- Коленька, а ты заранее знал, что Тихонов плохой человек?

  - Знал, Ирина, не скрою, но так надо было.

  - А Фролов с Суманеевым знали?

  - Нет, они не знали, но должны были знать, об этом мы еще поговорим. Все, ми-лая, иди к родителям.

  - Иду. На сердце тревога прошла, спокойно стало, его не обманешь, если оно лю-бит.

  Николай обнял жену, потом произнес уже громко:

  - Господа генералы, есть срочное дело государственной важности, прошу в мой кабинет.

  Фролов с Суманеевым встали, пожали плечами, глядя на родителей Ирины, и вы-шли.

  - Что случилось, Николай Петрович? - Тревожно спросил Фролов.

  - Случилось то, что случилось, Иван Сергеевич. Твоя охрана обгадилась по-детски полностью. Иди, они тебе сами все расскажут. Завтра рукопашный бой лично у них принимать стану, как экзамен. А мы с Петром Степановичем у меня в кабинете будем, ему тоже блеснуть нечем, кроме детской неожиданности.

  Генералы прошли в кабинет. Суманеев от неожиданности замер, увидев лежащего на полу незнакомца.

  - Кто это и как он сюда попал?

  Начальник УФСБ стал понимать теперь, почему Посланник отчитал Фролова.

  - Кто он - надеюсь, сам расскажет, а попал сюда по своему заданию и по недос-мотру охраны. Ваш прокол, генерал, сыграл большущую роль.

  - Ничего не понимаю...

  - Подожди, Петр Степанович, ты вызови лучше сюда своего следователя для оформления задержания и официального допроса. Я пока с задержанным побеседую, а ты сиди и слушай, в разговор не вмешивайся - сам скоро все уразумеешь.

  Задержанный стал приходить в себя и прислонился спиной к стене.

  - Присесть тебе, мил человек, не предлагаю, поговорим так. Рассказываешь все, получаешь пожизненный срок и сидишь себе спокойно, без эксцессов. Не рассказываешь - тоже пожизненный срок, но с прибамбасами. Ты уже понял, что мне не можно, а нужно верить. И так начнем. Кто ты?

  - Тихонов...

  - Понятно, один минус уже заработал. Какое задание получил в ЦРУ?

  - Не понимаю...

  - Понятно, два минуса заработал. Признаешься в убийстве майора КГБ Тихонова?

  - Я и есть Ти...

  - Понятно, минус третий. А Бог, говорят, троицу любит. Придется мне самому все рассказать. Но тогда, мил человек, жить тебе не захочется, а умереть не сможешь. Это страшнее расстрела, страшнее боли. Рассказывать?

  - С удовольствием послушаю, генерал, вашу сказку, - с ехидцей произнес задер-жанный.

  - Вот, посмотрите, Петр Степанович, на этот ярчайший тип амбициозной неосоз-нанности, вредоносного эгоизма и абсолютной уверенности в своей легенде. Хотя каждый разведчик хорошо знает, что абсолютной уверенности не давала никому еще ни одна легенда. Жил когда-то на свете некий Акено Мураками.

  Задержанный вздрогнул и попросил воды. Но Посланник продолжил свою речь:

  - Акено означает что-то вроде сообразительного или ясного утра, а Мураками - это глава деревни. Но главой деревни он не стал и ясное утро никому не принес. Он стал заниматься боевыми искусствами и достиг величайшего уровня. До сегодняшнего дня ни-кто не мог с ним сравниться в рукопашном бою и сегодня впервые господин Мураками потерпел поражение. Он и сейчас считает свое поражение случайностью, потому и наде-ется, что когда заживут руки и ноги, его никто не сможет остановить.

  - Вы учились у Кенсиро Сакамото, господин генерал? - Неожиданно спросил за-держанный.

  - Нет, мне нечему у него учиться.

  - Тогда вы...

  - Да, Акено, да.

  Задержанный хоть и сидя, но склонился в японском приветствии.

  - Ничего не понимаю, - вмешался в разговор Суманеев.

  Задержанный блеснул глазами и с презрением посмотрел на него, как господин смотрит на своего слугу, помешавшему разговору с почетным гостем.

