Мы продвигались по одной из старых караванных дорог Монголии, по которой некогда прошли русские путешественники. Как же они представляли себе Гоби тогда?

Г. Н. Потанин писал в своем путевом дневнике об этих местах: «Гоби, покрытая черной галькой, представлялась темно-серой ровной поверхностью… Только караванная дорожка, которая прямой желтой лентой тянется поперек степи, да белые остовы погибших по этому пути верблюдов прерывают ее однообразие». Не правда ли, картина мрачноватая, отнюдь не вдохновляющая на поездку в Гоби?

А что изменилось здесь с тех пор? Гоби не стала менее суровой, чем во времена Г. Н. Потанина и Н. М. Пржевальского. Время от времени она напоминает о своем крутом нраве ураганными ветрами, песчаными бурями, а зимой — и снежными буранами. Горе истомленному жаждой путнику, застигнутому непогодой вдали от спасительного колодца. Но такое теперь случается редко: в Гоби живут и работают араты, строители, геологи. Вместо одинокой нити караванной дороги здесь теперь десятки хорошо накатанных автомобильных дорог. Автомобиль прочно вошел в жизнь Гоби и вытеснил двугорбого «корабля пустыни» — на своем пути я не встретил ни единого транспортного верблюда. Верблюду повезло: он стал обычным домашним животным, таким как корова и як, дающим молоко, мясо и шерсть. А Гоби теперь можно пересечь вдоль и поперек на автомобиле.

Многие населенные пункты связаны с аймачными центрами и столицей авиалиниями. Менее двух часов нужно туристам, чтобы попасть на самолете из Улан-Батора к Трем Красавицам Гоби. Но лучше, на мой взгляд, преодолеть это расстояние обычным способом, по земле, если, конечно, есть желание по-настоящему узнать Гоби. И, ей-богу, даже серо-черный однообразный ландшафт, о котором пишут путешественники, может подарить любителям камня и знатокам природы немало интересных впечатлений и открытий. Во время наших частых остановок в Гоби я убеждался в этом не раз.

С каждым часом дорога уводила нас все дальше, в глубь Южной Гоби. Вокруг простиралась каменистая равнина без единого признака жизни. Но по-прежнему по этой бескрайней, мучимой вечной жаждой земле живым ручейком журчала дорога. И только в дороге было теперь наше единственное спасение и надежда. Позади остались сотни километров. После долгих часов езды на горизонте наконец-то показались контуры горной гряды сине-фиолетового цвета.

Горы — это спасители в пустыне. От них незримо веет прохладой и желанным отдыхом. Дашвандан пришпорил своего «железного коня», и он понесся по каменистому щебню, гулко стрелявшему в поддон машины. И вот горы все ближе, все резче обрисовываются в голубом мареве их контуры. Уже отчетливо проступают отточенные эрозией три островерхие вершины причудливой формы. Это и есть знаменитые «Гурвансайхан» — «Три Красавицы», давшие название и горной гряде, и цветущему оазису, раскинувшемуся у их подножия.

Лесистые склоны Трех Красавиц отсвечивают синим цветом, а примыкающая к ним равнина окрашена в изумрудно-зеленый тон. И, словно стайки белых лебедей, виднеются на равнине узенькие полоски юрт. А рядом с юртами светятся на солнце одно-двухэтажные домики розового, белого, и оранжевого цвета. Так дорога привела нас в Гурвансайхан — в самый удивительный оазис пустыни Гоби.

Однако мы не спешим в поселок; как магнитом нас потянуло к горам. Объезжаем поселок и останавливаемся у подножия гор.

Абсолютная отметка гор Гурвансайхан достигает двух тысяч метров! Высокогорье в пустыне, географический феномен со своеобразным микроклиматом и растительностью. В то время как на открытых подножиях гор, освещенных обжигающим солнцем, нестерпимо жарко, на синеющих склонах — тенистая прохлада: здесь настоящий лес. Растут ветвистые ивы и осины, и среди них белеют кудрявые, совсем русские, березки.

Легкий ветерок с гор, приятно освежая лицо, доносил неповторимый аромат деревьев, лесных трав и цветов. Помнится, в эту пору там стояла первозданная тишина, нарушаемая лишь глухим гулом, исходившим откуда-то из глубины гор.

