Местами в лагуну через разрывы в барьерном рифе может проникать свежая вода, и там полипы могут жить и возводить рифы. В таких местах вдоль берега может вырасти опять береговой риф, отделенный от барьерного лагуной. Например, вдоль северо-западного берега Австралии тянется на сотни километров барьерный риф и, кроме того, в отдельных местах имеется и береговой.

Наконец, представим себе, что остров, окруженный барьерным рифом, совсем исчез под уровнем моря при опускании. Но риф остается, потому что он все время растет вверх до уровня отлива; полипы на его нижней части, опустившейся ниже предела их жизни, отмерли, но масса кораллового известняка осталась.

Такой риф имеет вид кольца более или менее неправильной формы, окружающего лагуну, которая получилась над погрузившимся островом. Это и будет атолл странный кольцеобразный остров среди моря, целиком состоящий из известняка, созданного полипами в виде рифа. Таких атоллов в Тихом океане много.

— Почему именно в Тихом океане? — спросил Керри.

— Потому что в этом океане много вулканических островов, каждый из которых дал начало атоллу.

— И потому что, как я слышал, область Тихого океана вообще вулканическая, что связано, как говорят, с медленным опусканием его дна. А это и вызвало рост рифов вокруг островов, — прибавил Кинг.

— Но кораллы ведь образуют только рифы ниже уровня отлива, а не острова выше этого уровня! — заметил Форс.

— Острова уже создаются прибоем, — пояснил Генри. — Волны ломают края рифа, набрасывают его обломки и песок от истирания этого известняка на поверхность рифа. Мало-помалу на каждом рифе образуются сухие площадки, островки, и чем старее риф, тем их больше. А на атоллах они соединяются почти в сплошное кольцо. Течения приносят семена растений, кокосовые орехи, упавшие в море с других островов, прибой выбрасывает их на берег, где из них и вырастают пальмы. Кокосовых пальм потому так много на атоллах, что кокосовые орехи хорошо плавают, скорлупа их очень прочная, а ядро долго сохраняет свою всхожесть. Пальмы же часто растут на берегах и орехи их часто падают в воду и уносятся течениями.

— Что же ты скажешь о нашем острове? — спросил Смит. — Он какой-то особенный — сочетание атолла с вулканической горой.

— Я думаю, он возник так. Сначала на месте атолла был вулканический остров, который опускался, был окружен береговым рифом, превратившимся в барьерный и потом в атолл, когда сам остров исчез. Потом рядом с атоллом и исчезнувшим островом началось подводное извержение и поднялся из моря новый вулканический остров, который долго бездействовал и начал опоясываться береговым рифом, на остатках которого мы сидим. Но затем произошло новое поднятие, и риф очутился на высоте 20–25 м над морем. Конечно, полипы при этом погибли.

— Почему же риф не опоясывает весь остров, а имеется только на северном берегу? На восточном у залива его нет, как мы знаем, — заметил Смит.

— И дальше на запад, куда мы сегодня ходили, риф также исчезает, прибавил Кинг, — и Генри объяснил мне, почему.

— Потому что там он скрыт под лавой, которая излилась из этого вулкана, но уже давно, судя по ее выветрелости, — сказал Генри.

— И в сторону залива также потекла лава? — спросил Керри.

— Да, но во время другого извержения, гораздо более позднего, так как она свежая и заросла лесом гораздо меньше.

— О заливе ты, кажется, также говорил, что он вулканический? — спросил Смит.

— Да, это, по-видимому, остатки маленького паразитического кратера у подножия большого вулкана, составляющего гору нашего острова. Этот большой вулкан, очевидно, потух, лава закупорила его жерло, но подземные силы проснулись опять и прорвались в другом месте. Черные скалы вокруг залива части вала этого маленького кратера; в них лава совсем свежая.

— И это следы самого последнего извержения?

— Вероятно. И мистер Форс, плавая в заливе, обнаружил на его дне небольшую глубину в средней части и большую — вокруг нее. Можно думать, что это была последняя вспышка вулканизма, и лава вырвалась в небольшом количестве изнутри кратера, который занят теперь заливом; может быть, это было подводное извержение.