  - Петр Степанович, в Японии есть очень малоизвестная легенда о небесном саму-рае. Эта легенда передается из уст в уста только тем лицам, которые достигли самого высшего дана в боевых искусствах. Легенда гласит, что наступит время и на землю придет человек, непревзойденный мастер боевых искусств. Его победить нельзя, ибо он может сразиться сразу со всеми мастерами и убить их. Поднять руку на небесного самурая - большой грех. Сделавший это должен подвергнуть себя пожизненным мучениям. Так гласит легенда и эту легенду знают, как я уже говорил, очень немногие. Разглашение легенды карается смертью, лишь только один человек может говорить о ней свободно. Акено, - обратился Посланник к задержанному, - скоро приедет следователь, и ты ему все подробно расскажешь.

  - Слушаюсь, господин, - задержанный вновь склонился ниц.

  - Боль в ногах уйдет через полчаса, и ты сможешь ходить. Но кости твоих рук не срастутся никогда и станут твоим наказанием.

  - Слушаюсь, господин.

  Посланник вызвал охрану, и они унесли задержанного на первый этаж в смотро-вую. Там его допросит следователь.

  - Так ни черта и не понял - что за бред вы несли? - поинтересовался Суманеев.

  - Это не бред, Петр Степанович, рассказываю по порядку и коротко. Подробности потом у следователя прочитаешь, Акено Мураками расскажет все.

  - Какой Мураками, причем здесь японцы - это же русский мужик, разве по лицу не видно? Личное дело и фотография есть. В чем сомнения, Николай Петрович?

  Суманеев действительно ничего не понимал и кроме того его напрягала мысль о проколе.

  - Мураками завербовали давно и использовали как инструктора спецназа ЦРУ. Его безупречный русский язык постоянно наталкивал руководителей Лэнгли на опреде-ленные мысли. Сосед Акено в Японии женат на русской женщине, поэтому Мураками знал русский с детства. Пройдя курс подготовки разведчиков, он стал одним из перспек-тивных сотрудников отдела по бывшему Советскому Союзу и Восточной Европе. - По-сланник прикурил сигарету и продолжил рассказ. - Когда убили Тихонова, бывшего май-ора КГБ, Мураками сделали несколько пластических операций, и он стал Тихоновым. Ес-ли бы вы сравнили отпечатки пальцев из личного дела и рост, а он у них разный, то поня-ли бы сразу, что проверяемый объект далеко не Тихонов. Ладно, у вас не было отпечатков пальцев этого Мураками, но на рост вы должны были обратить внимание. У них разница в двенадцать сантиметров, это очень существенно. Посмотрели фотку и успокоились - дилетантизм какой-то, Петр Степанович, не находите?

  Суманеев вздохнул и словно осунулся внешне.

  - Да, вы правы, Николай Петрович, теперь я все понял. Промах мог привести к тяжелейшим последствиям, Бортовой не простит мне его.

  - Петр Степанович, - улыбнулся Посланник, - никто не собирается сообщать Бор-товому о случившихся событиях. Зачем мне новый начальник УФСБ, что он лучше будет? Вряд ли, а мы с вами сработались, я ведь тоже не сахар. Поэтому директору информацию сообщите вы. Мураками все расскажет на следствии в подробностях и даже останется до-волен, что в материалах дела не зафиксируют легенду о небесном самурае. Небесный са-мурай для мастера боевых искусств не чтимый учитель, это намного выше, что-то от Бога. Спросите - причем здесь я?

  - Конечно.

  - Я задерживал Мураками, не охрана, и спас от смерти двух офицеров Фролова. Я сломал ему кости на руках и ненадолго травмировал ноги. Вначале он считал это случай-ностью, а меня учеником мастера Кенсиро Сакамото. Помните, в разговоре упоминалась эта фамилия и имя?

  Суманеев согласно закивал головой, а Посланник продолжал:

  - В Японии всего два лучших мастера-учителя боевых искусств. У одного учился Мураками, второй Кенсиро Сакамото. Акено посчитал, что я ученик Кенсиро, а когда я сказал ему, что мне нечему учиться у Сакамото и, помня те, ему неизвестные приемы ру-копашного боя, которыми он был повержен, он пришел к однозначному выводу о небес-ном самурае. Рассказ о легенде, известной лишь самым лучшим бойцам из избранных, полностью убедил его в том, что я и есть тот, который когда-то должен прийти в этот бренный мир. Японцы очень чтят традиции и верят в легенды. Мураками никогда не про-стит себе, что поднял на меня руку и все расскажет. Я для него сейчас высшая власть, за-кон и господин.