Разумный, откровенно говоря, порадовался за Устинова, за его правду. "А что бы сделал ты? - Подначивала мысль. - Я? Я бы убил... всех троих".

  Он рассказал руководителю опергруппы Нестеровичу об Устинове. Рассказал, но не все. Рассказал лишь то, что у Устинова на время убийства алиби. Соседка видела. Про его невиновность промолчал пока - это такой повод, который никакое алиби оперов не удержит. Накопают, нароют, заставят... И преступление будет раскрыто. Раскрыто ли, если сидел невиновный?

  Полковник Нестерович вызвал к себе своего лучшего опера.

  - Вот что, Сергей, был у меня сейчас Разумный, участковый. Поведал, что у Усти-нова алиби. Соседка Протопопова видела его в те вечера. Не верится мне в алиби что-то. Нет, я не утверждаю, что участковый лжет. Но он не опер, мог что-то упустить. Ты разуз-най, расспроси все сам. Хорошо?

  - Есть, товарищ полковник, выясню все сам.

  Через два часа он уже докладывал своему руководителю:

  - Протопопова алиби подтверждает, товарищ полковник. Кое-что она от участко-вого утаила. Спит она с Устиновым и утверждает, что во время убийств он был с ней, ни-куда не отлучался. Не верится мне в это алиби что-то, товарищ полковник, думаю, покры-вает она преступника.

  - Вот и мне не верится, Сергей. Только Устинов проходил по делам Старовойтова и Горюнова. Другие то у одного были, то у другого. Короче, другого у нас нет. Берите этого Устинова и допрашивайте, расколите по полной программе.

  - Есть, товарищ полковник, сделаем.

  Татьяна вышла покурить во двор. Они не курили дома с Владимиром, спать так было лучше. Воздух чище. Она прикурила и глубоко затянулась дымом. Вдруг ее глаза округлились - к дому подъезжали полицейские.

  - Вовочка, беги, через окно беги, огородами. Менты за тобой... беги Вовочка, бе-ги, - кричала она запыхавшись, вбегая в дом. - Ночью ко мне придешь через дворы. В мой дом. Беги, Вовочка, беги.

  Устинов выскочил через окно, побежал к центру города - там легче затеряться. Но двое оперов не отставали, дыхалка была лучше и они настигли его через полчаса.

  - Ах, ты сволочь поганая, бежать вздумал...

  Они вывернули ему руку и били в живот, били с остервенением, не стесняясь прохожих.

  Внезапно ситуация изменилась. Их самих задержали, надев наручники. Все про-изошло настолько ошеломляюще быстро, что опера все еще пытались стукнуть Устинова, и какое-то мгновение не понимали, почему не могут ударить.

  - Кто вы, господа, почему двое на одного? - спросил, не выходя из подъехавшей машины, солидный мужчина.

  Наконец-то оперативники опомнились, поняли, что в гражданке и их самих за-держали.

  - Мы из уголовного розыска, дядя. Удостоверение в кармане. Давай, отстегивай.

  - А это кто, чего же вы его так избивали нещадно? - Спросил солидный мужчина.

  - Это убийца, дядя, давай, снимай наручники. Быстро снимай, проблем захотел что ли? Из какого ты РОВД?

  - Проблем? - Удивился солидный мужчина. - У меня нет проблем. А ты что ска-жешь? - обратился он к другому, которого опера избивали.

  - Я, я,.. - он закашлялся, - я в третий раз в тюрьму не пойду. Третий раз ни за что... невиновного... это уже слишком, - он заплакал.

  - Вот даже как? - откровенно удивился солидный мужчина. - Хорошо, разберем-ся. Везите их всех ко мне, - солидный мужчина закрыл окно автомобиля.

  - Куда это ко мне? Вы хоть знаете, кто мы такие? Уголовный розыск. Это нападе-ние на сотрудников при исполнении. Удостоверение в кармане. Да мы вас закопаем, сво-лочи.

  Опера задергались, но их усадили в машину. Третий сел сам. Ему было все равно куда - лишь бы не к ментам. Всем троим завязали глаза и машина тронулась.

  Через час глаза развязали. Опера оказались в комнате. Напротив сидел тот же со-лидный мужчина, рядом стоял генерал.

  - Я Фролов Иван Сергеевич, - заговорил генерал, - федеральная служба безопас-ности.

  Опера вскочили.

