Татьяне Викторовне отчаянно хотелось спросить Тсалита об истинной причине войны. Хотя Лу-Тан и говорил ей, что та давно забыта, сатианет мог знать больше. Но она боялась нарушить установившийся статус-кво и буквально ловила рвущиеся с языка вопросы. Э сообщил, что, по крайней мере, сегодня гарантирует ей ранний, долгий и спокойный сон, и выгнал сатианета из операционной, несколько раз демонстративно открыв и закрыв двери. Засыпая, Татьяна Викторовна пыталась представить родной мир броненоссера. Как наяву ей виделись тяжёлые тучи, нескончаемыми эшелонами шедшие на север, к океану; влажный, сырой воздух был густым и ароматным — это пахли смешные бело-зелёные цветы, покрывающие склоны холмов пушистым ковром. Ночи Сатианы не были тёмными — белела прозрачная дымка тумана, танцевали, рисуя затейливые иероглифы, тысячи мотыльков со светящимися крыльями и усиками. На вершинах крутобоких скал горели бездымным пламенем светильники храмов Божественной матери, чей устрашающий силуэт словно нависал над планетой, чьи руки бережно обнимали своё дитя, укрывая от бед и печалей. Её лицо было обрамлено вздыбленной гривой, словно медуза Горгона — змеями. Богиня смотрела на Татьяну безмолвно и строго, толстые губы шевелились, задавая неслышимые вопросы и прося о чём-то, чего Татьяна никак не могла разобрать.

Она спала, вытянувшись и сжав кулачки, сон сгонял тени с лица, делая его спокойным и юным. За прозрачными дверями операционной тихо стоял старый броненоссер и смотрел на первое в мире существо, которое разбудило в нём ранее неведомое чувство — сомнение.

Буквально на следующий день Тсалит и Татьяна поменялись в Икринке местами. Татьяна Викторовна ещё ощущала слабость после приступа, но настояла на проведении нейротерапии.

— Вы из-за меня задержались в Лазарете! — Сердито ответила она попытавшемуся возражать сатианету. — Нейротерапия не требует никаких физических усилий с моей стороны, а вот ваши боли и неприятные ощущения в районе операции после процедуры должны быстро сойти на нет. Потому не возражайте мне, броненоссер. Сегодня я не склонна спорить!

К её удивлению, Тсалит развернулся и молча направился в сторону операционной. Как и в прошлый раз, она не стала проводить всю процедуру сразу, разбив на этапы, в промежутках между которыми позволяла себе расслабиться и отдохнуть. Большую часть «переменок» проплавала в бассейне, с радостью ощущая, что слабость и впечатление, словно она очнулась от кошмара, проходят. Пару раз зависала в толще воды, без мыслей и ощущений, наслаждалась снисходившим покоем. В такие моменты Татьяне казалось, что со стороны она похожа на серафиду, но подобное сравнение не вызывало в ней негативных чувств. Ближе к вечеру под воздействием воды к сознанию вернулась прежняя ясность. В последнее погружение она ушла на дно, прислушиваясь к внутреннему отсчёту секунд, который вёл бдительный Э. На седьмой минуте, то есть раньше, чем в предыдущие разы, её вновь посетило видение приближающегося корабля. Оно было мимолетным и смазанным, но после того, как Татьяна Викторовна поднялась на поверхность, поймала себя на том, что в увиденном что-то было неправильным, странным, необъяснимым. Смутная тревога поселилась в душе, но Татьяна забыла обо всём, приступив к окончательной стадии нейротерапии. Как забывала об окружающем мире всегда, когда оперировала или проводила манипуляции.

