Время от времени нам присылали подозрительных лиц, арестовываемых во всех уголках света. В октябре 1915 г. офицер, осматривавший паспорта пассажиров на пароходе «Блю Фунель» в Средиземном море, натолкнулся на человека, паспорт которого показался ему фальшивым. Человек этот был арестован и отправлен в Египет. Но в Каире ему сильно не повезло. На допросе, когда он только что дал волю своей фантазии, один английский офицер, узнав его, подошел к нему и воскликнул, хлопнув его по плечу: «Алло, фон Гумпенберг». Тут уже было бесполезно далее скрывать свою личность, и он признался, что он барон Отто фон Гумпенберг, бывший начальник гусарского эскадрона смерти.

Как раз в этот период немцы стали пользоваться торговыми связями для шпионажа, и Англию вдруг стали наводнять потоки торговых представителей, в особенности представителей фирм, торгующих сигарами. Цензура начата останавливаться на телеграммах, содержавших заказы на огромное количество сигар, отправляемых в военные порты, как Портсмут, Чатам, Девенпорт и Дувр. Мнимые адресаты были по большей части обладателями голландских паспортов, хотя их действительная национальность была крайне неопределенна. Заказы были адресованы фирме Диркс и К° в Роттердаме, однако, когда наш агент отправился по этому адресу, он ничего там не обнаружил, кроме крошечной лавчонки, па полках которой было разложено несколько образцов заплесневелых сигар. На деле лавчонка эта была передаточным пунктом для писем шпионов, которых мы еще не знали. Фирма Диркс и К°, умещавшая свою контору в маленькой лавочке, была представлена двумя лицами, из которых одно находилось в южных провинциях, а другое в Ньюкасле. Правда, английские офицеры не воздерживаются от курения, но все же они не имеют привычки потреблять такое огромное количество гаванских сигар. Были найдены оба представителя: Хайке Петрус Маринус Янсен и Вильгельм Иоганнес Роос, которые как раз в это время посетили Лондон и были немедленно доставлены в Скотланд-ярд.

Мы решили допросить сначала Янсена. Это был человек приблизительно 30 лет, германского типа, обладавший большим хладнокровием. Он сделал вид, что не владеет немецким языком, что никогда не был в Германии и даже чувствует определенную антипатию к германцам. Он выдавал себя за моряка по профессии.

Я спросил его, почему его хозяева пригласили моряка для продажи своих сигар. Не отвечая прямо на мой вопрос, он рассказал, что, не имея возможности получить место офицера на корабле, он был рекомендован одним из своих друзей г-ну Дирксу, искавшему представителя, хорошо владеющего английским языком. Я спросил его, не был ли он единственным коммивояжером, работающим для фирмы Диркс в Англии, он ответил утвердительно.

— Знакомы ли вы с неким господином Роосом?

— Нет, я никогда не слыхал о нем.

— Прекрасно, — сказал я, — это все, что мне хотелось пока знать.

Инспектор полиции увел его в соседнюю комнату и пригласил Рооса в мой кабинет. Этот тоже был моряк, высокий, крепкого сложения молодой человек, еще более немецкого вида, чем его коллега. Он также назвался представителем Диркса и добавил, что у Диркса было два коммивояжера, он сам и некий Янсен.

— Вы узнаете его, если увидите?

— Разумеется, я очень хорошо его знаю.

Я нажал кнопку звонка, и в кабинет ввели Янсена. Увидев Рооса, сидящего в кресле, он сделал ему знак глазами и губами, но, разумеется, было уже поздно.

— Вы знаете этого человека? — спросил я.

Роос кивнул утвердительно головой, а Янсен не сказал ни слова.

Я отправил их обоих в тюрьму на Кеннон-роу, в полицейский участок при Скотланд-ярде. По дороге Роос вдруг бросился к стеклянной двери автомобиля, разбил стекло и, проводя кистью рук по осколкам, попробовал открыть себе артерию. Его тотчас же отправили в находившуюся поблизости вестминстерскую больницу для перевязки, а затем отвезли в такси обратно в тюрьму, где он был поставлен под строгое наблюдение из опасения, что он покончит с собой. Шифр, которым пользовались эти двое, был детски прост. Они посылали депеши с заказами на 10 тыс. Кабанас, 4 тыс. Ротшильдов, 3 тыс. Корона и проч. Такого рода телеграмма, посланная из Портсмута, означала, что в порту находилось 10 истребителей, 4 броненосца и 3 крейсера. Ни тот, ни другой не могли доказать, что они действительно вели торговлю или получили хотя бы одну сигару. Два или три дня спустя они во всем сознались, и Янсен даже дал весьма полезные сведения об организации целой системы германского шпионажа в Голландии. Он добавил, что все его симпатии были скорее на стороне союзников и что он сам не понимал, почему согласился пойти на службу противной стороны.