  - Извините, товарищ генерал, мы подумали, что нас бандиты взяли, вот этот точно бандит, - они указали на солидного мужчину. - Прикажите нас освободить и отдайте задержанного, он подозревается в убийстве наших сотрудников. Два раза уже сидел, причем последний - за убийство полицейского.

  - Говорить будете со мной, господа, - заговорил солидный мужчина.

  - Вот это вряд ли, - бросил один из оперов.

  - Этот генерал - начальник моей личной охраны. - Невозмутимо продолжил со-лидный мужчина. - Кто я - вам знать не обязательно. Это понятно?

  - Так точно, понятно, товарищ...- Ни хрена себе, попали, - прошептал последнее один из оперов.

  - Вот и хорошо... Просто товарищ. Присаживайтесь, господа, рассказывайте.

  Посланник выслушал всех внимательно.

  - Вот что, господа оперативники, вас сейчас отвезут. Пока в изолятор временного содержания.

  - А нас-то за что в изолятор? - в один голос возмутились опера.

  - А что - у нас законом предусмотрено прилюдное избиение подозреваемого? Вы его задержали, может быть, и законно, но вот избивать, не оказывающего никакого сопро-тивления гражданина, никому не дозволено. Меня угрожали закопать... Дело будет вести полковник Синицин, он не местный, из Москвы, так что разберется во всем. И с вами, и с вашим задержанным.

  Посланник улыбнулся. Оперативников увезли. И он уделил более пристальное внимание Устинову, выслушав его не перебивая.

  - Как же так получилось-то, Володя? Два раза сидеть ни за что и сейчас бы сел, если бы я не вмешался, проезжая мимо. Пожизненно бы уже сел. А полицейских ты убил все-таки?

  Устинов не знал, как себя вести. Ему хотелось рассказать все, но он не знал, с кем говорит, как и чем обернется для него правда.

  - Я же не знаю - кто вы? - ушел он от прямого ответа.

  - Понятно, Володя, понятно. Меня здесь все называют Шефом. И ты так можешь звать. Если правоохранительная система не может разобраться внутри себя, значит, ты правильно сделал, что помог ей. Правда Федеральный Закон карает за это, за самосуд. Но, что делать? Есть другой закон - Закон совести, правды, чести. И я, как подавляющее большинство других, тебя не осуждаю. Молчи только, говорить о свершившейся мести никому не надо. Не было ничего и все тут. Живи спокойно, радуйся. Полковник Синицин во всем разберется, тебя наверняка реабилитируют, а некоторых посадят. Ты работал, Володя, до всех этих неприятностей?

  - Да, работал. Слесарем на заводе. Сейчас и завода нет...

  - Это ничего. Шума, конечно, будет много и головы конкретные полетят. Но тебе выплатят среднюю зарплату за все пятнадцать лет, моральный вред опять же суд опреде-лит. Адвокаты тебе в этом помогут, не переживай - жить будешь, - Посланник улыбнулся.

  - А как мне благодарить вас...Шеф?

  Устинов поверил Шефу, что справедливость восторжествует, и с него снимут пе-чать судимости. Что заживет, как все люди, без этого проклятого клейма. Захотелось что-нибудь сделать хорошее для этого доброго и большого человека.

  ХХV глава

  А весна все-таки брала свое, как не сопротивлялась матушка зима своими послед-ними заморозками. По сути, и не весна уже - подходило лето, настоящее теплое время года. Хотя в Сибири в конце мая, начале июня месяца, еще не походишь в одной рубашке ночами, за то днем тепло.

  Жизнь текла своим обычным, размеренным чередом, Земля крутилась и, как младшая сестренка, иногда подражала Солнцу. Его протуберанцам, всплеску активности, изрыгая из своих недр вулканическую лаву или сотрясаясь землетрясениями, чаще под-вергая людей опасности более мелких стихийных бедствий.

  Так и в политике возникали всплески, тряски и волнения, Но, в основном, все шло гладко и ровно, не без обыденных, естественно, шероховатостей.

  Генерал Суманеев наконец-то мог доложить главное - предателей среди своих нет.

  Все началось с одного озабоченного сержанта, разболтавшего по пьянке секреты службы. Что мог особо секретного знать сержант? Вроде бы ничего. Но кое-что, в опреде-ленное время, в нужном месте может закрутить маленький маховик, который разматыва-ясь, может создать лавину. Лавину напряженности, нервов, работы. Уничтожить одних и возвысить других людей.