Татьяна вопросительно взглянула на него.

— Нет, — он покачал головой, — пока не могу ничего сказать. Просто будь готова к тому, что руководство Ассоциации попросит тебя посетить М-63 и остаться там на некоторое время в качестве независимого консультанта.

Совершенно человеческим жестом он взъерошил ей волосы.

— Не засиживайся допоздна, Танни.

Двери за ним закрылись. Кресло, обвиснув, втянулось в пол, словно его и не было. Татьяна задумчиво погладила теплый материал Лу-Тановой кушетки. Ох, как ей не хватало мудрости старого крелла! Уж он бы помог ей разобраться в себе. Пара его слов — и жизнь сделала бы очередной крутой вираж, который привел бы… куда?

Выводя пальцем затейливые фигурки на поверхности сиденья, Татьяна думала о том, могла бы быть счастлива. Когда-нибудь, когда-нибудь…

Затаив дыхание, Татьяна Викторовна следила за работой Лепилы. Биоморфор натужно гудел, сердито мигал огоньками информационной панели, но выдавать результат не спешил.

В дверь просунулась взъерошенная голова Ту-Гака — от переживаний шерсть ту цвета топленого молока стояла дыбом.

— Доктор? — в который уже раз поинтересовался он, но Татьяна лишь отрицательно покачала головой.

Ту скрылся. Послышался мягкий топот — Ту-Гаку не сиделось на месте, и он накручивал круги по коридорам станции, словно приговоренный к смертной казни в свое последнее утро. Подозрительный Бим тенью следовал за ним, дыша в спину и еще больше нервируя.

Утром, встретившись в кухне, Татьяна и Ларрил ни словом не обмолвились о произошедшем. И если она казалась смущенной и держалась скованно, то проангел вел себя, как и прежде — спокойно, смешливо, искренне. Она была благодарна ему за это, и вскоре ничего уже не говорило о том, что между ними произошло накануне.

— Как ты думаешь, — поинтересовалась Татьяна у него за завтраком, — кто-то на М-63 может починить биоморфор?

Тот пожал плечами.

— Такаи могут. Но на нашей станции они редкие гости!

— Такаи! — воскликнула Татьяна. — Если бы я знала, попросила бы Иф-Ифа!

Проагнел активировал туммер, просмотрел какую-то информацию.

— Тракар «Светоч» отбыл по дальнейшему маршруту двадцать циклов назад. В обратный путь будет не скоро, но если хочешь, я оставлю сообщение для них в регистрационной матрице. Они увидят его, как только подадут запрос о заходе в доки.

— Хочу, — мрачно ответила Татьяна. — Может быть, будут еще такаи на М-63, к которым можно было бы обратиться с подобной просьбой? Этот Лепила мало того, что жрет прорву биомассы, так еще и не выключается, активируясь в самое неподходящее время. Ногами и головами оруха у меня уже завалено полхолодильника, я не успеваю их использовать в качестве операционных муляжей. Может быть, мне открыть поставку мяса для ту на М-63? На станции много ту?

— Около трехсот, — серьезно ответил Ларрил. — Половина из них состоит в патрулях Ассоциации, другая, в основном, торгует. Но есть и исключения. Например, Ту-Ганн — главный врач М-63.

— Главный врач станции — ту? — удивилась Татьяна. — Никогда бы не подумала. А почему мы до сих пор не знакомы?

— В прошлый твой визит он отсутствовал, посещая родной мир, — проангел улыбнулся. — Он — хороший врач. Как и ты!

— Однако Ту-Гак предпочел обратиться ко мне, — мгновенно среагировала Татьяна Викторовна, — почему?

Ларрил поморщился.

— Ту-Ганн — ортодокс, который свято придерживается Закона ту, правда, только в отношении своих соотечественников. Он бы отказался лечить Ту-Гака, вбил бы в его голову пару священных текстов и отправил бы домой — на выбраковку.

— Какой ужас! — тихо сказала Татьяна. — Неужели в этой просвещенной, напичканной чудесами науки и техники галактике еще такое возможно?

— Танни, — укоризненно покачал головой проангел, — эта галактика так велика, что тут возможно еще и не такое. Твое счастье — ты не знаешь, что происходит на окраинах, в секторах, захваченных гоками и сатианетами, на малопосещаемых космических трассах. Ассоциация делает все возможное для поддержания порядка, и силы наши велики, но расстояния еще больше!

Мысль о кристалиновой основе костяка ту всю ночь не шла у Татьяны из головы. Еще до завтрака разбудив Ту-Ропа и выпустив его из Икринки, Татьяна поспешила изучить полученные данные. Наличие кристалина во всех трубчатых костях подтверждалось и у Ту-Ропа. Не выходя из операционной, она запросила у Э данные из сети Лазаретов и Глокса. Глокс выдал общераспространенную информацию, в которой ни намеком не сообщалось про интересную особенность анатомии ту. А вот Управляющий Разум удивил, сообщив, что запрашиваемые подробные данные анатомии и физиологии «йети» с Майрами хранятся в ментатронных архивах станции и для их получения требуется специальное подключение через ячейки памяти Лу-Тана. Впрочем, это только подтверждало догадку Татьяны Викторовны, что доктора Лазаретов причастны к тайне. Подумав, она решила проверить еще одну гипотезу.

