В этот момент тигр продемонстрировал свою поистине необыкновенную хитрость и понимание ситуации. Если бы он набросился на одного из буйволов или хотя бы издал страшный, «кашляющий» рык, как это обычно делают тигры, когда хотят отпугнуть незваных пришельцев, он выдал бы себя, однако зверь поступил иначе. Он дождался, когда пара буйволов подошла к нему поближе, и сделал несколько шагов для того, чтобы они заметили его. Буйволы тут же развернулись, паника мгновенно охватила все стадо, и, объятые страхом, животные помчались обратно к деревне. После этого нечего было и пытаться загнать их обратно в кустарник.

У меня оставался последний козырь, который можно было попытаться использовать. Я послал в лагерь за обученным слоном и велел погонщику загнать слона в кустарник. В этом районе Индии дикие слоны не водятся, так что тигр наверняка не встречался прежде со столь странным зверем. Увидев гиганта, продирающегося к нему напролом через кустарник, тигр, взревев, неожиданно выскочил из укрытия и помчался вдоль долины. Из лагеря мне на помощь прислали несколько стрелков. Один из них выстрелил навскидку. Однако ему не удалось остановить тигра, и тот вскоре скрылся из виду, затерявшись в траве.

В этот момент стряслось второе несчастье. Увидев босого загонщика, беззаботно бредущего в одиночестве, тигр прыгнул на него и отомстил. человечеству за все свои раны — сшиб беднягу и перегрыз ему горло.

Расставленные мною наблюдатели занимали удобные позиции на деревьях и по краям долины, и от одного из них, который видел ужасную сцену, я узнал, что после убийства тигр укрылся в узкой лощине, заполненной крупными валунами. Взяв с собой всех охотников, я тут же направился к ней. Несмотря на тяжелую дорогу, мы через несколько минут были уже на месте. Началась довольно опасная охота, чем‑то напоминающая игру в прятки. Стрелки заняли места на высоких откосах лощины. Тигр был внизу среди дикого нагромождения камней. Увидеть его было невозможно. Мы знали наверняка, что он двигается где‑то там, в каменных завалах, не выдавая себя, и изредка стреляли в темные расщелины между валунами, надеясь выгнать тем самым тигра на открытое пространство. Он отвечал громким сердитым ревом, как бы предупреждая нас: «Но, но, не позволяйте себе лишнего». Рев раздавался то из‑под одного валуна — чуть ли не прямо под стрелком, то из‑под другого — на расстоянии двадцати–тридцати футов от первого.

Эта игра продолжалась более часа, а дело меж тем шло к вечеру. Солнце в Индии заходит быстро, и времени терять было нельзя. Поэтому я подозвал охотников, объявив им, что собираюсь идти в лощину и тем самым кончить дело.

Я стал спускаться по откосу на некотором расстоянии от того места, где мы последний раз слышали тигриный рев, а затем, лавируя между каменными глыбами, пошел по дну оврага, туда, где, по моим предположениям, находился зверь. Время от времени мои спутники спрашивали, вижу ли я что‑нибудь. Я не отмечал. Наконец, передвигаясь ползком, я приблизился к валуну, под которым должен был прятаться зверь, если он еще не сбежал. Я решил тем самым выставить самого себя в качестве приманки — пусть тигр бросится на меня на открытом месте, где он будет виден сверху моим товарищам.

Когда от меня до валуна оставалось футов двадцать, я нарушил тишину, громко обратившись к ожидающим стрелкам с просьбой смотреть и оба.

Идем сработала. Послышался «кашляющий» рык и между двумя валунами поднялась тигриная голова и плечи. Через мгновение и воздухе взметнулось полосатое тело — тигр ринулся на меня. Сразу же сверху раздался выстрел. Тяжелая пуля перебила зверю позвоночник. Тигр рухнул, перевернулся навзничь, но, увидев меня рядом с собой на расстоянии протянутой лапы, с изумительным мужеством стал подползать ко мне. Я встал и выстрелил ему в упор в голову.

Теперь мне грозила опасность со стороны своих же стрелков, расставленных в отдалении. В быстро сгущающихся сумерках они продолжали палить по конвульсивно содрогающемуся телу зверя. Но тут между выстрелами они услышали мои отчаянные крики и начали спускаться по склонам, чтобы как следует разглядеть убитого тигра.

