Орлана не знала, что говорить и как. Полночи она кусала губы, смотрела на белое пламя через гранёную ножку бокала.

— Знаете, я подумала, что тот, кто убил Ордена, часто бывал в замке, — произнесла она, чередуя слова с тяжёлыми вздохами. — Помните ту дарственную грамоту? Мне сообщили сегодня вечером, что подпись Ордена подделали, хоть и мастерски. Зачем всё это? Разве только для того, чтобы столкнуть с ним меня. А если всё началось ещё раньше? С неудачливого убийцы в моей спальне.

Аластар мягко обнял её за плечи, уткнувшись на мгновение в её волосы.

— Не нужно собирать всё вместе, моя императрица. Я найду убийцу, если он был.

Он оставался спокойным. Таким спокойным, что страшный узел внутри Орланы затянулся ещё сильнее. До полуночи она точно знала, что расскажет ему о возвращении Ордена. Сейчас — понятия не имела, говорить или нет. Тёмное небо навалилось на трепещущее белое пламя.

Она поморщилась и уткнулась лицом в колени. Виски заныли ещё сильнее, губы стали солёными на вкус.

— Что с вами? Позвать целителя?

— Не стоит. Просто немного болит голова. Я лучше пойду спать.

Было так страшно, что он, единственный, кто знал её до последнего вздоха, в лицо скажет одно, и сделает за спиной совсем иное. Что спокойно посмотрит в глаза и солжёт, прекрасно понимая, как рассказать, чтобы Орлана поверила. Аластар не договаривал — вот в чём Орден был прав.

Сначала он многое делал за её спиной, считая молодую Орлану глупой и не способной к тактическим решениям. Потом — словно по привычке, а может и вправду не хотел волновать её лишними проблемами.

Хмурым утром она ушла в Руту. Там воздух пах морем, и казалось, что даже из имения слышен его шум — монотонные удары волн о скалы. У портала Орлана задержалась, чтобы посмотреть в глаза Аластару. Поправила и без того отглаженный ворот его рубашки.

— Вы заглядывайте ко мне хоть ненадолго.

Всё ещё ныло в затылке, как только она пробовала улыбнуться. Аластар поймал её руку и коснулся губами пальцев. Потом отдал забытую накидку.

— Конечно, моя императрица.

Спиной она ощутила, как пристально и неодобрительно смотрит на них Амир, и в затылке заныло ещё сильнее. Рассеянный свет солнца заливал всю залу, а из единственного открытого окна она слышала море — мерное набегание волн.

— Я возьму Амира с собой. — Орлана отвела глаза. — Пусть разберётся в записях Ордена, это не будет лишним.

— Как скажете.

Ещё немного, и Аластар ушёл, оставив Орлане в полное распоряжение и Амира, и всю резиденцию. А она не знала, что с ними делать.

Орлана долго бродила по тщательно убранным комнатам, не находя себе места. Из окон открывался вид на скалы, увенчанные снежными шапками, и дул незнакомый ветер. Шахматы оставили на столе в её новом кабинете, рядом с нетронутым письменным прибором и её ежедневником. Фигуры стояли в прежнем порядке.

Она покрутила в пальцах изящного ферзя — тонкая талия в корсете платья, кинжал, спрятанный у запястья — и поставила на место. Не хотелось играть, да и партнёра у неё теперь не было. Только ветер, пахнущий морем. Обернувшись к окну, Орлана рассмотрела металлически-блестящую гладь воды там, где кончался огромный одичавший сад.

— Ну что, окончательно впала в уныние? — поинтересовался Орден, хлопая дверьми кабинета. Она вгляделась: белые искры в его глазах не погасли, и это были уже не отражения пламени. — Это прекрасно. Возможно, думать наконец начнёшь.

— Я солгала Аластару, — сказала она, отворачиваясь. Орден вдохновенно переставлял фигуры на шахматной доске за спиной Орланы, добавлял в сражение новых солдат, воскрешая их из павших, яростно стучал конями. Она прикрыла глаза. — Что ещё я могу для тебя сделать?

— Солгала? Ну-ну, ты ещё скажи, что всё это — ради меня. Думаю, у тебя и так были причины ему не доверять, а сейчас ты просто кое на чём сконцентрировала внимание, ведь так? Прекрасно вижу это в твоих глазах.

— Я не хочу сейчас объясняться, — поморщилась Орлана, чувствуя его дыхание у своего затылка и его руку на спинке своего стула.

