Разгром рабочих отрядов сопровождался самым разнузданным белым террором.

Руководимые кровавой собакой Носке, белогвардейские банды стремились физически уничтожить лучших представителей германского рабочего класса. По неполным данным, ими было убито свыше 20 тыс. рабочих.

Аресты и расстрелы революционных рабочих обеспечили "спокойное и демократическое" проведение выборов в Национальное собрание. Состоявшиеся 19 января выборы дали большинство буржуазному блоку. Правые социал-демократы — шейдемановцы "успешно" справились с поставленной перед ними задачей: обеспечили поражение пролетариата и сохранение власти в руках буржуазии. Социал-демократический вариант контрреволюции одержал временную победу.

В этих условиях план создания германской Вандеи на левобережье терял свою актуальность. Правда, за ним еще оставалось значение второго, запасного варианта, на случай, если поражение пролетариата окажется не окончательным, если социал-демократическое правительство будет не в состоянии в течение долгого времени обманывать широкие народные массы. Однако "полезность" этого плана для буржуазии становилась проблематичной. Мало того, он даже начал превращаться в помеху. Буржуазия, поддерживая сепаратистов, лишалась возможности спекулировать националистическими лозунгами, использовать шовинистическую пропаганду для того, чтобы отвлечь внимание народных масс от коренных проблем революционного переустройства Германии.

Таким образом, получилось, что максимальная активность сепаратистов на политической арене совпала с серьезным ослаблением социальной опоры сепаратизма.

В конце января значительные круги буржуазии начали отходить от сепаратистского движения.

Этот отход произошел не сразу. Он растянулся на целые месяцы. Многие факторы тормозили этот процесс и даже препятствовали ему. Еще не потеряло своего значения использование сепаратистского движения в целях контрреволюционной пропаганды. Контрреволюция утверждала, что победа революции неизбежно приведет к развалу рейха.

Кроме того, революция в Германии еще не была задушена окончательно: то здесь, то там вспыхивали забастовки, то здесь, то там происходили вооруженные стычки между рабочими и отрядами контрреволюции. Каждый частный успех германского пролетариата, пугая то те, то иные слои буржуазии, вновь толкал их в объятия сепаратизма. В некоторых случаях отход буржуазии от сепаратистского движения только едва намечался.

В различных районах Германии этот процесс проходил неодинаково. В центре страны переориентация буржуазии совершилась исключительно быстро. После подавления январского выступления авангарда рабочего класса берлинские буржуа, до тех пор терпимо относившиеся к сепаратистским заговорам на окраинах, совершили метаморфозу и превратились в сугубых "защитников национальной идеи". Буржуазия Западной и Южной Германии, более тесно связанная с сепаратистскими проектами, пришла к пониманию необходимости этого отхода позже и осуществила его гораздо медленнее.

Еще 19 января, во время выборов в Национальное собрание, буржуазия рейнского левобережья дружно проголосовала за самую сепаратистскую из всех рейнских буржуазных партий — партию центра. В избирательном округе Кёльн — Ахен партия центра получила 59,7 % всех голосов, в то время как демократическая партия собрала всего 7,6 %), а народная 3,4 %) голосов. Рабочие в основном проголосовали за выступивших на выборах под умеренно-антисепаратистскими лозунгами шейдемановцев, которые благодаря этому собрали 25,5 %) голосов.

В избирательном округе Кобленц — Трир результаты были почти такими же: партия центра собрала 57,9 % голосов, блок народной и демократической партий — 17,3 %, национальная партия — 2,2 %, шейдемановцы — 22,6 % голосов.

Несколько иной была картина в преимущественно протестантском Пфальце. Но и здесь на первом месте среди буржуазных партий оказалась партия центра. Она собрала 27,6 % голосов, в то время как народная партия получила 19,7 %, а демократическая партия — 13,2 % голосов. 37,9 % голосов собрали шейдемановцы[103].

О том, что в это время рейнская буржуазия еще не изменила своей позиции, говорят не только результаты выборов, но и характер предвыборной агитации со стороны демократической и народной партий. Будучи в курсе господствовавших среди буржуазии настроений, обе партии, как правило, шли на выборы под знаменем более или менее открытой поддержки сепаратизма.

Один из лидеров народной партии на рейнском левобережье — Мольденгауэр — писал в это время, что движение "Прочь от Берлина" можно понять.

Оправдывая это, Мольденгауэр указывал на опасность того, что "большевизм перекинется на левый берег Рейна", а также ссылался на "некоторые международные соображения"[104].

23 января на левобережье Рейна происходили выборы в Прусский учредительный ландтаг. И теперь во главе всех буржуазных партий по-прежнему шествовала выступавшая под сепаратистскими лозунгами партия центра, а ее избирательные списки в прусский ландтаг возглавляли два известных своими активными сепаратистскими выступлениями деятеля: Кастерт и Кукхоф.

Остальные буржуазные партии либо открыто поддерживали, либо стыдливо обходили сепаратистские проекты.

Но к концу месяца положение начало меняться. Первым симптомом была ясно наметившаяся враждебность к сепаратистскому проекту Рейнской республики со стороны руководства демократической партии. О новых настроениях буржуазии говорило и состоявшееся 31 января в Эссене собрание представителей городских и сельских районов, торговых палат, экономических объединений и буржуазных партий Рейнско-Вестфальской промышленной области (Рур). Проходившее под председательством эссенского обер-бургомистра Лютера собрание осудило кёльнские стремления к созданию Рейнско-Вестфальской республики.

Присутствовавшие на собрании крупные промышленные магнаты и высшие административные чиновники, впервые с начала революции, осудили сепаратистские действия на левобережье. Собрание избрало комитет в составе обер-бургомистров Эссена, Дортмунда и Дуисбурга. Комитет должен был защищать интересы промышленной области в случае, если этого потребует дальнейшее развитие рейнского движения[105].

Но это все еще не меняло общей картины. Сепаратистские лидеры по-прежнему были уверены в победе и готовились с помпой отпраздновать рождение новой "свободной республики".

1 февраля многочисленные представители буржуазии и правой социал-демократии всей Рейнской области, прибывшие в Кёльн по пригласительным билетам, подписанным обер-бургомистром Аденауэром, собрались на пленарное заседание в "Ханзазале" кёльнской ратуши. Места заняли 65 из 84 приглашенных. Среди присутствующих были обер-бургомистры всех рейнских городов областного подчинения, депутаты Национального собрания и Прусского учредительного ландтага, избранные от Рейнской области. Обер-бургомистры 111 рейнских городов районного подчинения приглашены не были, в связи с чем они направили телеграмму протеста инициатору "съезда" Аденауэру.

Поскольку "съезду нотаблей" было решено придать значение временного учредительного собрания левобережья Рейна, прибывшие представители немедленно разбились на фракции. Самой многочисленной оказалась фракция партии центра, за ней следовали шейдемановцы, а затем и демократы. Фракция партии центра, возглавляемая исполняющим обязанности председателя рейнской областной организации Кастертом, все еще твердо стояла на точке зрения необходимости создания Рейнской республики. Подавляющее большинство ее членов полностью разделяло идеи, изложенные в телеграмме, присланной за два дня до открытия "съезда" прелатом Каасом, идейным вождем рейнского центра.