Зверь был таких огромных размеров, что мы поначалу заподозрили, не врет ли рулетка — она показывала одиннадцать футов пять с половиной дюймов — на один дюйм короче длины самого большого тигра, убитого в этих краях в 1914 году близ Шивапури. Мы изрядно помучались, вытаскивая убитого тигра из оврага, и основательно попотели, взваливая его на слона. Это было не удивительно. Когда мы добрались до лагеря и взвесили нашу добычу, выяснилось, что тигр весил пятьсот девяносто фунтов — вес совершенно необычный.

Для меня в этой охоте самым интересным было то, что этот исключительно крупный, могучий зверь был в то же время и самым хитрым и осторожным из всех, которых я когда‑либо встречал. В течение этого длинного, неудачного для меня дня тигр пытался — и почти всегда с успехом — предусмотреть каждый мой следующий шаг и обдумать свои ответные действия. Он был убит лишь потому, что охота была тщательно спланирована, в ней принимало участие много загонщиков и стрелков. Шансов на спасение у него не было.

Тигры, если они не ранены, не одряхлели или по каким‑то причинам не могут убежать, стараются, особенно в дневное время, не встречаться даже с небольшими группами людей, которые собираются их преследовать. Это относится даже к тем тиграм, которые утратили свое врожденное уважение к человеку и привыкли охотиться на принадлежащих ему домашних животных. Однако бывают исключения.

Из деревни Шергадх (княжество Гвалиор) стали поступать сведения о тигре — похитителе скота. Я получил указание уничтожить хищника. К счастью, чуть ли не в тот же день, ко мне зашел староста Шергадха. Услышав его рассказ, я решил бросить все дела. Не медля отослал старосту обратно в деревню, наказав ему к следующему дню собрать большой отряд загонщиков. Вместе со старостой я отправил двух слонов из слоновника махараджи и своего надежного шикари, великолепного охотника и следопыта по имени Мохаммед Хан.

Я решил безотлагательно заняться тигром не только потому, что тот уничтожал скот, но и из‑за его необычайной наглости. Зверь не обращал никакого внимания на все попытки отогнать его от стада. Напугать тигра было невозможно, он бросался на любого крестьянина, дерзну никто помешать ему свалить и утащить животное, которое, возможно, было единственным богатством всей семьи. Несколько человек поплатились жизнью при попытки спасти скот, хотя этот тигр явно не был людоедом: он не поедал трупы своих жертв.

На следующий день следом за старостой я выехал на машине в Шергадх. Мохаммед Хан и загонщики со слонами уже ждали моих распоряжений. Топография местности и рассказы о повадках зверя свидетельствовали о том, что нет никакого смысла сооружать махан. Кроме того, мы предполагали вступить в схватку с тигром немедленно.

Итак, я решил приступить к облаве. Как мне сообщили, любимое логово тигра находилось среди густых зеленых кустов, растущих в речном ущелье в полумиле к северу от деревни. Я влез в хоудах [9] на спине одного слона, Мохаммед Хан взобрался на другого, и мы отправились в указанном направлении. Загонщики следовали за нами.

Однако, прибыв к логову зверя, я понял, что наша задача не столь проста. Длинными полосами тянулись здесь заросли густого кустарника, перемежаемые небольшими озерами и участками высокой, похожей на кустарник травы. Принимая во внимание громкую славу нашего тигра и условия местности, я меньше всего хотел вводить в дело загонщиков. Лучше было идти, по мудрствуя, по следу вдоль реки гуськом, хотя, если мне правильно обрисовали характер зверя, мы рисковали при этом вовсе не увидеть его: ведь тигр легко мог оставаться незамеченным в своем укрытии.

Не прошло и десяти минут, как ярдах в двадцати пе–ред слоном Мохаммеда Хана из кустов вышел тигр и остановился, загораживая дорогу. Слонов этот тигр никогда прежде не видел, но вел себя исключительно спокойно, представляя собой идеальную мишень для шикари. Мохаммед Хан сразу же выстрелил прямо в грудь зверю. Я тоже видел тигра, но стрелять не мог, так как мой слон как раз в этот момент проходил под ветвями большого дерева.