— И не нужно. Ты просто сиди, думай, а я расскажу тебе кое-что любопытное. — Орден протянул ей короля — Орлана не взяла — и потряс фигурой перед самым лицом. — Шах и мат. Тебе, дорогая.

И ушёл в другой угол комнаты, оставив короля на подоконнике перед Орланой, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза.

— Помнишь наёмного убийцу? Так вот печать давно сняли, и он сознался.

Орлана молчала. Слишком хорошо она знала Ордена, чтобы ему противоречить.

— И назвал имя того, кто его послал. И знаешь, что это за имя? И знаешь, в который день он это сделал? В тот самый день, когда ты меня убила. Так что можешь рассказывать всем, что не напрасно порешила родственника. У тебя был мотив — я ведь сам подослал к тебе наёмного убийцу. Видимо, я очень хотел занять престол.

Тон Ордена сорвался на высокие ноты, ирония перехлестнула всяческие пределы. Орлана смотрела прямо перед собой. Моргнула, пытаясь сбросить оцепенение.

— То есть убийца сознался, но Аластар ничего не сказал мне? Откуда ты знаешь?

Вместо ответа он заходил по кабинету — взад-вперёд. Словно Орлана раздражала его настолько, что просто не было сил успокоиться.

— Так вот, начнём с самого начала, — утомлённо вздохнул Орден после четвёртого круга. — А именно с ухода твоей дочери.

Орлана вздрогнула под накидкой — при чём тут Эйрин? Когда она уходила, несколько месяцев назад, в стране всё было спокойно. Тихо отцветали второй раз за год фруктовые сады. Эйрин ушла, как обычно, ничего не взяв с собой, в старом платье.

— Кое-кому она мешала, — произнёс Орден, отвернувшись к стене. — К чему лишние наследники, правильно? А из храма уже не выходят.

— Эйрин ушла не по собственному желанию? — потребовала Орлана. Очень хотелось ухватиться за спасительную мысль, ведь тогда появилась бы надежда вытащить дочь оттуда.

Орден усмехнулся, по-прежнему глядя в стену, как будто на ней распускались цветы.

— Ты и сама это понимаешь. Ведь сумасшедший не может сделать такой продуманный шаг. А значит, Эйрин была в здравом уме. А в здравом уме просто так себя в подземелье не замуровывают, или как ты считаешь?

Орден произносил вслух её мысли. Говорил то, что она не доверила бы никому. Вот так запросто выворачивал ей душу.

— Значит, её кто-то заставил, напугал? — Орлана ощутила, как вместе с руками дрожит голос. — Я ничего не понимаю. Почему же она не рассказала мне?

— Может потому, что она тебя боялась?

С шумом втянув сквозь зубы воздух, Орлана так и не нашлась, что сказать. Орден покачался с пяток на носки и снова зашагал к окну.

— Потому что устроила против тебя заговор, ты забыла? Почему произошёл кровавый переворот в столице? Твоя девчонка сдала нас повстанцам, — рыкнул он прямо в ухо Орлане, уперевшись одной рукой в подоконник, другой — в стол. — А потом она очень хорошо понимала, что ты злишься и можешь устроить ей отчаянно весёлую жизнь, если что вдруг не так.

Пальцы Орланы царапнули по бархату платья — она обхватила себя за плечи. Шахматный король кривил губы в ядовитой улыбке.

— Правда. Я злилась, я не разговаривала с ней несколько недель. А потом когда всё-таки попыталась, она стала притворяться, что не слышит.

Орден зашагал обратно, впечатывая каблуки в пол с такой силой, что звенели стеклянные дверцы шкафов.

— Ну и вот, по всей видимости, она всё-таки натворила что-нибудь эдакое. Мне думается, что нашёлся доброжелатель, который посоветовал ей уйти в храм, пока обо всём не доложено тебе. Ума у неё отродясь не было — вот и ушла.

Игрушечный король издевательски улыбался Орлане. Она молчала и смотрела мимо, подперев рукой щёку. Молчало за окнами море.

— И ты считаешь, что этим доброжелателем был Аластар? — сухо поинтересовалась она, когда Орден замолчал, затихли его шаги и тихонько скрипнул стул.

— Понятия не имею, — отозвался Орден. — Но это мог сделать только тот, кому ты веришь. Эйрин знала, что его ты послушаешь безоговорочно. Стала бы она верить кому-нибудь постороннему.