— Ты говорил мне про медицинские матрицы на М-63, помнишь? — она налила проангелу и себе чаю, выкинула очередную порцию экспериментальных образцов кофе из синтезака. — У всех ли обитателей М-63 заведены такие матрицы?

— Нет, конечно. Обязательное освидетельствование проходят сотрудники Ассоциации, экипажи транспортных кораблей, имеющих постоянные маршруты движения через М-63. А из остальных медицинские матрицы заведены только на тех, кто хотя бы единожды обращался ко врачу.

— Наверняка среди них почти нет ту, — заметила Татьяна.

Ларрил согласно взмахнул крыльями.

— Они не подвержены инфекционным заболеваниям, а травмы, такие как у Ту-Гака, редки. С другими ранами ту прекрасно справляются сами, просто регенерируя ткани. Почему ты спрашиваешь?

— Как думаешь, — Татьяна помедлила, формулируя вопрос, — могу ли я воспользоваться матрицами, чтобы проверить кое-какие факты. Мне это нужно для того, чтобы окончательно решить проблему Ту-Гака. Он — первый ту, которого мне приходится лечить, и данных у меня недостаточно.

— Конечно, — удивился Ларрил. — У докторов Лазаретов есть доступ к медицинским матрицам всех транспортных станций галактики. Вот для получения данных с планет, входящих в состав Ассоциации, тебе пришлось бы получать специальный допуск от нашего руководства, в чем, правда, проблем бы не возникло.

— Прекрасно! — восхитилась Татьяна. Вскочив, неожиданно для себя чмокнула Ларрила в щеку. — Ты прибери здесь, а я побежала делать запрос.

И покинула кухню, не заметив его ошарашенного выражения лица.

Сейчас, сидя рядом с сердито ворчащим Лепилой, она времени зря не теряла. Перед внутренним зрением тянулись данные и таблицы медицинских матриц ту с М-63. Ни следа наличия кристалина в организме, ни намека! Кто-то умело и целенаправленно подчищал информацию о глубоком сканировании и переписывал диагнозы с тем, чтобы их не хватились. И она догадывалась — кто. Очень интересно посетить и этого дохтура, и его странный заснеженный родной мир! Татьяна нехорошо прищурилась. Не то, чтобы ее манила Великая Кристалиновая Тайна Ту, не то, чтобы особенно возмущали действия Ту-Ганна. Кристалин сам по себе являлся серьезной причиной, из-за которой следовало скрывать истинное положение вещей. Было другое, что толкало в спину каблуком праведного гнева, отчего ладони чесались, и дыхание прерывалось — одно слово, сказанное Ту-Ропом. Слово, с которым Человек никак не мог смириться — выбраковка.

Косвенно, процесс, обозначаемый этим термином, происходил и на Земле. Только пока она сама жила там — о том не задумывалась. А ведь была свидетельницей нескольким случаям в разное время и в разных больницах, когда медицинская помощь не оказывалась или оказывалась в недостаточном объеме именно потому, что люди, недостойные называться врачами, не желали тратить время и силы на бесперспективных больных. Самый первый даже заставил ее, студентку второго курса, серьезно задуматься о том, правильно ли она выбрала профессию. Тогда она проходила практику в терапевтическом отделении одной из районных больниц. В палатах находились по шесть-восемь человек, тут и там торчали причудливые штанги капельниц, пахло залежавшимися телами, кашей на завтрак, клеенкой. У окна лежал семидесятивосьмилетний старик, с ночи жалующийся на боли в желудке. Он говорил сбивчиво, быстро, постанывал и все звал какую-то Сашеньку. Толстая медсестра уже поставила ему зонд и откачала двадцать кубиков крови. Послала Татьяну искать лечащего врача, которая, как назло, где-то запропастилась и появилась лишь через час, наспех поправляя одежду. Осмотрела пациента, не торопясь, выпила кофе в ординаторской и, наконец, дала направление на гастроскопию. Татьяна вместе с молчаливым рябым санитаром переложили больного на каталку и повезли на другой этаж. Она видела желтый, дергающийся кадык старика, его бумажную кожу и закатившиеся белки, и ей было страшно и больно. Она никак не могла понять, почему никто не бегает и не кричит, ведь человеку плохо!!! Из смотровой ее не выгнали — поставили в уголок, чтобы не мешалась. Татьяна смотрела на экран, на котором эндокамера гастроскопа показывала желто-розовую внутреннюю поверхность желудка и сочащуюся кровью разверстую рану — внутреннее кровотечение дала прободившаяся язва.