я точно не забуду. Верну тебе всю сумму, все пятьдесят миллионов... Деньги точно есть, я продал свой секс-шоп... Нет-нет, никаких форс-мажорных обстоятельств. Деньги в магазине... Да ты издеваешься, Аркаша, где найти идиота, который решит ограбить секс-шоп? К тому же деньги в сейфе... Нет! Не надо приезжать, я сам завезу их тебе!.. Я не вру тебе, Аркаша!.. Да, давай, пока.

  Нажав отбой, Давыдов швырнул телефон на стол и тяжелым взглядом уставился на застывшего при входе Покровского.

  – Ну что, голубчик, тебе тоже нужно бабло? – грубо спросил Давыдов.

  Почувствовав раздражение от подобного обращения, Гоша не смог удержаться, чтобы не ляпнуть:

  – Я не голубчик. Не смейте называть меня так.

  – Ну извини-извини, – с фальшивым раскаянием произнес Давыдов. – Тогда, может, ты хочешь, чтобы я звал тебя просто... пидарок?

  Наплевав на все предостережения фотографа, Гоша вспылил окончательно и бесповоротно.

  – Слышьте, вы! Я нормальный парень! И я больше не буду сниматься для вашего гребаного журнальчика! Давайте мне мои деньги и я пойду!

  Давыдов состроил удивленное выражение лица.

  – О даже как! Значит, уходишь? Тогда давай, проваливай.

  – А деньги?

  – Какие еще деньги?

  – Которые я заработал по контракту!

  Давыдов нагло ухмыльнулся.

  – Ну, попробуй что ли, подать на меня в суд, голубок. Только хочу тебе напомнить, что ты не отработал на журнал даже месяц из положенных по контракту трех. Так что двигай отсюда.