— Это водопад шумит в пади Ягнятников, — пояснил мне Тумур, знаток здешних мест. — Что будем делать: махнем туда сразу или после отдыха в поселке?

— Давай сразу! Это и будет отдых!

Захватив рюкзаки и геологические молотки, наша маленькая группа, ведомая Тумуром, стала подниматься по лесистому склону возвышенности.

Наш путь к пади Ягнятников лежал через перевал с поэтическим названием Хухний дава, что в переводе звучит как Девичий перевал. И пока мы к нему шли, Тумур неторопливо поведал нам легенду о происхождении этого названия.

Давным-давно в горах Гурвансайхан жила одна красивая хухэн (девушка), любившая храброго, но бедного юношу. Но тут, как часто бывает не только в сказках, а и в жизни, появляется третий. Местный нойон (князь) решил взять красавицу в жены, а чтобы избавиться от ее возлюбленного, придумал коварный план. Вызвал нойон к себе юношу и приказал ему добыть орленка, чтобы затем приручить его к охоте. Юноша проник в падь Ягнятников, где гнездятся орлы, но, пробираясь по крутой скале к гнезду, сорвался и разбился насмерть. Избавившись от соперника, нойон решил силою овладеть девушкой и сделать ее своей женой. Спасаясь от преследований ненавистного старого князя, девушка решила бежать в горы Гурвансайхан. Достигнув перевала, она бросилась в пропасть, где незадолго до этого погиб ее возлюбленный. С тех пор этот перевал и носит название Девичьего.

Мы благополучно миновали это злополучное место и вышли к пади Ягнятников. Нашему взору открылась громадная расщелина, образовавшаяся в результате землетрясения и как бы расколовшая гору Гурвансайхан на две части. Внизу, на дне ущелья, бурлил и пенился горный ручей. Низвергаясь с отвесных скал, он создавал многоступенчатый водопад. Мы остановились у края ущелья и долго любовались дикой красотой природы. Внизу шумел водопад, а над головой парили орлы-ягнятники, гнездившиеся на неприступных скалах и зорко высматривавшие свою добычу.

Небо между тем стало сиреневым, и сиреневые тени легли на синие горы и долины. Вечерело, пора было возвращаться вниз, к ожидающей нас машине. Спускаясь с горы, мы неожиданно наткнулись на стадо диких животных с загнутыми рогами, которые спокойно спускались к ручью на водопой. Завидев нас, они резко рванулись в сторону, легко выбрасывая ноги, несмотря на свой солидный вес и массивные рога.

— Э-эх! Архары! — возбужденно воскликнул Тумур, в глазах которого одновременно были и радость удивления, и сожаление охотника, прозевавшего свою добычу.

Этим маленьким эпизодом закончилось наше знакомство с горами Гурвансайхан.

Это поэтическое название Гурвансайхан носят не только горы с тремя горделивыми вершинами. Так назван и веселый, оживленный сомон (поселок) городского типа, спрятавшийся в зеленом оазисе посреди знойной Гоби.

Сомон Гурвансайхан известен в стране и за ее пределами своей туристской базой (тоже «Гурвансайхан»). Другая его достопримечательность — научно-исследовательская зоотехническая станция, где ведется большая работа по выведению и выращиванию новых видов домашних животных.

Гобийцы гордятся тем, что именно здесь создана новая порода пуховых коз, тоже получившая название «Гурвансайхан». Поэтому я не удивился и тому, что местная зочид буудал (гостиница), к которой мы подъехали, также называлась «Гурвансайхан».

Теперь оставалось лишь увидеть живую сайхан (красавицу), хотя бы одну. И мне повезло: ею оказалась дежурный администратор гостиницы — статная смуглянка, с длинной черной косой и большими, чуть раскосыми, шоколадно-коричневыми глазами. Сверкнув обворожительной белоснежной улыбкой, красавица изящно по-восточному развела руками: «Юч бахгуй!» («Ничего нет!»). Совсем как в московских гостиницах, подумалось мне, — разве что там не увидишь такой улыбки на постных и хмурых лицах наших администраторов. «Гости огорчены? — певучим голосом спросила красавица. — Ничего! Еще не совсем вечер! Так ведь, кажется, говорят русские? А пока советую сходить в гуанз[7] и оценить нашу гобийскую кухню».