Она не стала будить сатианета после процедуры — сон был необходим, ибо закреплял нервные связи в нейроканалах, обновлённых терапией. Радуясь тишине, царящей на станции, Татьяна прошлась по коридорам, поиграла с присоединившимися к ней Бимом и Шуней — кидала псу яркий, синтезированный Э, упругий мяч, с удовольствием наблюдая, как тамп в воздухе пытался его перехватить и, если это удавалось, восторженным «Шууу!» отмечал полёт с ускорением, порождённым тяжестью мяча. Затем они посидели в смотровой, любуясь на звёзды. Татьяна Викторовна наслаждалась каждой минутой покоя, прекрасно понимая, что после отбытия броненоссера ей придётся вернуться к довольно неприятным вещам — а именно, к той информации, которую передал Гру-Хак. Она ещё колебалась — рассказать ли Ларрилу о произошедшем разговоре, но в любом случае, информацию следовало перепроверить. А проангел мог получить интересующую Татьяну информацию у самого БагДэАна. Кроме того, следовало решить — готова ли она провести процедуру глубинного сканнинга собственного сознания с целью выяснить механизм и последствия ментальной атаки, или так и не решится на это? В общем, работы предстояло много. Работы кропотливой, требующей серьёзной аналитики, ибо ошибаться на этом пути не стоило.

Перед сном она вернулась в операционную: взглянуть на пациента и убедиться, что восстановление идёт в правильном направлении. Отметила положительную динамику заживления тканей в районе вживления кристалиновых скоб, и, с чувством приятной усталости и удовлетворения от хорошо выполненной работы, легла спать.

Пробуждение, однако, было не столь спокойным. Раздавшийся сигнал вызова поднял Татьяну с постели ни свет ни заря. Она продрала глаза и поспешила в Центр управления. Экран связи показывал нечёткое изображение. Проангел. Крупный экземпляр с тяжёлыми чертами лица.

— У нас раненый, доктор. Примете? — заговорил он, не произнеся положенную формулу приветствия. Видимо, положение было серьёзным.

— Конечно. Откуда вы?

— Из сектора Декс. Беженцы. Пострадавший — докси.

— Далековато вас занесло. Что случилось? Каково состояние раненого?

— Энергетический удар, полученный при ремонте корабля. Очень плох. Мы на подходе.

— Вижу. Жду.

Татьяна отключила экран связи. По пути к шлюзовым заглянула в операционную, отдала приказ Э переместить сатианета в жилой сектор и подготовить Икринку для нового пациента. Задала характеристики профиля: высокая влажность воздуха, повышенное содержание кислорода и углекислого газа, температура около сорока градусов по Цельсию. Дексайя-прайм — родина докси, была почти полностью покрыта тропическими джунглями. Деревья трёх уровней высоты стояли основаниями в воде. Вместо океанов на планете царил лес, наполненный водой. Древесный океан.

Когда она подошла к дверям, сопровождаемая транспортировочной тележкой, оборудованной Малой медицинской консолью, незнакомцы уже зашли в первый шлюз.

Э сообщил, что их четверо. Два докси — из них один раненый, и два проангела. Татьяна удивилась разношёрстной компании, и на всякий случай приказала Э запереть Бима в жилом секторе. Пес, никогда не видевший декапод с Дексайи-прайм, мог проявить агрессию.

Двери разъехались в стороны. Проангелы втащили приземистое тело и вопросительно посмотрели на неё. Она махнула рукой на тележку, ложе которой уже трансформировалось в шестиугольную площадку. Склонилась над пациентом, затянутым в красно-зелёную, покрытую неровными выростами, броню. Три пары хитиновых конечностей были скрючены под головогрудью, брюшко поджато. Две передние пары бессильно свисали по обеим сторонам тела. Одна из них заканчивалась, как и водится, устрашающего вида клешнями, а другая — пучком длинных щупальцев, напоминающих пальцы.

— Мне нужно его обследовать, — сказала она, распрямляясь. — Я не вижу места проникновения разряда.

— Ну как же, доктор!

Один из проангелов, тот самый, которого она видела на экране связи, и у которого в крыльях серого цвета явно не хватало нескольких перьев, подошел ближе. Ткнул декапода куда-то под головогрудь с противоположной от Татьяны стороны.

— Здесь!

Татьяна перегнулась через декапода, пытаясь разглядеть место, на которое указывал проангел. На мгновение зачастило сердце. Плеснула в сознании вода Лу-Танова бассейна. Всё показалось странным… Неправильным.

— Давай! — едва не в самое ухо ей, ласково пропел проангел.

Конечность раненого взметнулась, и Татьяна краем глаза увидела, как между клешнями появился серый хоботок, оканчивающийся маленьким когтем. Ощутила жжение, словно оса ужалила. В глазах потемнело, будто на лицо опустили вуаль. Стало трудно дышать и… всё прошло.