— Ты говорил, что атоллы и барьерные рифы образуются в связи с опусканием островов Тихого океана. А наш остров сначала опускался, превратился в атолл, а потом опять поднялся и даже действовал на нем вулкан. Это как будто противоречие, — заметил Смит.

— Это объясняет нам поправка Дэвиса к теории Дарвина о коралловых островах, — пояснил Генри. — Дарвин не знал, что имеются острова с поднятыми мертвыми рифами. Их открыли позже, и Дэвис указал, что в Тихом океане не везде происходит опускание дна, но местами наблюдается поднятие. Часть действующих вулканов, а может быть, и все они находятся на поднимающихся островах. Наш остров — пример опускания, сменившегося поднятием.

— Этот огромный океан имеет, очевидно, неустойчивое дно, которое местами опускается, местами поднимается, — заметил Кинг.

— Поэтому он так богат вулканами! — прибавил Керри.

— И землетрясениями, — сказал Смит. — Я хорошо помню сильное землетрясение 1906 г. во Фриско, когда город сильно пострадал, а вдоль берега океана образовалась трещина в сотни километров. Я был тогда в школе, и нас водили посмотреть эту трещину в самом городе и в окрестностях его.

— Берега Южной Америки также часто трясутся, и целые города разрушаются, подтвердил Кинг.

— А с другой стороны океана — Япония, которая славится своими вулканами и землетрясениями, а также Курильские острова и Камчатка тоже с вулканами.

— Завтра следовало бы осмотреть южный берег и склон вулкана, — предложил Кинг. — Мы его еще не знаем. Нет ли там рифа и поселения полинезийцев?

— Что же, пойдем, я охотно присоединюсь к вам, — заявил Форс. — Мне делать нечего, Элиас один справится с починкой радиоприемника.

Ночь в пещерах прошла спокойно. Утром на занавесках одной из пещер нашли несколько прежних обитателей — летучих мышей, которые хотели вернуться в свое жилище, но вынуждены были остаться на его пороге. После завтрака Кинг, Смит, Генри и Форс, захватив ружья, ушли, Элиас остался у радио, а Керри, не склонный к дальним прогулкам, особенно в жаркие часы дня, занялся проверкой своих вычислений широты.

В этот день погода, до сих пор солнечная, со слабым ветром, умерявшим зной, с утра начала меняться. Появились облака, все более разраставшиеся, и обилие влаги в воздухе делало его удушливым.

Четыре путешественника прошли по тропе над скалами у залива, убедились, что самолет стоит на месте и вблизи него никого нет, кроме чаек, которые то кружили над спокойной водой моря, высматривая рыбок, то бродили по песку пляжа или нахально садились на крылья самолета.

Миновав спуск на пляж, путешественники углубились в лес по хорошо протоптанной тропе и вскоре вышли на южный склон горы. Здесь лес поредел и появились признаки кораллового рифа, сначала в виде отдельных выветрелых глыб среди кустов, а затем — в виде такого же невысокого обрыва, как на северном склоне, но более заросшего кустами и деревьями. Генри первый заметил желтоватые глыбы среди зелени и обратил на них внимание спутников. Больших пещер в известняке здесь не было, кое-где попадались только небольшие ниши.

— Мы удачно попали сначала на северный склон горы, где нашли удобное жилье! — заметил Кинг.

Пронзительный визг свиньи прервал его речь. Охотники приготовили ружья и осторожно двинулись вперед. За полосой кустов и деревьев, совсем закрывших часть рифа, они увидели полинезийца, нагнувшегося над барахтавшейся на земле крупной свиньей. Он был почти голый, только короткая юбочка из стеблей и листьев охватывала его бедра. Вытащив из-за пояса этой юбочки какие-то длинные волокна, он быстро обвязал ими морду свиньи, шея которой была придавлена его ногой, затем связал ей передние ноги, а с задних размотал длинный аркан. Это было нечто вроде лассо, которым ковбои Техаса ловят на скаку лошадей и быков. Свернув лассо кольцом, они ловко бросают его на намеченную жертву, лассо охватывает ее ноги, и она падает. […]