В тюрьме Роос представился сумасшедшим, и его защитник просил считать его невменяемым. Тем не менее, оба шпиона были приговорены к смертной казни и казнены 30 июля в лондонском Тауэре. Известие об этой двойной казни тотчас же дошло до Голландии, и немцам стало все труднее вербовать шпионов из лиц, являвшихся подданными нейтральных стран.

В мае и июне 1915 г. семь неприятельских шпионов были арестованы в течение двух недель. Самыми интересными из них были Фернандо Бушман и Жорж Брекоф, оба музыканты. Бушман не нуждался в деньгах, так как женился на дочери богатого фабриканта мыла в Дрездене и получил необходимые средства для изучения интересовавшего его авиационного дела. Помимо этого он был довольно хорошим скрипачом и обладал всеми качествами культурного музыканта. Его отец происходил из Германии, но принял бразильское подданство, и Бушман, родившись в Париже, имел латинскую кровь в своих жилах. Он провел детство в Бразилии, где его поместили в немецкую школу. В 1911 г. он изобрел новый тип аэроплана, и французское правительство разрешило ему произвести испытания его самолетов на аэродроме в Исси. За три года до войны он успел объехать всю Европу, и, когда начались военные действия, секретная германская разведка завладела им, пользуясь его влечением к авантюрам. Его послали в Испанию и Италию. В 1915 г. он побывал в Барселоне, Мадриде, затем во Флюссингене, Антверпене и Роттердаме. Невольно напрашивается вопрос, каким образом руководители антверпенской школы шпионажа могли быть столь неосмотрительны, чтобы навязать Бушману роль коммивояжера. Обман прямо бросался в глаза, так как Бушман был слишком хорошо одет, слишком культурен для такого рода занятий и, кроме того, ровно ничего не смыслил в торговых делах. Он приехал в Лондон с фальшивым паспортом и остановился в хорошей гостинице со своей скрипкой — инструментом, который едва ли является предметом первой необходимости для коммивояжера. Спустя несколько дней он переменил местожительство и снял квартиру сначала в Брикстоне, а затем в Южном Кенсингтоне[1]. Он полагал, что этого было достаточно, чтобы скрыть следы от полиции и дать ему возможность свободно путешествовать по Англии. Прежде всего он поехал в Портсмут и Саутхэмптоп. Заметки, найденные в его бумагах, показывают, что его начальники нисколько не считались с его познаниями в области авиации и использовали его в качестве морского шпиона.

К несчастью, он, нуждаясь в деньгах, вынужден был обратиться к нашей старой знакомой — фирме Диркс и К°. Письмо его было задержано цензурой, и немедленно был направлен полицейский чиновник по адресу, указанному отправителем, в Южный Кенсингтон. Когда Бушмана арестовали, у него не было ни гроша денег. «Что вы имеете против меня? — спросил он сыщика. — Я сейчас покажу вам все мои документы». Затем он начал рассказывать, словно отвечая заученный урок: он приехал в Англию для продажи сыра, бананов, картофеля, безопасных бритв и всякого другого рода предметов. Во Франции он продавал пикриновую кислоту, платья и ружья. Кто же доставлял все эти товары? Разумеется, фирма Диркс и К° в Роттердаме.

На допросе я спросил его, что представляет собою фирма Диркс и К°, и он стал уверять меня, что это крупное предприятие, ведущее огромные дела в широком масштабе. Каково же было его смущение, когда я сообщил ему, что мы очень хорошо знакомы с этой фирмой, имеющей вместо конторы маленькую лавчонку и занимающейся продажей сигар. Тем временем майор Сванн, осмотрев паспорт Бушмана, узнал знакомый почерк Флореса, инструктора немецких шпионов в Роттердаме. Этот Флорес, бывший школьный учитель, обладал вычурным и весьма характерным почерком. В бумагах Бушмана нашли письмо Гнейста, германского генерального консула в Роттердаме, затем письмо от полковника Остертага, военного атташе в Голландии, и, наконец, несколько других писем, полученных от лиц, принимавших активное участие в вербовке шпионов для Германии.